CC BY
122
С. Аль-Фейсал. Он подтвердил, что «арабский и мусульманский мир обладают огромными возможностями и ресурсами, способными обеспечить их поступательное развитие, а обществам этих стран -безопасность, стабильность и процветание. На этой основе арабо-мусульманский мир сможет внести свой значительный вклад в созидание будущего мира и развитие процесса сближения между культурами». Таким образом, различная интерпретация ислама дает возможность не только вписываться в современную систему международных отношений, но и реалистически подходить к решению возникающих региональных проблем. Исламские принципы, на которых осуществляется взаимодействие между государствами региона Залива, в зависимости от установок, которые принимаются политической элитой, могут как ограничивать политическую маневренность государства, так и стать инструментом для лучшего приспособления к требованиям времени.
«Иран и исламские страны», М., 2009, с. 115-130
И. Яшин,
политолог
«БРАТЬЯ-МУСУЛЬМАНЕ» В ЕГИПТЕ: ОТ РАДИКАЛЬНОСТИ К УМЕРЕННОСТИ
После прихода на смену Абдель Насеру на пост президента в Египте Анвара Садата начались коренные изменения как во внутренней, так и во внешней политике страны. Для египетской ассоциации «Братья-мусульмане» эти перемены означали прекращение пятнадцатилетнего забвения и возвращение на политическую сцену. В 1971 г. из тюрьмы выходит генеральный предводитель «братьев» Хасан аль-Худейби, начинается восстановление структуры и деятельности ассоциации. В следующей статье будет проанализирован процесс возвращения «Братьев-мусульман» в политическую жизнь Египта в качестве активной силы, трансформации ее идеологии и практики в сторону большей умеренности на фоне общего роста исламистского движения.
Президента Садата с «Братьями-мусульманами» связывали давние отношения. В своих воспоминаниях он признает, что в 1940 г., когда ему представилась возможность познакомиться с «братьями» и лично X. аль-Банной, он был впечатлен организованностью группировки и степенью ее влияния. Он также упоминает о
том, что «братья» даже оказывали помощь семье Садата, когда тот попал в тюрьму. Бывший высокопоставленный офицер спецслужб Ф. Алям упоминает в своей книге, что контакты Садата с «братьями» начались еще до смерти Насера. Садат намерен был воспользоваться помощью исламистов, прежде всего «братьев», поскольку полагал, что последние могут противостоять оппозиционным по отношению к нему националистическим, коммунистическим и на-серистским течениям и организациям.
В период правления Насера многие из лидеров «братьев» покинули Египет и обосновались на Аравийском полуострове, в Европе или Америке. Этот факт имел важные последствия для дальнейшей политики ассоциации. Во-первых, это способствовало большей интернационализации движения. В 1973 г. X. аль-Худейби провел расширенное совещание «Братьев-мусульман» в Мекке в Саудовской Аравии, где было принято решение о восстановлении Консультативного совета («Маджлис аш-Шура») и формировании комитетов для определения членства в Кувейте, ОАЭ, Катаре и трех комитетов в Саудовской Аравии. В последующем было принято решение о формировании «международной организации «Братьев-мусульман». Во-вторых, пребывание лидеров «братьев» в странах, где им удалось обосноваться после изгнания из Египта, оказало значительное влияние на их представление как об исламском мире, так и Западе.
По своим взглядам руководство «Братьев-мусульман» было близко к консервативным взглядам традиционных арабских монархий. Экономические интересы многих видных «братьев», обосновавшихся в нефтяных арабских монархиях, зависимость ассоциации от финансовой поддержки различных саудовских и прочих фондов еще больше привязали «братство» к этим государствам, их политике и идеям, которые разделяла консервативная верхушка данных государств. С другой стороны, «братья», проведшие много лет в тюрьмах, были настроены гораздо радикальнее, склоняясь к подпольной работе, конспирации, и стремились захватить инициативу. В 70-х годах стал очевиден процесс радикализации исламистского движения. «Братья-мусульмане» теряют монопольное положение как на внутренней, так и на внешней сцене. Если X. аль-Банна стремился создать широкое движение, апеллирующее и объединяющее все слои мусульман, то подъем исламизма в 70-е годы привел к концу почти безраздельного господства «братьев» в политическом исламском движении. В этот период в резуль-
тате достижений индустриализации, а также сфер здравоохранения и образования происходит демографический бум, молодежь из деревень устремляется в города в надежде получить образование и работу. Однако либерализация экономики приводит к разрушению социальной сферы, росту безработицы и цен на основные продукты. На фоне кризиса левой и национальной идеологии после поражения в войне 1967 г. молодежь все чаще устремляется в радикальные исламистские организации, которые пытаются формулировать свои ответы на стоящие социальные и политические проблемы.
В мае 1971 г. Садат смог нанести решающий удар по старой насеристской гвардии, которая по-прежнему была ориентирована на Советский Союз и Восточный блок. Сам Садат назвал этот шаг «новой революцией». В своих воспоминаниях он пишет, что эти меры позволили ему избавить Египет от «навязанных философий, чуждых арабским ценностям, вере в небесные послания, наследию и традициям египетской семьи». Однако позиции нового президента были еще шаткими, и он нуждался в поддержке для полной нейтрализации оппозиции. Садат дал «зеленый свет» исламистам, в университетах началось быстрое распространение «гамаатов» -общин студентов, контролируемых или близких к «Братьям-мусульманам», которые активно противопоставлялись влиянию левонационалистических, насеристских и коммунистических течений. Для решения этой задачи был задействован административный ресурс. Ф. Алям в своей книге пишет, что Садат назначил близкого «братьям» М.О. Исмаиля губернатором Асьюта после того, как в 1972-1973 гг. в стране прошли студенческие демонстрации. Ответственность за них возложили на некую тайную «коммунистическую организацию» и использовали как повод для открытой борьбы с левыми течениями. При этом для поддержки развития «религиозных общин» были использованы средства Социалистического союза - официальной партийной структуры в Египте в то время.
К 1976 г. «братьям» удалось занять лидирующие позиции в студенческих советах многих университетов, в том числе во Всеобщем союзе студентов АРЕ, который, согласно президентскому указу от того же года, получил широкие полномочия и большие финансовые возможности. Однако к этому времени «Братья-мусульмане» уже начали терять монопольные позиции в исламистском движении, где все большую активность начинали проявлять группировки, отличающиеся от «братьев» более радикальными
взглядами на международные отношения. Под влиянием жесточайшего поражения в арабо-израильской войне 1967 г., когда Израиль оккупировал обширные территории, включая египетский Синайский полуостров, а также кризиса идеологии арабского национализма настроения в молодежной среде радикализировались. В условиях притеснения левых течений начали быстро восстанавливать свои силы «Братья-мусульмане», однако их умеренные взгляды не всегда могли привлечь радикально настроенную молодежь, жаждущую немедленной расплаты за жертвы и потери 1967 г. и ставшую основой для небольших экстремистских группировок.
Начало процессу формирования радикальных исламистских групп было положено еще в 70-х, когда появились такие организации, как «Ат-Такфир ва аль-хиджра», призывающая к изоляции от неверного общества, и «Шабаб Мухаммед», лидер которой С. Саррия выступал за «просачивание» в армию и другие структуры государства для подготовки переворота. Однако по-настоящему процесс радикализации станет очевиден в конце десятилетия, когда умеренное крыло, представленное «Братьями-мусульманами», и радикальное - «Аль-Джихад» и др. - разойдутся как по вопросам внутреннего характера, так и по отношению к важным международным проблемам и представлениям о единстве исламского мира и отношении к Западу.
К середине 70-х годов режим Садата смог укрепиться особенно после войны 1973 г., которая в Египте воспринимается как победа, причем личная победа Садата, а также начала процесса сближения с США и мирного урегулирования с Западом. Садат смог подавить левую оппозицию и начать политику экономической либерализации, так называемый «инфитах». Ассоциацию «Братьев-мусульман» можно назвать соучастниками этого процесса, учитывая их активную роль в развитии исламских гамаатов и борьбе с влиянием левых в молодежной среде. Фактически ассоциация, сознательно или нет, занимала сторону США и Запада в ходе противостояния с СССР и Восточным блоком как в Египте, так и в других «точках» столкновения интересов двух супердержав.
Несмотря на внутреннее противостояние в руководстве группировки между группой «силовиков», представленных членами «тайного аппарата» и отбывшими длительные сроки заключения в насеровских застенках, и «умеренными», в том числе «братьями»-эмигрантами, в 70-е годы «Братья-мусульмане» проходят процесс
большего обуржуазивания и консолидации на традиционной умеренной платформе. До этого времени в рамках ассоциации уживались и радикальные элементы, однако с процессом дальнейшей радикализации появились отдельные экстремистские группировки, которые взяли на вооружение опыт «секретного аппарата», возвели насильственные методы в принцип и размежевались с последователями X. аль-Банны по многим основным вопросам. Сами же «братья» стали еще «умереннее» и взяли курс на легализацию своего статуса в качестве политической партии.
После смерти в 1973 г. второго предводителя «братьев» X. аль-Худейби лидером группировки был выдвинут О. ат-Тельмасани, выходец из богатой семьи крупных землевладельцев, известный в среде «братьев» своими умеренными взглядами и тем, что всегда сторонился внутренних конфликтов. Этот факт, по мнению некоторых исследователей, и способствовал поддержке его кандидатуры, в том числе со стороны «братьев»-силовиков. «Братья» смогли восстановить и развить свои структуры, наладить издание прессы, в частности журнала «Ад-Даваа», ставшего официальным рупором группировки. О. ат-Тельмасани признавал, что в тот период искренне желал Садату, чтобы его правление было долгим, и говорил об этом публично, поскольку в период президентства Садата «братья» смогли вновь издавать свой журнал, устраивать мероприятия и «говорить все, что захотят».
Многие исследователи полагают, что в этот период «Братья-мусульмане», намеренно или нет, становятся де-факто частью американской политики сдерживания на Ближнем Востоке. Этому способствовала тесная связь и зависимость группировки от традиционных арабских монархий Аравийского полуострова, которые, в свою очередь, были союзниками США. Если в начале 50-х «братья» рассматривали Соединенные Штаты в качестве противовеса Англии, то в 70-х они склонялись к тому, чтобы поддержать Вашингтон в его противостоянии с Москвой. О. ат-Тельмасани заявлял, что в случае войны между Соединенными Штатами и теми, кто не принадлежит к «Ахль аль-Китаб» («людям писания», намек на СССР), «Братья-мусульмане» поддержат первых без каких-либо условий. «Братья-мусульмане» пытались играть роль «конструктивной оппозиции». Признания ныне покойного предводителя «братьев» Омара ат-Тельмасани во многом подтверждают существование между руководством группировки и президентом Садатом негласной договоренности о том, что «братья» могут в большей
или меньшей степени критиковать режим на страницах своих печатных органов, но при этом полностью отказываются от ставки на насилие и поддержку радикального или «революционного» течения в исламизме. Режим пытался использовать группировку в качестве своеобразного амортизатора между властью и радикальным исламизмом.
В конце 70-х годов отношения между «Братьями-мусульманами» и режимом резко ухудшаются, а взгляды на США становятся гораздо более негативными. Этому способствует развитие ряда ключевых международных проблем, важнейшей из которых становится урегулирование с Израилем и заключение сепаратного египетско-израильского Мирного договора. На фоне растущего социального недовольства результатами политики экономической либерализации, приведшей к ухудшению реального уровня жизни значительной части египтян, внешняя политика режима Садата становится «последней каплей» и подталкивает даже умеренных исламистов в оппозицию к режиму, приводит к еще большему разделению исламского движения на радикалов и умеренных.
Еще после Октябрьской войны происходит значительная интенсификация взаимодействия между Египтом и; США, в феврале 1974 г. восстанавливаются дипломатические отношения между двумя странами. Садат стремится получить от Вашингтона экономическую и военную помощь, привлечь инвестиции. Однако улучшению отношений с Белым домом сопутствует процесс ухудшения отношений с Москвой. В 1976 г. Садат в одностороннем порядке денонсирует договор о дружбе и сотрудничестве с СССР, а в следующем году по его инициативе были прекращены военные связи между двумя странами. Исламисты приветствовали процесс искоренения советского влияния в стране, однако все с большим негодованием наблюдали за быстрым сближением между Каиром и Вашингтоном. Режим Садата все больше воспринимался исламистами как прямой проводник американской империалистической политики, полный антипод своего предшественника. Если Насера исламисты обвиняли в том, что он - ставленник Москвы и агент мирового коммунизма, то Садата - что он агент Вашингтона. За этими громкими фразами скрывается противоречие интересов различных социальных групп. За Садатом стояла высшая прослойка буржуазии, разбогатевшая за счет политики инфитаха, которой нужен был мир любой ценой, иностранные инвестиции, доступ на западные
рынки. За исламистами же стояли неимущие слои и та часть мелкой и средней буржуазии, которая несла убытки в результате садатовской политики «открытых дверей» и распространения коррупции.
Внешняя политика египетских властей катализировала размежевание между исламским движением и режимом, но она во многом способствовала ускорению процесса радикализации исламистов, их разделению на антисистемных радикалов и консервативных «Братьев-мусульман», которые, несмотря на ухудшение отношений с режимом, продолжали проявлять определенную сдержанность по большинству вопросов и не теряли надежды на легализацию своего статуса. Группировка приветствовала устранение советского влияния, однако в то же самое время «братья» обвинили США в желании полного и окончательного разрыва между Египтом и СССР. Традиционно присущая руководству «братьев» умеренность означала постоянное стремление сохранить определенный баланс как внутри страны, так и на внешней арене, а чрезмерное возрастание влияния Вашингтона в стране и регионе не могло их не беспокоить. Визит Садата в Иерусалим и последующее подписание кэмп-дэвидских соглашений и Мирного договора подверглись резкой критике со стороны «Братьев-мусульман», для которых палестинская проблема имела приоритетное значение с самых ранних этапов деятельности. «Братья» заявляли, что группировка предпочитает джихад, если продолжится оккупация мусульманских земель. Однако, как и во многих других случаях, речь шла скорее об отдаленной перспективе. «Братья» считали, что подготовка к джихаду требует возвращения мусульманских стран к своей вере, введения шариата, принципа шуры, социальной справедливости, т.е. фактически такая подготовка могла растягиваться бесконечно долго.
Важной причиной отрицания Мирного договора с Израилем являлось также почти полное неприятие этого документа другими арабскими странами, большинство из которых разорвали дипломатические отношения с Египтом. Его членство в ЛАГ было приостановлено, страну исключили из Организации арабских стран -экспортеров нефти. Однако «братья» не просто возлагали вину за изоляцию Египта от арабского и мусульманского мира на Садата, но и критиковали страны, разорвавшие отношения с Египтом, призывая их найти альтернативу. С другой стороны, О. ат-Тельмасани отказался войти в оппозиционное объединение, созданное в начале 80-х годов для противодействия мирному процессу и соглашениям
с Израилем. Таким образом, на словах «Братья-мусульмане» были ярыми противниками мирных договоренностей между Израилем и Египтом, в которых видели угрозу всему исламскому миру со стороны триады Запада - Израиля, США и СССР. Однако на деле эта оппозиционность выглядела довольно умеренной, группировка пыталась сохранить баланс, не идти на жесткую конфронтацию с режимом и неумолимо теряла инициативу, которую перехватывало новое поколение радикально настроенной исламистской молодежи.
Ввод советских войск в Афганистан в 1979 г. усилил противостояние исламистов просоветским силам и привел к формированию нового тактического союза между исламистами, египетским режимом и Западом в борьбе против «распространения коммунизма» в исламском мире. Исламские течения считали все формы афганского сопротивления на политическом, военном и экономическом уровнях «джихадом» против советского вторжения, который также считали формой колониального порабощения. Различные исламские течения посылали добровольцев, медицинскую и прочую материальную помощь афганским «моджахедам».
Группировка «Братьев-мусульман» развернула широкую кампанию по сбору пожертвований для «моджахедов» в Афганистане, организовывала собрания для их поддержки и обвиняла Советский Союз в истреблении мусульман в Афганистане. Примечательно, что именно умеренное крыло исламистов в лице «Братьев-мусульман» развернуло жесточайшую кампанию против советского вторжения в Афганистан и в поддержку афганских моджахедов. Объяснить это можно тем, что война в Афганистане не затрагивала напрямую интересов правящего режима в Египте, а наоборот, была ему только на руку. Советское вторжение дало повод Садату для новой атаки на левые, просоветские силы в стране, а также возможность снискать солидарность исламистов с режимом, отвлечь их внимание от острых противоречий по поводу арабо-израильского конфликта и исламской революции в Иране на борьбу с «советской оккупацией».
Садату и новым союзникам в Белом доме эта война позволила отчасти снять напряжение в Египте и направить исламский радикализм в выгодном для них русле. «Братья-мусульмане» же получили от властей карт-бланш по этому вопросу и были намерены использовать его для увеличения популярности среди населения. «Братья-мусульмане» во многом помогали режиму обуздать радикальное крыло египетского исламизма, направив его активность на
внешнюю по отношению к Египту проблему, в том числе через организацию отправки в Афганистан добровольцев. Этим отчасти объясняется ненримиримость позиции «братьев» по афганскому вопросу, в то время как по поводу мирного договора с Израилем и иранской революции они были осторожны и не нарушали определенных пределов. Радикальные же группировки имели иное представление о власти и возможности построения исламского государства. Группа «Джихад» обязалась противостоять советскому присутствию в Афганистане вплоть до вывода советских войск. Часть членов группы также стали добровольцами в рядах афганских сопротивленцев. В афганской войне члены «Джихада» усматривали хорошую возможность для мобилизации мусульманских масс и подтверждения неэффективности власть предержащих в мусульманских странах. Для радикалов афганская война послужила хорошей возможностью расширения своего влияния, укрепления рядов.
Другим важнейшим фактором для исламского политического движения стала исламская революция в Иране в 1979 г. Ее успех с воодушевлением восприняли практически все исламистские группировки в Египте, поскольку все - как умеренные, так и радикально настроенные исламисты - смогли увидеть в ней черты своей модели и своего представления о будущем исламском правлении. Однако, несмотря на то что умеренные «Братья-мусульмане», в отличие от исламистских радикалов, терпимее относились к религиозным и идеологическим различиям между суннитами и шиитами (26), а X. аль-Банна возвел в принцип группировки удаленность от внутримусульманских разногласий, именно эти консервативные исламисты вскоре пересмотрели свои взгляды на иранскую исламскую революцию. Ассоциация и ранее, призывая мусульман во всем мире последовать примеру иранцев, поясняла, что она тем самым призывает не к революции, а к единению правителей и подчиненных под знаменем ислама. Впоследствии генеральный предводитель группировки Омар ат-Тельмасани и вовсе заявил, что «эти шииты, если бы они управляли, то поступали бы с нами еще хуже израильтян». Радикальный характер перемен и революционность исламского движения в Иране напугали консервативных «братьев», стремившихся к завоеванию статуса легальной политической силы.
Кроме того, «Братья-мусульмане» были тесно связаны с саудовским режимом и другими консервативными правительствами, для которых исламская революция в Иране была прямой угрозой, в том числе для Эр-Рияда, который сам апеллирует к исламской ре-
лигии для обоснования легитимности своей власти. Важнейшими из причин такой угрозы являются вскрытие псевдоисламской традиционной легитимности трайбалистских арабских режимов в Персидском заливе и обращение лидеров исламской революции напрямую к угнетенным массам, тогда как среди подданных Саудовской Аравии, Кувейта, Бахрейна и некоторых других стран имеется значительное число шиитов.
С другой стороны, исламские радикалы, несмотря на свое обостренное и болезненное отношение к различным ответвлениям от истинного суннитского ислама, высоко оценили опыт исламской революции в Иране. Группировка «Аль-Джихад» дала высокую оценку народному, массовому характеру исламской революции в Иране и вовлечению армейских частей в движение Хомейни. Некоторые лидеры группировки считали, что исламская революция в Иране есть продолжение дела покойных лидеров и авторитетов для исламских радикалов в лице Хасана аль-Банны и Сейида Кутба. Они полагали, что революция Хомейни - это модель, которую должны перенять арабские и другие мусульманские страны. Именно те революционные перемены в политической системе, которые пугали «Братьев-мусульман» и их сторонников из числа «среднего класса», опасающихся за свою собственность, привлекали радикальных исламистов, опирающихся на неимущие слои, которым нечего было терять, но которые имели определенные притязания и иллюзии в отношении радикальных перемен и установления исламского правления.
Таким образом, в 70-е годы на фоне общего роста исламизма происходит поляризация исламистского движения в Египте: появляются самостоятельные радикальные, экстремистские группировки, в то время как «Братья-мусульмане» постепенно консолидируются на более умеренной политической платформе. Несмотря на репрессии Насера, влияние радикальных идей С. Кутба и формирование мощного течения «братьев-силовиков», прошедших через тюрьмы и предпочитающих подпольные методы работы, умеренность как в идеологии, так и на практике «Братство» берет верх. Этот процесс становится неизбежным на фоне резкой социальной поляризации в стране. Если на первом этапе «Братьям-мусульманам» удавалось объединять довольно разные слои населения, то в 70-е годы их риторика уже не могла завоевать маргинали-зированные слои радикально настроенной молодежи. С другой стороны, средние слои, составлявшие костяк «Братьев-мусульман»,
были напуганы радикализмом новых исламистских групп. Важную роль в этом процессе сыграла также интернационализация движения, зависимость ассоциации от поддержки влиятельных «братьев-эмигрантов» и консервативных арабских режимов, а также тесные связи с Садатом, особенно в начале рассматриваемого периода.
Неспособность «Братьев-мусульман» занять внятную позицию по ключевым международным вопросам только катализировала процесс размежевания египетских исламистов и способствовала дальнейшей трансформации политической идеологии и практики данного объединения в умеренном русле.
«Ежегодник Научно-образовательного центра исследований Арабского Востока РУДН», М., 2009 г., с. 114-126.
О. Трофимова,
канд. экономических наук (ИМЭМО РАН ) МУСУЛЬМАНЕ И ИСЛАМ В ЗАПАДНОЙ ЕВРОПЕ
В мире насчитывается более 200 млн. иммигрантов, это примерно 2,8% населения. Из них почти 15 млн. - мусульмане, проживающие в странах Евросоюза (3,3% его жителей). В США их численность в два раза меньше. Причем около 500 тыс. человек каждый год прибывают в Европу нелегально, без документов. Крупная община образовалась после Второй мировой войны, так как Европа нуждалась в трудовых ресурсах для восстановления экономики. Сейчас Европу завоевывают те, кого европейцы завоевали в прошлом, в период колониализма. В связи с высокой рождаемостью среди иммигрантов мусульманское население в Европе может к 2025 г. удвоиться. Это способствует возникновению противоречий и напряженности между европейцами и мусульманами, появляется радикальный исламизм. Мусульманские общины практически не интегрируются в социально-культурное пространство Европы, придерживаясь своей системы ценностей. Тенденция к концентрации иммигрантов в отдельных районах усиливается, так как легче сохранять мусульманскую идентичность при заселении «чужой» территории анклавными вкраплениями. Уже сейчас мусульманские сообщества в европейских странах являются «государством в государстве».
