CC BY
623
УДК 821.161.1
Миронова Г.С. (ТГПУ им. Л.Н. Толстого) Тел.: 8-910-551-91-32, e-mail: drama1208@mail.ru
Болконские и Курагины: «мир» и «антимир» в романе-эпопее Л.Н. Толстого
Данная статья посвящена роману-эпопее Л. Н. Толстого «Война и мир», художественной реализации в нем «мысли семейной» и ее связи с любимой писателем «мыслью народной». На примере двух семейных кланов - Болконских и Курагиных - в публикации рассматриваются понятия «мир» и «антимир», воплощающие добро и зло, созидание и разрушение. Анализируя ключевые эпизоды, в которых проявляется контрастность двух семей, автор статьи останавливается на нравственных, психологических, нравственно-этических проблемах, характерных для всего творчества Л.Н. Толстого.
Ключевые слова: роман-эпопея, «мир», «антимир», война, «мысль семейная», «мысль народная», проблематика.
Роман-эпопея Л.Н. Толстого «Война и мир» поражает грандиозностью замысла (показать правдивую динамичную картину важнейшего периода русской истории, русского народа), великолепными картинами жизни русского дворянства начала XIX века, глубокими раздумьями автора, «диалектикой души», состоящей в тончайшем проникновении во внутренний мир человека. Антитеза, заявленная в самом названии романа, как известно, таит в себе немало глубоких смыслов, которые не ограничиваются только контрастом войны и мира в прямом значении этих слов. В картинах внешне мирной жизни немало тревоги, волнений, борьбы, они наполнены разговорами о войне. Напротив, военные страницы порой изображаются Л.Н. Толстым подчеркнуто мирно. Война - это не только Шенграбен, Аустерлиц и Бородино, а мир - это не только салон Анны Павловны Шерер, именины Наташи Ростовой и помолвка Пьера и Элен. Поскольку в центре нашего исследования - «мысль семейная» и ее реализация в романе Л. Н. Толстого, в данной работе мы будем пользоваться понятиями «мир» и «антимир». В статье мы остановимся на двух семейных кланах - Болконские и Курагины, чьи контрастные «миры» постоянно соприкасаются на протяжении произведения и позволяют Л. Н. Толстому решать на примере членов этих семей нравственные, психологические, морально-этические проблемы.
Как уже было отмечено ранее, в романе-эпопее Льва Николаевича Толстого понятие «мир» существует на нескольких смысловых уровнях: и отсутствие войны, и весь свет, мироздание, и человечество, и национальный мир, и крестьянская община. И есть особый «мир» - это мир семьи. В первой части эпилога автор отмечает: «Как в каждой настоящей семье, в лысогорском доме жило вместе несколько совершенно различных миров, которые, каждый удерживая свою особенность и делая уступки один другому, сливались в одно
гармоническое целое. Каждое событие, случившееся в доме, было одинаково -радостно или печально - важно для всех этих миров; но каждый мир имел совершенно свои, независимые от других, причины радоваться или печалиться по какому-либо событию» [2]. С понятием «мир» у Л.Н. Толстого связана идея единения, а среди форм единения людей писатель особенно выделяет две, семейную и общенародную, которые в контексте романа постоянно соприкасаются. «Мысль семейная» в «Войне и мире» не только является самостоятельной, глубоко проработанной линией, но и способствует раскрытию «мысли народной», столь любимой Л.Н. Толстым в его грандиозном эпическом творении.
Для Л. Н. Толстого Болконские (как, впрочем, и Ростовы) - это больше, чем семья, это единый собирательный образ, это «мир», включающий в себя целый жизненный уклад, это старый род со своей особой традицией. Князь Николай Андреевич Болконский, ушедший в отставку при Павле I и живущий безвыездно в деревне, горд, суров, а порой и невыносим. «Он говорил, что есть только два источника людских пороков: праздность и суеверие, и что есть только две добродетели: деятельность и ум...» [2]. Николай Андреевич мог быть деспотичен по отношению к дочери, строг в разговоре с сыном, но за внешней суровостью всегда скрывалось беспокойство за них и любовь. Отсюда и жесты, выдающие эти чувства старика («дотронулся руками до волос княжны», «потрепал ее рукой по щеке»), отсюда и сердитый окрик в сторону уезжающего на войну сына: «Простились. ступай!», и обращенное к княжне Марье, произнесенное перед смертью, ласковое «Душенька». Болконские - это мир, крепко спаянный глубокой внутренней любовью друг к другу.
Семейному «миру» Болконских противопоставлен «антимир» Курагиных, лишенный «родовой поэзии» и потому не имеющий права называться семьей. По меткому замечанию Бочарова С.Г., исследователя творчества Л. Н. Толстого, «их семейная близость и связь непоэтична, хотя она, несомненно, есть - инстинктивная взаимоподдержка и солидарность, своего рода круговая порука эгоизма почти что животного» [1, с. 95]. Действительно, князь Василий хлопочет о своих сыновьях и дочери, устраивает им карьеру или брак в соответствии со светскими представлениями об успехе, а дети в этой семье по-своему солидарны между собой (не случайно история с попыткой соблазнения и похищения Наташи Ростовой уже женатым Анатолем не обошлась без участия Элен). Но, как отмечает сам князь Василий, у него нет «шишки родительской любви», поэтому его отношение к сыновьям ограничивается лаконичной характеристикой - «покойный дурак» (Ипполит) и «беспокойный» (Анатоль). А неестественная интонация, с которой он это произносит, сопровождается «неожиданно-грубым и неприятным» выражением лица [2]. Да и брак Элен и Пьера скорее напоминает выгодную сделку, а не заботу отца о счастье дочери. «Мои дети - обуза моего существования. Это мой крест», - признается князь Василий Анне Павловне Шерер, а обсуждая с ней возможное сватовство Анатоля к княжне Марье, пользуется экономической терминологией: «Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит сорок тысяч в год» [2]. Не так очевидна, но столь же отвратительна зависть к красоте и
счастье дочери, которая не дает покоя матери Элен. А отношения молодежи в семье Курагиных скорее напоминают животный инстинкт, притягивающий друг к другу себе подобных, а не взаимную любовь близких родственников. При внешней заинтересованности они глубоко равнодушны друг к другу, а от отношений Элен и Анатоля веет нечистоплотностью и абсолютной безнравственностью: «Анатоль ездил к ней занимать у нее денег и целовал ее в голые плечи. Она не давала ему денег, но позволяла целовать себя» [2].
Иначе строятся отношения князя Андрея и княжны Марьи Болконских, которые не привыкли открыто выражать свои чувства, но, безусловно, они искренне привязаны друг к другу и в их скупых репликах сквозит тепло, взаимная заинтересованность и забота. В сцене с нательным крестиком, который княжна Марья дарит Андрею перед его отъездом на войну в августе 1805 года, проявляются теплые отношения брата и сестры, трогательная забота их друг о друге. Князь Андрей не разделяет религиозность княжны Марьи, но понимает и уважает ее взгляды. Именно поэтому в ходе данной сцены, выстроенной в соответствии с законами «диалектики души», в Болконском борются противоречивые чувства - от иронии до раскаяния («...в ту же секунду, заметив огорченное выражение, которое приняло лицо сестры при. шутке, он раскаялся» [2]). А потому, испытывая одновременно неловкость и нежность, Андрей целует образок. Забота сестры глубоко трогает его. Эта маленькая и в контексте всего романа незначительная сцена говорит читателям, что «три кита», на которых держится «мир» Болконских, - это открыто не демонстрируемая любовь друг к другу, достоинство и честь.
Напротив, курагинская «порода» - это, в сущности, антисемья, или «антимир», в котором живет энергия разрушения, направленная на окружающих, но по сути подрывающая, подтачивающая эту семью изнутри и в итоге приводящая ее к распаду. «О, подлая, бессердечная порода!» - восклицает Пьер при виде «робкой и подлой улыбки» Анатоля [2]. Разобщенность «антимира» Курагиных подчеркивается, как отмечает Е.Н. Цимбаева в статье «Исторический контекст в художественном образе (Дворянское общество в романе "Война и мир"»), удивительной несогласованностью их имен, которые «невозможно привести к общему знаменателю»: «Ипполит и Елена - имена героев античной мифологии, но Анатоль в эту категорию не попадает. Они не могли бытовать в одной стране, в одном языке, в одном сословии. Все три имени выделяли детей Курагиных из светской толпы, но все тянули как-то очень уж в разные стороны и были невероятны в описываемом кругу общества» [3, с. 180-181]. Не вызывает сомнения, что Л.Н. Толстой дает своим героям имена не случайно. Болконские при всей их семейной гордости и высокомерии называют друг друга подчеркнуто по-русски - Андрей и Марья, а не Andre и Mari, как это было принято в светском обществе. Эти формы имен также используются в романе, но бытуют они вне семьи, вне «мира» Болконских, в который, увы, не входит и маленькая княгиня, Лиза Болконская, обращающаяся к мужу на французский манер, Andre. Какофонии, несогласованности имен «антимира» Курагиных противопоставлена определенная гармония, которая
заметна в традиции, сложившейся в «мире» Болконских, называть детей по мужской линии Николаем или Андреем.
Болконские при всей их родовой гордости, высокомерии имеют перед Курагиными несомненное нравственное преимущество. Но на протяжении всего романа эта семья испытывает на себе влияние «низменного курагинского эгоизма» [1, с. 96], что не единожды приводит ее к кризису. Неоднократно «мир» Болконских испытывает на себе агрессию со стороны «антимира» Курагиных. Особенно остро это реализуется в сценах, где поднимаются вопросы любви, семьи и брака. В этом смысле примечательны два контрастных эпизода, связанных со сватовством Анатоля к княжне Марье и князя Андрея к Наташе Ростовой. В какой-то степени неудачное сватовство Анатоля к княжне Марье - предчувствие того удара, который нанесет Курагин другому члену этой семьи, этого «мира» - князю Андрею. Во время сватовства Анатоля к княжне Марье «мир» Болконских впервые подвергается «курагинской агрессии» [1, с. 94]. В этом эпизоде перед старым князем Николаем Андреевичем Болконским Анатоль показывает себя именно как «дурак Анатоль». Между ним и высоким, умным, исполненным чувства собственного достоинства «миром» Болконских лежит целая пропасть, и не верится, что «дурак Анатоль» может поколебать этот «мир». Однако его вторжение обнажает внутренние противоречия этого «мира». И княжна Марья, и старый князь чувствуют себя оскорбленными тем волнением, которые вызвал в них приезд потенциального жениха и которое они не могут в себе преодолеть. Старый князь не может заснуть ночью: «Приехали расстраивать мою жизнь» [2]. Этот «мир» так строго устроен, логически упорядочен, и вдруг какое-то глупое происшествие в один миг пошатнуло этот порядок. Рассерженный князь с озлоблением думает о дочери, что у нее нет гордости: первый встречный, и все забыто, сама на себя не похожа, рада бросить отца. «Высокая «болконская» гордость оказывается недостаточной преградой против вторжения чувств «преступных» и «низких» [1, с. 93]. Княжна Марья «очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала». «В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтой была любовь земная. Чувство это было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя» [2]. Так в душе кроткой, добродетельной княжны Марьи поселяется беспокойство, порожденное сватовством Анатоля. А застав с ним свою компаньонку-француженку, она думает: «Может быть, и я сделала бы то же!» [2]. В сюжетном развитии этот эпизод является своего рода предвестием того «хаоса, который едва не повергнет в свою пучину позднее Наташу Ростову в ее истории с тем же Анатолем Курагиным» [1, с. 93] - и это будет второе серьезное вмешательство Курагиных в мир Болконских. Энергия разрушения, свойственная семейству князя Василия, сродни энергии войны, т.е. «антимира».
Л. Н. Толстой так характеризует Курагина: «Анатоль был всегда доволен своим положением, собою и другими. Он был инстинктивно, всем существом своим убежден в том, что ему нельзя было жить иначе, чем так, как он жил, и что он никогда в жизни не сделал ничего дурного. Он не был в состоянии
обдумать ни того, как его поступки могут отзываться на других, ни того, что может выйти из такого или такого его поступка» [2]. Анатоль совершенно свободен от понимания ответственности и последствий того, что он делает. Это эгоизм, возведенный в абсолютную степень. Для Курагина не существует ничего, кроме минуты его удовольствия, он не думает о том, как это скажется на других людях. Анатоль искренне убежден, что мир и окружающие люди созданы для того, чтобы служить ему развлечением. В нем нет ничего: ни угрызений совести, ни капли сомнения; что бы Курагин ни совершил, он абсолютно собой доволен, «считает себя безукоризненным человеком» и «с спокойной совестью» высоко несет свою красивую голову [2]. На следующий день после неудачного похищения Наташи Анатоль на улице попадается Пьеру, ничего не знающему и едущему в этот момент к Ахросимовой, где ему будет рассказана вся история. Анатоль в санях «сидит прямо, в классической позе военных щеголей», лицо его на морозе свежо и румяно, на завитые волосы падает снег. Ясно, что от него уже далеко все то, что было вчера; он доволен собой и жизнью. Пьер думает с завистью: вот настоящий мудрец, ему, Пьеру, далеко до такой свободы [2]. Но это свобода глупая, бессмысленная, животная. Как, не задумываясь, он сватается к княжне Марье (за него все решил отец), так бездумно он поступает в истории с юной графиней Ростовой.
Иначе относятся к вопросам любви и брака в семейном «мире» Болконских. Вспомним чувство князя Андрея, сделавшего предложение Наташе: «Князь Андрей держал ее руку, смотрел ей в глаза и не находил в своей душе прежней любви к ней. В душе его вдруг повернулось что-то: не было прежней поэтической и таинственной прелести желания, а была жалость к ее женской и детской слабости, был страх перед ее преданностью и доверчивостью, тяжелое и вместе радостное сознание долга, навеки связавшего его с нею. Настоящее чувство, хотя и не было так светло и поэтично, как прежде, было серьезнее и сильнее» [2]. Столь же ответственно относится к браку и сестра князя Андрея. В первой части первого тома мы становимся свидетелями эпистолярного общения княжны Марьи и Жюли Карагиной, юной представительницы круга, который также может быть отнесен к «антимиру» (не случайно, видимо, созвучие фамилий - Курагины и Карагины). Одной из тем их переписки являются вопросы любви и брака. Для Жюли брак - это та же форма купли-продажи, по принципам которой живут Курагины. Княжна Марья в соответствии с христианскими заповедями, уверена, что «... брак. есть божественное установление, которому нужно починяться» [2]. Задолго до того, как откровение «божеской любви» придет к князю Андрею, в его младшей сестре сформируется убеждение: «. христианская любовь к ближнему, любовь к врагам достойнее, отраднее и лучше, чем те чувства, которые могут внушить прекрасные глаза молодого человека молодой девушке...» [2].
Принадлежность Болконских и Курагиных к двум контрастным мирам ярко проявляется в отношении их членов к дружбе. Важно, что ближайшим другом князя Андрея выступает умный, серьезный, думающий Пьер, который, правда, в начале романа выступает (вместе с Долоховым) приятелем Анатоля. Но друг и приятель - понятия разные. Пьера и Анатоля связывают только
совместные кутежи, а Пьера и Андрея объединяет напряженная внутренняя работа, духовные искания. Вот как пишет Л. Н. Толстой о дружбе двух героев в начале романа: «Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием - сила воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он все читал, все знал, обо всем имел понятие) и больше всего способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу» [2]. Пьер и Андрей взаимно дополняют друг друга: чего нет в одном, то в избытке присутствует в другом. При кажущейся контрастности в этих героях есть нечто общее - богатый внутренний мир, глубокая порядочность, ум. « - Ты мне дорог, особенно потому, что ты один живой человек среди всего нашего света», - говорит Андрей Пьеру при первой встрече, и именно за это он ценит и любит своего друга [2]. Благодаря Пьеру, навестившему друга в его новом имении Богучарово, князь Андрей возрождается к жизни, и «потухший, мертвый» взгляд Болконского сменяется вдруг «лучистым, детским, нежным взглядом». Как отмечает Л. Н. Толстой: «Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя во внешности и та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь» [2]. Последняя в их жизни встреча произойдет накануне Бородинского сражения, кульминационного в романе события, и из уст князя Андрея Пьер услышит слова, которые объяснят Безухову «весь смысл и все значение войны и предстоящего сражения»: «Он понял ту скрытую... теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти» [2]. Андрей и Пьер не раз на протяжении романа, сами того не ведая, помогают друг другу либо выйти из кризиса, либо найти ответы на трудные вопросы бытия.
Иной уровень отношений связывает Анатоля с его приятелями, среди которых выделяется, разумеется, Федор Долохов, активно пользовавшийся «старым петербургским товарищем Курагиным» «для своих целей» [2]. И если Анатоль «искренно любил Долохова за его ум и удальство», то Долохов, «которому были нужны имя, знатность, связи Анатоля Курагина для приманки в свое игорное общество богатых молодых людей, не давая ему этого чувствовать, пользовался и забавлялся Курагиным. Кроме расчета, по которому ему был нужен Анатоль, самый процесс управления чужою волей был наслаждением, привычкой и потребностью для Долохова» [2]. Как видим, и в вопросах дружбы «мир» Болконских имеет явное нравственное преимущество перед «антимиром» Курагиных.
Особое место занимает в романе проблема детства. У любимых героев Л. Н. Толстого есть дети, нелюбимых писатель обрекает на постепенное вымирание. Не желает иметь детей Элен («Она засмеялась презрительно и сказала, что не дура, чтобы желать иметь детей» [2]), бездетны Анатоль и
Ипполит. Женатого на Элен Пьера Платон Каратаев, прежде всего, выспрашивает о его родителях. То обстоятельство, что у Пьера нет матери, особенно огорчает Каратаева, а услышав, что у него и «деток» нет, вновь огорчившись, прибегает к чисто народному утешению: «Что ж, люди молодые, еще даст Бог, будут. Только бы в совете жить.» [2]. Но «совета» как раз в этой семье и нет. В художественном мире Льва Толстого у таких эгоистов, как Элен или Анатоль, не может и не должно быть детей. А после Андрея Болконского остается сын, хотя его молодая жена умерла при родах и надежда на второй брак обернулась личной катастрофой. Сюжетная часть «Войны и мира» (1 часть эпилога) заканчивается мечтами юного Николеньки Болконского о будущем, достоинство которого меряется высокими критериями прошлого - авторитетом умершего от раны отца, который в сознании пятнадцатилетнего юноши сливается с образом отца небесного: «Отец! Отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен...» [2]. Княжна Марья (теперь уже графиня Марья Ростова) в финале романа - безупречная мать и преданная жена.
Проверкой семей на жизнеспособность явилась Отечественная война 1812 года. В 3 и 4 томах романа-эпопеи «мысль семейная» реализуется в качестве необходимой составляющей «мысли народной», ключевой в «Войне и мире». 1812 год является некоей проверкой на физическую и нравственную прочность представителей двух семейных кланов. Болконские и их «мир» по-прежнему на нравственной высоте. Князь Андрей в первые же дни войны просит «позволения служить в армии», отказываясь «остаться при особе государя» и тем самым навеки теряет «себя в придворном мире» [2]. Также не соглашается Болконский остаться при штабе Кутузова, который правильно понял и оценил благородство и порядочность своего бывшего адъютанта: «Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Иди с Богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога - это дорога чести» [2]. В княжне Марье «просыпается» знаменитая «болконская» гордость, когда она отказывается от предложения т-11е Воипеппе сдаться на милость французам - предложения, которое кажется ей оскорбительным: «Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! - Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости» [2]. А старый князь Николай Андреевич Болконский, умирая, сокрушается не о своей прожитой жизни, а о судьбе Отечества: «Погибла Россия! Погубили!» [2].
Курагины же в 1812 году опускаются все ниже и ниже. Элен в день нападения Наполеона на Россию танцует на балу с императором (то же самое происходит и в день Бородинского сражения). Накануне оставления Москвы графиня Безухова обращается в католичество, религию противника России, и, наконец, умирает от загадочной болезни, которая «происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей» [2]. Сложнее ситуация с младшим Курагиным, который принимает участие в войне и оказывается в одном лазарете с раненым князем Андреем, но как по-разному ведут они себя в этой
трагической ситуации. Болконскому вспоминалось в этот момент «первое далекое детство». «... после перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни.» [2]. Иначе ведет себя Анатоль, в котором Л. Н. Толстой подчеркивает физическое и духовное бессилие: « - Покажите мне. Ооооо! о! Оооо! - слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон»; «О! Оооооо! - зарыдал он как женщина». И когда князь Андрей узнал в «несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке» Анатоля, в нем просыпается жалость к этому человеку, причинившему ему столько зла, и «ему захотелось плакать детскими, добрыми слезами». Болконский, отправившийся в армию с одной целью - найти Курагина и отомстить тому за причиненное страдание и разрушенное счастье, - в минуту встречи с Анатолем в лазарете не испытывает ни злобы, ни ненависти, к нему приходит то чувство, которое Л. Н. Толстой назовет «божеской любовью»: «Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам - да, та любовь, которую проповедовал Бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!» [2]. Не злобная радость, а «восторженная жалость и любовь» к человеку, который принес ему столько горя, «наполнили его счастливое сердце». Даже в момент страдания князь Андрей остался верен основному закону своего «мира»: принимать все с достоинством и честью.
Таким образом, Болконские и Курагины, столь схожие по происхождению, материальному благосостоянию, положению в обществе, в итоге оказываются абсолютно противоположными по мировосприятию и жизненным принципам. В контексте романа Л. Н. Толстого «антимир» как синоним войны не имеет право на существование, т.к. это «противное человеческому разуму и всей человеческой природе событие» [2]. Именно поэтому «антимир» Курагиных обречен на разрушение и гибель, он сам постепенно подтачивает себя изнутри. «Мир» Болконских, напротив, стремится к созиданию и потому имеет право на продолжение, на жизнь. Не случайно в финале романа этот «мир» сливается с «миром» Ростовых под крышей дома Болконских в Лысых Горах.
Литература
1. Бочаров С.Г. Роман Л. Толстого «Война и мир». М.: Художественная литература, 1987. 158 с.
2. Толстой Л.Н. Война и мир [Электронный ресурс] // Библиотека Алексея Комарова : [сайт]. URL: http://ilibrary.ru/text/11 /index.html (дата обращения: 12.10. 2014)
3. Цимбаева Е.Н. Исторический контекст в художественном образе (Дворянское общество в романе «Война и мир») // Вопросы литературы. 2004. № 5. С.175-215.
Mironova G.S.
BOLKONSKY AND KURAGINA: ""PEACE" AND ""ANTI-WORLD" IN THE NOVEL-EPOPEE L. N. TOLSTOY
This article is devoted to the novel-epic L. N. Tolstoy's "War and peace", the art of the realization of the "thoughts of the family and its relationship with a beloved writer "thinking people". For example, two family clans - Bolkonsky and Couraging - the paper reviews the concept of "peace" and "anti-world"that embody good and evil, creation and destruction. Analyzing the key episodes that show the contrast of two families, the author dwells on the moral, psychological, moral and ethical issues common to all works of L. N. Tolstoy.
Keywords: novel-epopee, "peace", "anti-world", war, "the idea family, the idea of the people," the problem of the novel.
