CC BY
23
противоречий и трудностей демографического, морально-политического свойства.
Стабильное отставание жилищного строительства от темпов роста людности индустриальных городов, когда состав населения формировался преимущественно за счет мигрантов, значительная часть которых оказалась в «пограничной» ситуации, превращало города данной типологической группы в зоны повышенной криминогенной активности населения, повышенной заболеваемости социальными болезнями.
Источники и литература
1. Алисов, Д.А. Административные центры Западной Сибири: городская среда и социокультурное развитие. (1870 - 1914 гг.) / Д.А. Алисов. - Омск, 2006.
2. Архивный отдел администрации г. Коряжма. - Ф. 1.
- Оп. 1. - Д. 217.
3. Вологодский архив новейшей и политической истории (ВОАНПИ). - Ф. 2522. - Оп. 92. - Д. 27.
4. Город в зеркале генплана: панорама градостроительных проектов в российской провинции XVIII - начала XXI в.: сб. статей / под ред. Е.В. Конышевой и др. - Челябинск, 2008.
5. Государственный архив Мурманской области в г. Кировске (ГАМО в г. Кировске). - Ф. 187. - Оп. 1. -Д. 684.
6. ГАМО в г. Кировске. - Ф. 329. - Оп. 1. - Д. 848.
7. ГАМО в г. Кировске. - Ф. 106. - Оп. 1. - Д. 161.
8. Илюха, О.П. История Костомукши / А.П. Илюха, А.В. Антощенко, М.Ю. Данков. - Петрозаводск, 1997.
9. Колокольчикова, Р.С. Череповец как феномен индустриального города (сер. 1960-х - сер. 1980-х гг.) / Р.С. Колокольчикова. - Череповец, 2009.
10. Костомукшский муниципальный архив. - Ф. 3. -Оп. 1. - Д. 1-1. - Т. 2.
11. Костомукшский муниципальный архив. - Ф. 3. -Оп. 1. - Д. 11.
12. Меерович, Г.М. Социалистическое расселение: тео-
рия и практика. Принципы проектирования жилья / Г.М. Меерович // Меерович Г.М. Город в зеркале генплана: панорама градостроительных проектов в российской провинции XVIII - начала XXI вв. - Челябинск, 2008.
13. Миронов, Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX века) / Б.Н. Миронов. - СПб., 2003. - Т. 1.
14. Национальный архив республики Карелия (НАРК).
- Ф. 700. - Оп. 22. - Д. 1105.
15. НАРК. - Ф. 2916. - Оп. 1. - Д. 512.
16. НАРК. - Ф. 2916. - Оп. 1. - Д. 436.
17. НАРК. - Ф. 2916. - Оп. 1. - Д. 454.
18. РГАЭ. - Ф. 383. - Оп. 3. - Д. 12842.
19. РГАЭ. - Ф. 73. - Оп. 1. - Т. 1. - Д. 2107.
20. РГАЭ. - Ф. 383. - Оп. 3. - Д. 3090.
21. РГАЭ. - Ф. 383. - Оп. 3. - Д. 6611.
22. Сенявский, А.С. Урбанизация России в XX веке: роль в историческом процессе / А.С. Сенявский. - М., 2003.
23. СССР в цифрах в 1987 г. Краткий статистический сборник. - М., 1988
24. Урбанизация и развитие городов СССР / отв. ред. И.И. Сигов. - М., 1985.
25.Череповецкий центр хранения документации (ЧЦХД). - Ф. 7. - Оп. (11)1. - Д. (655)180.
26. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. (11)1. - Д. (977)248.
27. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. (11)1. - Д. (1201)312.
28. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. (5)1. - Д. (245)123.
29. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. (6)1. - Д. 60(132).
30. ЧЦХД. - Ф. 435. - Оп. 4. - Д. 1280.
31. ЧЦХД. - Ф. 435. - Оп. 4. - Д. 1389.
32. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. 6. - Д. 164.
33. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. (11)1. - Д. (1202)313.
34. ЧЦХД. - Ф. 435. - Оп. 4. - Д. 1001.
35. ЧЦХД. - Ф. 435. - Оп. 4. - Д. 1290.
36. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. (11)1. - Д. (524)172.
37. ЧЦХД. - Ф. 7. - Оп. (11)1. - Д. (525)173.
38. ЧЦХД. - Ф. 644. - Оп. 1. - Д. 1303.
39. ЧЦХД. - Ф. 644. - Оп. 1. - Д. 1976.
УДК 342.Г1914/1918"
Н.Ю. Кулешова
БОРЬБА ГОСУДАРСТВ ЗА «ТЕРРИТОРИАЛЬНУЮ» МОДЕЛЬ МИРА В ГОДЫ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В статье рассматривается «территориальная» модель прочного мира во всем мире, выраженная в политических и общественных кругах различных государств в годы Первой мировой войны.
Первая мировая война, модель мира, расчленение территории государства-агрессора.
The article considers the «territorial» model of a lasting peace in the whole world, being expressed in the political and public fields of various countries during the First World War.
First World War, the model of the world, dismemberment of the aggressor country territory.
Несмотря на приближающуюся столетнюю го- ривались лишь с точки зрения империалистического,
довщину начала Первой мировой войны 1914 - захватнического характера всеобщей борьбы.
1918 гг., многие присущие ей процессы и явления Между тем проведенный анализ показывает, что
остаются еще мало изученными историками. Это, в ходе соперничества государств за новые террито-
прежде всего, относится к тому многообразию раз- рии, сферы политического и экономического влия-
нохарактерных идей, которые в основном рассмат- ния широко проявили себя идеи борьбы за новое
устройство мира, свободное от войн и военных угроз. Эти идеи, будучи выражены как в политических, так и в общественных кругах, нашли свое воплощение в определенных моделях мира. Среди них следует выделить модель, которую условно можно обозначить как «территориальную». Ради освобождения человечества от войн она предполагала расчленение территории тех государств, которые представляли угрозу миру. Ее характерной особенностью было то, что она получила признание у каждого из военных соперников, однако даваемые ими оценки, откуда исходила военная опасность, кардинально расходились.
Так, Антанта выступала в роли освободительницы народов от германской угрозы. Уже 26 июля (ст. ст.) 1914 г. в манифесте русского царя торжественно провозглашалось, что Россия взялась за оружие, чтобы вместе с союзниками «устранить, наконец, вечную угрозу германских держав общему миру и спокойствию» [13, с. 32]. Члены Антанты считали, что длительная милитаризация Германии чрезвычайно развила среди ее правящих кругов стремления к завоеваниям. Поэтому, провозгласив своей важнейшей задачей установление в Европе прочного мира, они выступили за полное разоружение Германии, возможное лишь при окончательной победе над нею.
В воззвании, с которым в самом начале войны обратился к французским войскам президент палаты депутатов, говорилось: «Завтра, когда вы восторжествуете, Европа отдохнет... Плоды народных трудов не будут больше поглощаться смертоносными извержениями, и чем полнее будет ваша победа, тем спокойнее будут Франция и Европа» [1, с. 36]. Твердую решимость добиться полной победы над главным противником демонстрировала также Британия. Российский посол в Англии А.К. Бенкендорф писал из Лондона 21 сентября (3 октября) 1914 г., что Англия «только и дышит ненавистью к Германии и войною насмерть» [4, с. 133]. Высказывая опасение,
что, разбитая лишь наполовину, Германия могла оправиться и вновь угрожать Европе, англичане демонстрировали готовность идти на любые жертвы для решения общечеловеческой проблемы. Как сказал английский министр на одном многолюдном лондонском митинге, даже если бы «Англия была оставлена союзниками, то она одна на свой риск и страх продолжала бы борьбу с Германией, пока у Великобритании не был бы убит последний солдат и израсходован последний фунт стерлингов. Нас немцы спрашивают, не собираемся ли мы воевать двадцать лет? Да, двадцать лет, и если нужно, то и более. Мы не сложим оружия, пока Г ермания не будет разоружена» [Цит. по: 14, с. 12 - 13].
В подобном духе высказывались и в России, где многие также выражали свою готовность идти на любые жертвы ради достижения победы. «Для того, чтобы достичь победы, - заявил, например, император Николай II 22 июля (4 августа) в беседе с французским послом в России М. Палеологом, - я пожертвую всем, вплоть до последнего рубля и солдата» [12, с. 62]. В свою очередь, либеральная газета «Русское слово» уже на следующий день после нача-
ла войны обратилась к своим читателям с призывом: «Не будем останавливаться на половине дороги. Святое дело освобождения человечества от бремени насилия и вечных угроз должно быть доведено до конца. Страшны жертвы, труден путь, но велика награда» [Цит. по: 6, с. 127].
Ведущие государства Антанты сходились во мнении, что для избавления человечества от войн германский милитаризм и империализм надо уничтожить, сокрушить, раздавить. Вполне определенно в данном отношении высказался российский министр иностранных дел С.Д. Сазонов в беседе с М. Палеологом 7 (20) августа 1914 г.: «Мы должны уничтожить германский империализм. Мы достигнем этого только рядом военных побед» [12, с. 86]. В свою очередь, Николай II в беседе с французским послом 8 (21) ноября 1914 г. озвучил официальную позицию России: «Самое главное, что мы должны
установить, это - уничтожение германского милитаризма, конец того кошмара, в котором Г ермания нас держит вот уже больше сорока лет. Нужно отнять у германского народа всякую возможность реванша. Если мы дадим себя разжалобить - это будет новая война через немного времени» [12, с. 127]. Сам М. Палеолог с первых дней войны утверждал, что неукротимое желание «воодушевляет три державы ... желание раздавить Германию. Все три единодушны в решении положить конец германской тирании» [12, с. 67]. А лорд Англии Дж. Керзон в книге «Путь к миру» («Road toward peace») выразился еще более образно: «Бешеная собака в Европе должна быть посажена на цепь» [Цит. по: 16, с. 32].
Примечательно, что в духе солидарности со своим руководством высказывалась и общественность союзных стран. В частности, в российских изданиях упорно высказывалась мысль: «Германия - зачинщица вооружений. Укротится Германия, некому будет вооружать Европу... Теперешний «вооруженный мир» заменится настоящим миром. И, кто знает - может быть, исчезнет не только угроза войны, но и сама война?» [2, с. 134 - 135]. Не случайно авторы утверждали, что государства Европы, «воспользовавшись вызовом немецких государств, теперь уже сами объявили войну во имя вечного мира и не для порабощения немецкой нации, но чтобы окончательно и навсегда сломить германский империализм» [14, с. 11 - 12].
В планах Антанты уничтожение германского милитаризма и империализма означало не что иное, как расчленение германской империи. В связи с этим считалось необходимым низложение германского императора Вильгельма II, отстранение от власти династии Гогенцоллернов и ее главной опоры - юнкерской военщины. Именно на таких условиях победы акцентировал внимание С.Д. Сазонов уже 7 (20) августа 1914 г.: «Чтобы «кайзерство» не восстановилось снова из своих развалин, чтобы Гогенцоллерны никогда больше не могли претендовать на Всемирную монархию, должны произойти большие политические перемены» [12, с. 86]. В том же духе высказывался Николай II 8 (21) ноября того же года: «... императорское достоинство не может быть сохране-
но за домом Гогенцоллернов. Пруссия должна стать снова простым королевством» [12, с. 130]. Необходимость в свержении существовавшей власти в Германии ясно осознавала и газета «Русское слово». Уже во второй день военных действий она уверенно заявила: «Мы будем бороться за светлое будущее всего человечества, за уничтожение чудовищного гнезда милитаризма и за освобождение великого немецкого народа от ига тупого юнкерства» [Цит. по: 6, с. 127]. Даже большинство запасных петроградских рабочих в начале войны, как отмечал большевик В.В. Куйбышев, мечтало «освободить Германию от безответственной власти и разоружить в результате всю Европу» [18, с. 82].
Характерно, что данная идея была выражена в нашей стране уже в период Отечественной войны 1812 г. Не случайно различные авторы в годы Первой мировой войны обращались к истории борьбы русского и других народов против французского владычества с целью протянуть незримые духовные нити к современным событиям и провести исторические аналогии. Так, Вильгельма II называли «прусским Наполеоном» и восседающим в Берлине «тираном Европы» [5, с. 11], подчеркивая необходимость повторения им участи своего знаменитого предшественника. При этом отмечалось решение императора Александра I, завершившего дело освобождения России, идти до Парижа, чтобы низложить Наполеона и тем самым избавить Европу от «его ига» и «постоянной в его лице угрозы европейскому миру» [2, с. 23].
И уже в самом начале Первой мировой войны, 1 (14) августа 1914 г., император Николай II предписал Верховному главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу «очистить себе как можно скорее и во что бы то ни стало дорогу на Берлин» [12, с. 78]. Взятие Берлина считалось необходимым условием свержения императорской власти и последующего расчленения Германии, которое должно было лишить ее материальной, экономической и политической силы для ведения войн в будущем. Как утверждал М. Палеолог 7 (20) августа 1914 г., данная война «не из тех, которые оканчиваются политическим договором. это - война на смерть, в которой каждая группа воюющих рискует своим национальным существованием» [12, с. 86].
Именно с расчленением германской империи связывались надежды российской общественности на светлое будущее всех народов. В издаваемой литературе акцентировалось внимание на том, что после обезвреживания Германии путем сокращения ее территорий и раздела на составные части - немецкие княжества, каждое из которых не сможет никому угрожать, в Европе прекратится вакханалия вооружений и настанет «новая эра мира... любви и труда» [11, с. 14]. Да и российский император, излагая свои конкретные соображения по расчленению Германии в беседе с французским послом 8 (21) ноября 1914 г., особо отметил: «Наше дело будет оправдано перед Богом и перед историей, только если им руководит великая идея, желание обеспечить на очень долгое время мир всего мира» [12, с. 129 - 130].
Между тем Германия отстаивала свою решающую роль в обеспечении безопасности всей Европы и мира. 7 августа 1914 г. германский император, обращаясь с прокламацией к немецкому народу, представлял себя истинным миротворцем, а свою империю - исключительно миролюбивым государством: «Я и предшественники мои с самого основания Германской империи всегда стремились к поддержанию всемирного мира и к пользованию этим миром для прогресса страны» [17, с. 84]. Напротив, Англия, Франция и Россия, с его точки зрения, являлись главной преградой на пути народов к мирной жизни, ибо, вынашивая агрессивные намерения, покушались на само существование Германии. При этом Вильгельм II прямо указывал на политику милитаризма антантовских союзников как следствия их захватнических устремлений: «Ныне нас хотят унизить, нас просят убавить наши военные силы, тогда как наши враги вооружаются для коварного нападения» [17, с. 85]. Более того, германский император заявил, что в соответствии со своими целями враг перешел уже к активным действиям, напав на его мирную страну с ее трудолюбивым народом: «Враг нападает на нас среди мира. К оружию!» [17, с. 85].
Данный взгляд на происхождение войны и ее инициаторов получил широкое распространение в германском обществе. Вслед за императором его высказывали германские ученые и деятели искусства. «Неправда, что Германия вызвала эту войну, - утверждалось в подписанном ими "Манифесте 93-х", -ни народ германский, ни правительство, ни император не хотели ее. И только тогда, когда сначала начали ему угрожать, а вслед за тем и напали на него из засады три великие державы, наш народ поднялся, как один человек» [1, с. 132]. Подобными убеждениями была проникнута и германская армия, среди личного состава которой проводилась соответствующая разъяснительная работа. Например, в проповеди, розданной германским войскам и напечатанной не только по-немецки, но и по-французски, подчеркивалось: «Настоящая война - война священная. Мы ее не желали. Мы сражаемся за нашего Императора, который в продолжение 25-ти лет был князем мира» [Цит. по: 16, с. 79].
Для большинства немецкого населения врагом № 1 представлялась Россия вследствие распространенного убеждения о постоянно исходившей от нее военной опасности. Тезис о «русской угрозе» получил широкое хождение в германской литературе и публицистике еще в XIX веке. Немцев пугали громадные просторы восточной соседки, которая она, по общему убеждению, приобрела вследствие своей «расширительной политики» [3, с. 11]. Считалось, что «поглощение» ею Финляндии, разгром могущественной Швеции, серьезный удар по положению Турции в Европе привели к дальнейшему росту ее военной мощи и вооружений и лишь подогрели ее захватнические аппетиты. 7 сентября 1879 г., вскоре после русско-турецкой войны 1877 - 1878 гг., германский канцлер О. Бисмарк предупреждал императора, что «похоже на то, будто Россия. приняла на себя наследство наполеоновского милитаризма, а
вместе с тем и ту миссию, выполнение которой отмечено темными пятнами на фоне европейского мира» [10, с. 6]. А в 1892 г. специально в целях подкрепления стереотипа о «русской угрозе» консультант Вильгельма II и генерального штаба германской армии профессор русской истории Т. Шиманн издал дневник прибалтийского немецкого писателя В. Хе-на, написанный в 1867 г., в котором утверждалось: «Монголы, пришедшие из глубины Востока, застряли в Силезии, славяне запросто могут остановиться лишь у Атлантического океана. Пока их уничтожает только алкоголь, который в данных обстоятельствах может стать благодетелем для человечества» [3, с. 12].
Собственно, тезис об агрессивности России, ее желании завоевать всю Европу выдвинул еще Наполеон в обоснование предпринимаемых против нее военных действий. В его приказе по армии, вышедшем 10 (22) июня 1812 г., накануне вторжения французских войск на территорию российской империи, утверждалось: «Мир, который мы заключим, положит конец гибельному влиянию, которое Россия уже 50 лет оказывает на дела Европы» [Цит. по: 8, с. 86]. Наполеоновская Франция, как известно, потерпела поражение, однако столетие спустя роль освободительницы Европы от «русской угрозы» взяла на себя Германия. В годы Первой мировой войны она вынашивала свою «территориальную» модель мира, которую стремилась реализовать в случае военной победы.
По своим мировоззренческим основам данная модель имела безусловное сходство с «территориальной» моделью России, поскольку предполагала такой разгром и ослабление противника, которые бы полностью исключали в дальнейшем возможность его вооруженного натиска. В отношении Российской империи это означало необходимость ее расчленения, разумеется, во имя всеобщего мира и спокойствия народов. «Русское колоссальное государство с 170 миллионами населения должно. подвергнуться разделу в интересах европейской безопасности, -убежденно заявлял известный германский публицист и политик П. Рорбах, подразумевая отделение от России, прежде всего, ее западных и южных территорий, - ибо русская политика в течение продолжительного времени служит угрозой миру и существованию двух центральных европейских держав: Германии и Австро-Венгрии» [15, с. 88].
Следствием раздела России должно было стать лишение ее выхода к Балтийскому и Черному морям, что неизбежно меняло бы соотношение сил на международной арене в пользу Германии. По первоначальным, господствовавшим до войны и в первые месяцы ее проведения гипотетическим планам, предполагалось «прогнать Россию за Урал» [7, с. 12]. Одновременно должна была возродиться «Священная Римская империя немецкой нации» или «Западная империя», которая должна была отстоять права «на море Средиземное и на Атлантический океан» [16, с. 57].
Однако в 1915 - 1916 гг., уже после срыва плана молниеносной войны, в Германии стали выдвигаться
более скромные варианты раздела России и создания нового политического объединения. В это время в стране приобрела популярность идея «Срединной Европы» как политического и экономического союза стран центральной Европы под эгидой Германии, расположенном «между Россией и западными державами» [9, с. 33]. В соответствии с такой корректировкой взглядов на новые очертания границ известный германский историк Шеффер в феврале 1915 г. заявил, что «громадная русская сила должна быть вытеснена за Днепр». Тогда, пояснял он, «явится
возможность образовать под главенством Германии и Австро-Венгрии, от Северного мыса до Средиземного моря союз держав, обеспечивающий за каждой из них прочность существования и мир» [Цит. по: 16, с. 19]. Одним словом, при создании любого политического объединения под эгидой Германии она претендовала стать гарантом мира в Европе, обеспечивающим его максимальную устойчивость и безопасность.
Таким образом, в политических и общественных кругах воюющих стран, независимо от их блоковой принадлежности, была выражена «территориальная» модель мира. В идеях ее построения, как с одной, так и с другой стороны, отразились давние представления о противнике, об источнике военной угрозы в мире и пути ее ликвидации. Ее приверженцы предполагали достичь освобождения человечества от войн на основе расчленения земель государств-агрессоров. При этом в вынашиваемых замыслах возможность расширения собственных границ за счет побежденного противника реализовывалась в полной мере. Но, вместе с тем, за ними крылось нечто большее, чем очередные притязания на «кусок чужого пирога», а именно - вполне сложившиеся взгляды на решение глобальной проблемы войны и мира. Предполагалось упрочить мир на основе изменения соотношения политических сил на международной арене, обуздания агрессора посредством лишения его материальной возможности для проведения в дальнейшем завоевательной политики. Эта модель была реализована после разгрома Наполеона, а затем и после победы в 1918 г. Антанты. В последующем она была задействована при формировании новых границ в результате разгрома гитлеровской Германии и активизирована на Западе в условиях «холодной войны» в отношении СССР. Огромную значимость данная модель сохраняет и в настоящее время, чем обусловлена необычайная актуальность исследования истории возникновения и развития связанных с нею идей, процессов и явлений.
Источники и литература
1. Блументаль, Ф. Буржуазная политработа в мировую войну 1914 - 1918 гг. Обработка общественного мнения / Ф. Блументаль. - М.; Л., 1928.
2. Великая война России за свободу и объединение славян: сборник статей для школьных и народных библиотек. - М., 1914.
3. Война Германии против Советского Союза 1941 -1945: документальная экспозиция / под ред. Р. Рюрупа. -Берлин, 1992.
4. «В этой войне находятся в столкновении огромные
противоречивые интересы». Письма русского посла в Лондоне А.К. Бенкендорфа брату. 1914 - 1915 гг. публ. подгот. С.Р. Беляев // Исторический архив. - 2005. - № 3.
5. Гринякин, Н. Мировая война за мир и свободу / Н. Гринякин. - Пг., 1914.
6. Гришин, М. Помни о войне / М. Гришин. - М.; Л., 1924.
7. Кашкаров, В. На пороге великих событий (Замыслы Германии и задачи России) / В. Кашкаров. - М., 1914.
8. Мединский, В.Р. О русской угрозе и секретном плане Петра I. Мифы о России / В.Р. Мединский. - М., 2010.
9. Науман, Ф. «Срединная Европа» / Ф. Науман. - Пг., 1917.
10. Немецкий страх перед «Русскою опасностью». -М., 1914.
11. Орлов, В. Причины русско-немецкой войны и ее
конечная цель / В. Орлов. - М., 1914.
12. Палеолог, М. Царская Россия во время мировой войны / М. Палеолог. - М., 1991.
13. Розанов, В.В. Война 1914 года и русское возрождение / В.В. Розанов. - Пг., 1915.
14. Розанов, Н.П. Освободительная война / Н.П. Розанов. - Подольск, 1914.
15. Рорбах, П. Война и германская политика / П. Рор-бах. - М., 1915.
16. Саблер, В.К. Французы о немцах. Очерк В. Деся-товского / В.К. Саблер. - Пг., 1916.
17. Так говорит Германия. Подлинные документы и изречения о германских замыслах и поступках. - Пг., 1915.
18. Тютюкин, С.В. Война, мир, революция. Идейная борьба в рабочем движении России 1914 - 1917 гг. / С.В. Тютюкин. - М., 1972.
УДК 947.083
Н.В. Тонкий
Научный руководитель: доктор исторических наук, профессор В.Н. Фурсов
ИНСПЕКЦИЯ МЕДИЦИНСКОЙ ЧАСТИ В ВИЛЕНСКОМ ОКРУГЕ В ПРЕДДВЕРИИ ПЕРВОЙ МИРОВОЙ ВОЙНЫ
В данной статье на примере Виленского округа рассматривается организация медицинской части русской армии накануне Первой мировой войны. На основе выявленных инспекцией недостатках автором были установлены важнейшие проблемы, имевшиеся в округе, проанализированы причины их возникновения, приведены примеры мер по их устранению, принятых военным руководством.
Виленский военный округ, лазарет, госпиталь, больные, раненные, медикаменты.
The article considers the organization of the medical unit of the Russian army on the eve of World War I on the example of the Vilna district. On the basis of identified disadvantages, the author found the most important problems existing in the region, analysed the reasons and gave the examples of corrective measures taken by the military authorities.
Vilensky military district, hospital, sick, wounded, medicines.
Разрабатывая план ведения боевых действий с Германией и Австро-Венгрией, российский Генеральный штаб большую роль в нем отводил Западным военным округам. К их числу относился и Виленский военный округ, включавший в себя Виленскую, Ковенскую, Курляндскую, Лифлянскую, Минскую, Могилевскую, а также части Витебской, Гродненской и Ломжинской губерний.
С целью выяснения уровня готовности медицинского обеспечения округа была произведена инспекция, признавшая состояние многих лечебных учреждений неудовлетворительным. Согласно оперативным данным, в округе находилось свыше 200 военно-медицинских учреждений различного уровня и мощности. К ним относились стационарные, местные и войсковые лазареты, санитарные станции. Стационарные госпитали различались по классам. К первому классу относились госпитали на 200 солдатских и 7 офицерских мест. Госпиталь второго класса мог принять 15 офицеров и 400 нижних чинов, третьего класса - 40 офицеров и 650 солдат, четвертого - 60 офицеров и 1100 солдат. Местные лазареты, согласно приказу от 1901 года № 45, открыва-
лись при резервных, запасных частях, крепостных пехотных полках и батальонах, при местных командах, управлениях уездных воинских начальников и, наконец, как самостоятельные лечебные заведения. Рассчитаны они были, как правило, на 50 - 350 мест, из которых офицерам отводилось не более 10. Войсковые лазареты создавались в случае отсутствия местных лазаретов. Число мест в них в мирное время определялось штатным составом воинской части, из расчета три места на каждые сто человек личного состава. Лечение в санитарных станциях могли проходить только офицеры и классные чиновники Военного ведомства.
На содержание больных казна ежедневно выделяла: для офицеров - 50 коп., для нижних чинов -25 коп. Если пациенты обеспечивались провиантом и приварочными деньгами, то денежное довольствие составляло 15 коп. На санитарных станциях размер суточных составлял: для генералов - 2,5 руб., для штаб-офицеров - 2 руб., обер-офицеров - 1 руб. Наличные деньги выдавались только при условии, что все больничные места были заполнены.
В большинстве случаев в инспектируемых госпи-
