CC BY
268
политическом режиме гражданское общество находится в оппозиции — пассивной или активной — по отношению к государству.
При демократическом государственно-политическом режиме взаимодействие гражданского общества и государства осуществляется
в форме сотрудничества, причем позитивного. Правовое регулирование отношений в сфере гражданского общества происходит как по инициативе государства, так и в результате воздействия на него институтов гражданского общества.
список литературы
1. Кузьмин, А.В. Некоторые проблемы реализации законотворческой функции политической партии как института гражданского общества [Текст] / А.В. Кузьмин // История государства и права. — 2008. - № 12. - С. 2-3.
2. Любашиц, В.Я. Гражданское общество и личность: проблемы теории [Текст] / В.Я. Любашиц // Науч. тр. Рос. акад. наук. Вып. 3. В 3 т. Т. 1. — М.: Юрист, 2003.
3. Курскова, Г.Ю. Политический режим Российской Федерации. Теоретико-правовой аспект [Текст]: моногр. / Г.Ю. Курскова. - М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2008.
4. Снетков, В.Н. СМИ и правовая реализация свободы слова в условиях гражданского общества [Текст] / В.Н. Снетков. - СПб.: Изд-во СПбГТУ, 2002.
5. Влазнев, В.Н. Гражданское общество как предмет конституционно-правового исследования [Текст]: автореф. дис. ... канд. юр. наук. Специальность 12.00.02 — конституционное право; муниципальное право / В.Н. Влазнев. — М., 2002.
6. Лысенко, В.В. Гражданское общество: к вопросу правопонимания [Текст] / В.В. Лысенко // История государства и права. — 2009. — № 23.
7. Хмара, Ю.Н. Власть и гражданское общество: проблемы взаимосвязи и взаимодействия [Текст] / Ю.Н. Хмара. — Челябинск, 2007.
УДК 17.033."20"+022.1
И.Н. Протасенко
бонапартизм: власть и ценности
Нравственный закон в нас надежнее звездного неба над нами. Чем беднее делается мир, тем больше ценность этого подарка.
В.В. Бибихин
Актуальность данной темы связана с анализом современных преобразований и трансформаций, происходящих в нашей стране и мире. Изменения в социальной, политической и экономической сферах жизни во многом способствовали разрушению ценностного мира человека, его (человека) дезориентации и дезорганизации.
Попробуем показать значимость ценностных ориентаций и их взаимосвязь с властными стратегиями.
Эпоху, как известно, не выбирают. Но время перемен заставляет делать выбор всякого думающего о своем будущем, будущем своих детей и своей страны. Этот выбор предопределяется системой базовых ценностей, идеальных
целей и набором допустимых средств, а также готовностью рисковать, воплощая в жизнь то или иное решение.
У каждого, действительно, не только своя система ценностей, но и свой горизонт риска в достижении своих целей. В сюжете бонапартизма имеет смысл говорить, по крайней мере, о трех субъектах (или, точнее, о значимых субъектах разной степени общности), чьи ценностные ориентации в горизонте риска актуализируются в бонапартизме. Это — индивидуальный (простой) человек, это — социум как целое и это — лидер, представляющий не только себя, но и персонифицирующий интересы первых двух.
Что такое бонапартизм? Это специфическое обнаружение социального порядка, кото-
рый возникает в условиях системного кризиса и предстает как режим персональной власти, установленный «по видимости» народного волеизъявления. Ш. Монтескье в трактате «О духе законов» подчеркивал, что «поскольку в демократиях народ по видимости может делать все, что хочет, свободу приурочили к этому строю, смешав, таким образом, власть народа со свободой народа» [1]. Полагаем, что характеристика «по видимости народного волеизъявления» — это мерцание действительной воли народа, проявляющейся в определенные исторические моменты, и властная манипуляция, освящающая волей народа решения, которые таковыми являются только «по видимости».
Бонапартизм оказывается парадоксальным явлением в ряду авторитарных режимов. Во-первых, в атмосфере шумных дискуссий о демократии и воле народа происходит концентрация власти, сравнимая с монархической. И здесь подходят такие характеристики, как диктатура, тирания, узурпация. Во-вторых, на этой основе возникает противоречие между легитимностью и законностью. Легитимация посредством народного волеизъявления оказывается выше права, за которым стоят устойчивые инварианты государственности. Системный кризис как единство экономического, социального, политического, идеологического и психологического кризисов является необходимым условием генезиса бонапартизма. Причем возникновение бонапартизма связано как с революциями Нового и Новейшего времени, так и с кризисом без революции (скажем, современные условия глобализации или война).
Известно, что базовые ценности — это ядро мировоззрения человека. Вместе с тем нравственные ценности являются фундаментальными для всей общественной структуры. Ценности принадлежат к фактам духовной жизни и относятся к субъективным явлениям макроуровня. Посредством ценностей предметы материального и духовного мира обретают социальную значимость. Ценности — это социокультурные стандарты, усвоение которых индивидами способствует поддержанию и воспроизведению определенного общественного порядка. Без ценностных оснований у общества нет будущего: если нет конституирующих ценностей, то нет и конституирующих отношений, а значит, нет возможности построить какие-либо нормальные и
устойчивые социальные взаимодействия. В ситуациях институционального слома и распада сферы представлений о высших целях, о социально возможном кризис ценностей грозит разложением самой ткани общественной жизни.
Субъективность — это личностное содержание человека, система его базовых ценностей. Манифестация субъективности — это субъект-ность, системное свойство субъекта [См. об этом, например: 4, 5]. Системный регресс и деградация губительным образом сказываются на субъектности и части, и целого, т. е. и человека, и общества.
В современных условиях индивидуальный человек вынужден заново социализироваться в корпоративное мироустройство. Корпоративная субъектность подменяет индивидуальную субъектность. Именно кризис вымывает мировоззренческие основания, происходит подмена базовых ценностей, особенно в ситуации нестабильности и экстремального выживания индивида. Легко заметить, что даже самые простые (обыденные) ценности становятся дефицитом. Речь идет даже не о политической свободе и правах личности или об идеалах демократии, а о таких ценностях, как солидарность, взаимопомощь, порядочность, труд и трудолюбие, право на жизнь. Нас уже не шокируют высказывания, за которыми стоит определенная социальная практика: «Это твои проблемы», «Ничего личного, просто — бизнес» и т. д.
Если взглянуть на сюжет власти и ценности, так сказать, практически, то всплывает проблема социализации. Новое мироустройство требует новой социализации, т. е. практики усвоения новой или существенно скорректированной системы ценностей. Социализация (от лат. socialis — общественный) — процесс усвоения человеческим индивидом определенной системы знаний, норм и ценностей, позволяющих ему функционировать в качестве полноправного члена общества.
Обычно полагают, что проблему социализации необходимо решать в отношении народа, определенного класса или социальной группы. Якобинцы, как известно, прибегли к такому средству, как гильотина. В 1917 году большевики отказали в возможности социализироваться в новом социальном порядке классу дворян или так называемых «бывших». Тех, кто мог повлиять или помешать в выборе базовых
ценностей, посадили на пароход и отправили за границу, а прочих несогласных сослали в Сибирь. Младореформаторы времен перестройки, по нашему мнению, вообще проблемой социализации не были озабочены. Однако формулировка «Пенсионеры не впишутся в рынок» или такая фатальная характеристика своего народа, как «совок», не способный понять своего «капиталистического счастья», позволяют судить о своеобразном видении проблемы социализации. Иными словами, «совку» (т. е. большинству бывшего советского народа) также было отказано в социализации. Более того, единственный адрес реформ — это будущие поколения. И «дело» сделано: катастрофа вымирания страны очевидна, ее демографическая несостоятельность стала реальностью. В поисках национальной идеи деньги были провозглашены как ценность. Общество, в котором деньги являются ценностью, уверенно идет к тотальной и непобедимой коррупции. Здесь же хотелось бы упомянуть практику Китая: за последние 10 лет казнены за коррупцию 10 тысяч чиновников, еще 120 тысяч получили по 10—20 лет заключения. [3] Что касается современной России, то вполне очевидна актуальность вопроса социализации элиты и бизнеса. Номенклатурное прошлое, усугубляемое почти полным отсутствием социального контроля и нравами легализировавшихся дельцов теневой экономики, ярко проявилось у посткоммунистической российской элиты. Ее низкие деловые и нравственные качества во многом объясняют перманентность и глубину кризиса российского общества, массовое распространение коррупции и безответственности.
Социально-философский анализ показывает, что системный кризис обнаруживает болезненный процесс трансформации субъект-ности (разных уровней и разной степени общности). Системный кризис нельзя объяснить только слабостью или параличом власти. Бес-субъектность означает неспособность элит ответить на вызовы системного кризиса, что с необходимостью требует появления надэлитной, надклассовой персоны, личности бонапарта, лидера, способного предложить свои пути выхода из кризиса, свои решения ключевых проблем, стоящих перед социумом [5].
Анализ управленческой практики режима Наполеона I позволяет сформулировать ряд
тезисов. Во-первых, наполеоновская диктатура была довольно гибкой, а ее социально-экономическая политика в целом устраивала французскую буржуазию и собственническое крестьянство. Более того, первый консул, а потом император был одним из первых государственных деятелей, понимавших необходимость целенаправленного воздействия на общественное мнение. Во-вторых, следует заметить, что социальная база, на которую опирался Бонапарт, была достаточно широка [6]. Общественное мнение в условиях бонапартизма, несомненно, формируется и контролируется. При этом используются все возможные каналы воздействия. Вместе с тем хотелось бы подчеркнуть, что режим Наполеона I стабилизировал, умиротворил и консолидировал постреволюционную Францию, действительно способствовал закреплению решающих завоеваний революции в социально-экономической области. В-третьих, существенной характеристикой режима Наполеона I является то, что единство персонального авторитета и институциональной власти представляет бонапартизм как авторский режим.
Методология аналитики бонапартизма в контексте парадигмы персональности позволяет двигаться от анализа «субъективности» индивидуального человека к «субъекту» (индивидуальному, ассоциированному или над-индивидуальному, особенно в политическом контексте), к прояснению понятия «субъект-ность». А от субъектности через осмысление понятий персонификации и персонализации — к пониманию бонапартизма в аспекте власти как единства персонификации и персонализации.
Бонапартизм как режим авторитарной власти, несомненно, проявление архаизации (откат революции). Общество закономерно обращается к архаизации как механизму мобилизации своих ресурсов. Этот процесс сопряжен с ограничением индивидуальной субъектности и усилением надиндивидуальной субъектности. Бонапартизм запускает процессы ресоциализа-ции, реструктурирует социум, восстанавливает разрушенную или утраченную в результате социального катаклизма субъектность общества как социального целого и индивида как части этого целого. Стратегия бонапарта объективно ведет к тому, чтобы возникла элита, способная к политическому, экономическому и культурно-
му господству, — такой класс, полномасштабно ответственный за нормальное функционирование государства.
Существует определенное соответствие между состоянием социума и тем лидером, которого общество выдвигает. При этом «герой» может быть как истинным, так и призрачным, а его харизма может выступать как в подлинной, так и в превращенной форме. Таким образом, специфика бонапартизма проявляется в единстве персонализации власти и персонификации общественного интереса в харизме лидера. Однако следует понимать, что власть сама не творит ценности. Ценности существуют и транслируются посредством субъективности человека в проявлениях его субъектности [4]. Власть может поддержать те или иные ценности, уже существующие в социуме.
Усиление авторитарных тенденций во власти принято трактовать однозначно негативно, как возврат к прошлому, советскому, тоталитарному, к такому положению дел, когда за человека думает власть и предлагает ему готовые формы [2]. Иными словами, патернализм власти, когда народ — дитя, государство — отец, который воспитывает это дитя, трактуется как возвращение к такому состоянию страны и общества, которое можно определить как детское, не взрослое, безответственное. Однако глубина социального кризиса, социально-классовое расслоение выдвигает на первый план проблему государственного регулирования в условиях социально-политической трансформации.
Обострение отношения культурной общности и государства ставит в центр социально-философской аналитики проблему эффективности государственного управления, связанную с поиском ресурсов социального контроля, надежности функционирования социальной системы, стабильности государства и безопасности жизни его граждан. Неявные средовые факторы, в частности архетипические представления, архетипы и ценности, которые складываются в истории культурной общности, обретают значимую, а подчас ключевую роль в планировании стратегии государственного управления [7, с. 111].
Именно ценности обеспечивают легитимацию политической власти, помогая осуществить связь между индивидом и властью, создавая иллюзию их общности, необходимости и естест-
венности, незыблемости и правильности. И как это ни парадоксально, ценностное измерение политики, вопреки ее нередко апологетическому назначению, привлекает большое внимание к гуманистическим аспектам самой политики. Оно требует признания потребности человека быть субъектом, а не только объектом политических решений. Назначение ценностей как раз в том и состоит, чтобы заполнить ими все поли-тико-мотивационное пространство в обществе, ибо в политике действует конкретный человек, который ведет себя в соответствии со своим особым складом ума и ценностными представлениями. Своим участием в политике он пытается что-то изменить в мире, выдвигая те или иные требования, так как считает то или иное явление справедливым или, напротив, несправедливым. Для политической практики существенно то, что ценности связаны с чувствами и настроениями индивида таким образом, что они всегда могут быть регулятивами его мышления и его действия, и потому никакая политическая сила не может быть исключительно материальной. Если же по каким-то причинам роль политических ценностей (политические ценности в отличие от иных ценностей, затрагивающих сферу труда, семейной жизни, досуг и т. п.) снижается или утрачивается, то утрачивается и ощущение общности с системой политической власти, возникают настроения неодобрения, недовольства, несогласия с ней и, как следствие, противостояние. Эта ситуация создает основу для резких политических потрясений, а затем и для смены власти или политического режима.
В общем и целом идейное руководство, в котором нуждается страна, должно опираться на прочное и искреннее одобрение граждан. Такой основополагающий консенсус не может быть обеспечен законными и судебными решениями, его достижение предполагает обращение к огромному моральному капиталу нации. Вместе с тем успешное реформирование общества возможно лишь на пути создания новой системы рекрутирования элит, основанной на конкурентных началах и институциализации требований к деловым и нравственным качествам политических и административных руководителей.
Таким образом, целеценностная ориентация социума задается властью и элитой. Имен-
но элитные группы выступают той средой, где в первую очередь происходит генерация новых социальных тканей, создание и рост общественного капитала. В условиях системного кризиса, социально-политической трансформации, отсутствия единства правящего класса
раскол элиты на правящую и оппозиционную с неизбежностью вызывает надклассового, надпартийного «арбитра», реализующего интересы государственной субъектности, опираясь на ценности части социума, отвечающие решению этой задачи.
список литературы
1. Монтескье, Ш. О духе законов [Текст] / Ш. Монтескье // Избр. произв. Кн. XI. — М., 1955.
2. Историки: чем опасен Мединский [Электронный ресурс] // Publicpost от 21.05.2012. Текст: Евгений На-телашвили. — Режим доступа: http://www.publicpost.ru/ theme/id/1478/istoriki_chem_opasen_medmskiy/?utm_ source=newsmail&utm_medшm=teaser&utm_content= medmskiy&utm_campaign=mail.
3. Овчинников, Вс. За взятку — к высшей мере [Электронный ресурс] / Вс. Овчинников // «Российская газета» — «Неделя». — № 4939 (115). — 25.06.2009. — Режим доступа: http://www.rg.ru/2009/06/25/korrupcia.html.
4. Протасенко, И.Н. Бонапартизм как модель социальной субъектности [Текст] / И.Н. Протасенко // Науч.-техн. вед. СПбГПУ. Сер. Гуманит. и обществ. науки. — 2011. — № 1 (118). — С. 25—31.
5. Она же. Философские концепты персональ-ности в аналитике бонапартизма [Текст] / И.Н. Протасенко // Вестн. СПбГУ. Сер. 6. — 2011. — Вып. 4. — С. 34—37.
6. Она же. Формирование общественного мнения в процессе легитимации бонапартизма [Текст] / И.Н. Протасенко // Науч.-техн. вед. СПбГПУ. Сер. Гуманит. и обществ. науки. — 2012. — № 1 (143). — С. 262—270.
7. Шипунова, О.Д. Средовые факторы государственного управления: архетипы и ценности [Текст] / О.Д. Шипунова // Публичное управление: теория и практика: сб. науч. тр. Ассоциации докторов гос. управления (спец. вып.). — Харьков: ДокНаукДержУпр, 2011. — С. 111—119.
УДК 101.1:316«312»
И.С. Бинюкова
общественное благо в природе социального капитала:
философский аспект
Современное состояние научных дискуссий в области рассмотрения социального капитала определяется объяснением его природы как общественного блага. Одним из первых на взаимосвязь понятий указывал социолог, экономист Дж. Коулман, который писал: «Сущность социального капитала (свойство, присущее большинству форм социального капитала, отличающее его от других форм капитала) заключается в его выражении в качестве общественного блага ...» [1, с. 138]. По его мнению, общественное благо представляет собой все то, что не может быть полностью присвоено индивидом. Экономическая наука вкладывает в понятие тот же смысл. Цель данной работы заключается в попытке приблизиться к пониманию социального капитала с философской точки зрения, связав его с общественным бла-
гом и проследив эту связь в историко-философском аспекте. Новизна исследования связана с осмыслением духовно-этической, ценностной природы социального капитала.
В философии древнегреческого философа Платона, который сравнивал благо с солнцем, освещающим и согревающим все телесные вещи, именно общественное благо выдвигается в качестве первоосновы. Ассоциируя общественное благо и счастье государства, где справедливость — величайшее благо, Платон писал: «Сейчас мы лепим в нашем воображении государство, как мы полагаем, счастливое, но не в отдельно взятой его части, не так, чтобы лишь кое-кто в нем был счастлив, но так, чтобы оно было счастливо все в целом» [2, с. 78]. Изображая теоретическую модель идеального государства, философ определял его социальное
