CC BY
143
© А.Х. Сукиасян, 2007
БИЗНЕС-ЭЛИТА КАК СУБЪЕКТ СОЦИАЛЬНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
А.Х. Сукиасян
В развитых странах понятие социальной ответственности бизнеса давно и прочно вошло в научный и общественно-политический обиход. В западном и российском научном и деловом сообществах нет единого подхода к пониманию социальной ответственности (СО). За рубежом получили распространение три основных концепции социально ответственного бизнеса.
Первая - концепция «корпоративного эгоизма». Ее сторонники следуют классической формулировке идеолога либерализма М. Фридмана, согласно которой «единственным бизнесом бизнеса является максимизация прибыли в рамках соблюдения существующих правил игры»1. В интерпретации либералов социальная ответственность приравнивается к выполнению социальных обязательств, которые государство предъявляет к бизнесу (выплата заработной платы и уплата налогов, выполнение социальных обязательств, прописанных в законе).
Этот подход получил развитие в виде концепции «компании собственников». Компания собственников (shareholders company) атрибутируется в качестве базового элемента англосаксонской модели капитализма, сложившейся в США, Великобритании, Канаде, Австралии 2. В этом случае социальная ответственность бизнеса понимается как обеспечение экономических и финансовых интересов собственников и получение компанией высокой прибыли. Соответственно социальное направление деятельности является моральным правом собственников и руководства компании и регулируется не государством и национальным законодательством, но кодексами компаний и деловых ассоциаций.
Вторая концепция СО, которую можно назвать концепцией корпоративного альтруизма, развивается в рамках социально-рыноч-
ных теорий. СО трактуется расширительно, и наряду с социальными обязательствами включает участие бизнеса в благотворительности и социальных проектах. Американская организация «Бизнес за социальную ответственность» предлагает следующую формулировку: «корпоративная социальная ответственность означает такое ведение бизнеса, которое соответствует этическим, законодательным нормам и общественным ожиданиям и даже превосходит их»3.
Этот подход стал основой для концепции «компании участников». Компания участников (stakeholders company) соответствует континентальной модели капитализма, которая получила распространение в странах Западной Европы и Японии 4. В этом случае компания понимается как социальная общность, в рамках которой собственники сотрудничают с менеджерами, персоналом, поставщиками, потребителями, представителями общественности, а социальная ответственность становится результатом их совместных действий.
Третья концепция СО - концепция «разумного эгоизма». В ней подчеркивается, что социальная ответственность бизнеса - это просто «хороший бизнес», потому что это помогает уменьшать долгосрочные потери прибыли. Реализуя социальные программы, корпорация сокращает свои текущие прибыли, но в долгосрочной перспективе формирует благоприятную социальную среду для своих работников и территорий своей деятельности, создавая при этом условия для стабильности собственной прибыли 5.
В отечественных публикациях СО трактуется преимущественно в духе концепции альтруизма. Российская ассоциация менеджеров характеризует СО как «добровольный вклад частного сектора в общественное раз-
витие через механизм социальных инвестиций»6. «Социальная ответственность бизнеса выходит за рамки установленных законом норм и предполагает деятельность, направленную на удовлетворение общественных потребностей», - считает российский политолог С. Перегудов 7. Вместе с тем далеко не все российские авторы согласны с использованием понятия социальной ответственности. Вот что пишет в этой связи заместитель председателя совета директоров «Альфа-Банка» О. Сысуев: «Социальная ответственность - это термин, соответствующий командно-административной системе. У нас это называется социальной ответственностью, а в мире - благотворительностью и филантропией»8. Главный редактор журнала «Свободная мысль-ХХ1»
В. Иноземцев считает термин СО нонсенсом, полагая, что он отражает стремление государства «переложить» социальную ответственность на плечи частного капитала 9.
Стремление обосновать социальную ответственность как органическую часть предпринимательской деятельности предопределило появление еще одного нового термина -«социальные инвестиции». Содержательно это понятие акцентирует внимание на том, что материальные, технологические, управленческие ресурсы, направленные на решение социальных вопросов, являются не расходами, но формой бизнеса - стратегическими инвестициями в устойчивое развитие компании, и в перспективе будут приносить ей доход.
Именно так понимает социальные инвестиции Ассоциация менеджеров: «Социальные инвестиции бизнеса - это материальные, технологические, управленческие и иные ресурсы, а также финансовые средства компаний, направляемые по решению руководства на реализацию социальных программ, разработанных с учетом интересов основных внутренних и внешних заинтересованных сторон в предположении, что в стратегическом отношении компанией будет получен определенный социальный и экономический эффект 10.
Ситуация в России свидетельствует о том, что до сих пор в российском обществе, несмотря на имеющиеся в его распоряжении ресурсы, бизнес остается «великим немым». Его социальная деятельность только начина-
ет становиться объектом серьезного научного анализа. Первые шаги в плане осмысления СО в России уже сделаны. Однако следует признать, что имеющиеся исследования обладают рядом функциональных ограничений.
Во-первых, объектом изучения чаще всего становятся крупнейшие российские компании, руководство которых заинтересовано в распространении информации о «социальных направлениях» своей деятельности.
Во-вторых, практически ничего не известно о социальной ответственности среднего и малого российского бизнеса.
В-третьих, явно недостает эмпирических исследований корпоративной социальной политики, которые позволили бы с большей определенностью судить о социальном направлении деятельности российских компаний. Ситуация осложняется еще и тем, что социальная деятельность бизнеса рассматривается большинством авторов через призму интересов и политики российского государства. Этот подход, даже если и отражает реалии жизни, ограничивает круг исследуемых проблем, нередко сводя корпоративную социальную активность к взаимодействию лишь по линии «бизнес - власть».
И в этой связи общий контекст развития социальной ответственности бизнес-элиты в России можно свести к следующим аспектам:
1. Ожидание общества.
«Социальная сфера и благотворительность сегодня - самая плодотворная зона, вкладывая в которую, крупный бизнес может эффективно налаживать свои отношения с населением», - делается вывод в исследовании РОМИР (Российское общественное мнение и исследование рынка), посвященном отношению населения к крупному бизнесу. 44 % опрошенных сказали, что компании недостаточно участвуют в разработке и реализации социальных программ в территориях присутствия. Примерно такая же картина наблюдается в отношении респондентов к участию крупных компаний в региональной благотворительности: 48 % говорят о недостаточной активности крупных компаний в этом направлении 11. Одним из итогов исследования стал вывод о том, что для развития «благотворительности и социальной деятельности компании важны позиция и активность не только
самого бизнеса... важна инициатива с другой стороны». То есть нужны некие институты, профессионально занимающиеся благотворительностью, где работают инициативные люди, знающие как правильно распорядиться деньгами.
Хотя в отношении населения к крупному бизнесу нет антагонизма, российские граждане в большинстве своем считают приватизацию несправедливой. Поэтому корпоративные социальные программы воспринимаются ими не как жест доброй воли, а как выплата долгов пенсионерам (создавшим национальное богатство, контролировать которое в результате приватизации стал узкий круг лиц), инвалидам и другим социально незащищенным гражданам. Именно в ответ на эти ожидания многие компании делают акцент на благотворительные программы.
В то же время в среде высокообразованных социально активных граждан формируются новые ожидания к бизнесу. Они имеют меньше претензий к крупным предпринимателям, так как считают, что успех современного бизнеса определяет не столько стоимость активов, полученных в ходе приватизации, сколько грамотные решения в постпривати-зационный период. С их точки зрения, самые значимые признаки социально ответственного поведения - это: производство качественных товаров по разумной цене (79 %); защита здоровья и обеспечение безопасности сотрудников (76 %); защита окружающей среды (72 %); вклад в российскую экономику (62 %); борьба с бедностью (58 %); оказание помощи при стихийных бедствиях и катастрофах (57 %); и, что очень важно, - непричастность к любым формам взяточничества и коррупции (53 %). Для этой группы менее значимыми оказались такие действия бизнеса, как: предоставление индивидуальной адресной социальной помощи (43 %); поддержка благотворительных организаций (40 %); поддержка искусства и культуры (34 %)12.
Исходя из вышеизложенного, можно утверждать, что социальная политика со стороны крупного бизнеса, ориентированная на общество, является сегодня скорее инструментом для решения более общих задач защиты и развития своего бизнеса, нежели деятельностью, имеющей свои собственные
цели и задачи. Это позволяет рассматривать социальную политику бизнес-элиты скорее как попытку сохранять достигнутый баланс сил между работодателем и работниками, между властью и бизнесом, нежели как осознанную и целенаправленную деятельность во благо работников и населения региона. Именно поэтому она традиционно строится по принципу недолгосрочных стратегий, так как не имеет собственных внутренних побудительных механизмов.
2. Ожидания власти.
Лидерство в российских властных структурах сегодня принадлежит сторонникам «жесткой линии» в отношении к бизнесу, которые рассматривают корпоративные социальные программы как ресурсы для «затыкания дыр» в бюджете. Примером служит высказывание Анатолия Ефремова, бывшего губернатора Архангельской области: «Любое предприятие, которое пришло в область, должно нести социальную нагрузку. Если компания не захочет социальными проблемами региона заниматься, извините. Тогда не подпишу соглашение о сотрудничестве. А без этого, естественно, будет к ней и отношение соответствующее... нас одних комиссий проверяющих около пятидесяти!»13.
В то же время существуют и позитивные примеры взаимовыгодного партнерства власти и бизнеса, например, в Пермской области, где администрация, напротив, считает, что ее задача - выступать в роли «координатора различных сил на благо территорий». Примерами партнерства стали городские и областные конкурсы социальных проектов, финансируемых частично за счет городского бюджета, частично за счет бизнеса.
Т.И. Марголина 14, вице-губернатор Пермской области, считает, что основная проблема в формировании партнерства между властью и бизнесом - отсутствие системного, стратегического подхода к развитию территории. Когда администрация сама не умеет использовать рыночные методы управления городским хозяйством, работает, преимущественно, по принципу «ответа на разовые запросы», список этих запросов становится обширным и бессистемным. Обращения к компаниям с просьбой отремонтировать протекающие крыши воспроизводятся каждый год. К тому же
некоторые политики и чиновники заинтересованы исключительно в участии бизнеса в «своих» социальных программах, особенно в период избирательных компаний. Ожидания власти принципиально важны для сегодняшнего российского бизнеса, так как институциональные риски очень высоки, права собственности защищены недостаточно, и вести бизнес без «одобрения» мэра, губернатора или президента достаточно сложно. Хотя вкладывая значительные средства в латание бюджетных дыр и поддержку политически значимых проектов (храм Христа Спасителя и т. п.), компании приносят мало пользы местному сообществу, но действуют рационально с точки зрения интересов защиты своего бизнеса.
Таким образом, можно заключить, что в оценках власти бизнес предстает как весьма зависимый, временный и не стратегический субъект социальной политики, ресурсы которого используются вынужденно, чтобы компенсировать недостаток бюджетных средств на проведение социальной политики. По мнению чиновников, результативность деятельности бизнеса на поле социальной политики относительно невысока, но сопровождается достаточно высоким уровнем активности, иногда демонстративным, на фоне жесткой прагматизации своих вложений в социальную политику. Обращает на себя внимание тот факт, что, анализируя действия бизнеса на поле социальной политики, представители власти чаще всего не оценивают позитивно вклады бизнеса во внутрикорпоративную политику, как бы не замечая их. Но в том случае, когда их просто невозможно не заметить, например, когда речь идет о градообразующих предприятиях, их оценки приобретают весьма критичный характер.
3. Позиция бизнеса.
В отношении бизнес-сообщества к социальной ответственности нет единства. Например, Дмитрий Зеленин 15, президент Ассоциации менеджеров России, представляя точку зрения таких предприятий, как «Норильский Никель», заявляет, что «главная социальная роль бизнеса - уплата налогов, создание рабочих мест, производство товаров и услуг хорошего качества». В то же время в докладе Торгово-промышленной палаты, подготовленном к встрече ее членов с В.В. Путиным, круг
социальной ответственности серьезно расширен: «В условиях, когда 80 % национальной экономики принадлежит частному сектору и акционерному капиталу, логичной и естественной выглядит ситуация, при которой предпринимательский сектор разделяет с государством всю полноту ответственности за социально-экономическое состояние общества, удовлетворение жизненно важных потребностей населения». Фактически это означает возврат к советской модели управления, когда социальные блага предоставлялись во многом за счет предприятий 16.
Однако большинство представителей бизнес-элиты считает такой возврат невозможным, ибо он резко снизит конкурентоспособность их компаний, и подчеркивают, что бизнес не должен замещать собой государство в решении социальных проблем. Принятие социальных обязательств, не регулируемых законодательством, должно быть выгодным для бизнеса, например, социальные программы должны улучшать качество рабочей силы, предотвращать социальную напряженность на территориях присутствия и т. п. По словам М.Б. Вильковского 17, бывшего начальника управления региональной социальной политики НК ЮКОС, в настоящее время члена правления ОАО «Российские коммунальные системы»: «Социальная ответственность бизнеса не должна превращаться в дополнительный социальный налог, замещать или дублировать социальную политику государства и местного самоуправления».
При этом многие предприниматели сегодня осознают, что, выстраивая отношения с властью, они во многом проигнорировали взаимодействие с обществом, с населением, с неправительственными организациями. По словам Е.Ш. Гонтмахера 18, бывшего вице-президента РСПП, в настоящее время заместителя министра здравоохранения и социальной политики, «у представителей крупного бизнеса произошла серьезная переоценка ценностей. Да, их по-прежнему волнуют проблемы снижения налогов и коррупции. Но к корпоративным интересам добавилось и нечто большее. В 90-е гг. бизнес недооценил работу с населением, с общественными организациями, а сконцентрировался на взаимодействии с властью. А теперь, когда власть повернулась
к бизнесу спиной, защитить его некому». Представители бизнес-элиты отмечают свое стремление транслировать успешный опыт и навыки управления бизнесом в социальную сферу, стать не просто донором, а активным участником и управляющим. Что до сих пор является чисто теоретическим аспектом во взаимоотношениях государственной власти и бизнес-элиты, либо же носит паллиативный характер, так как эмпирические данные свидетельствуют о другом.
Итак, рядом с властью на поле социальной политики постепенно формируется новый социальный субъект - бизнес. Безусловно, во многом социальная активность бизнеса - вынужденная, и связана с масштабными социальными обязательствами, идущими из советского прошлого. Но, с другой стороны, - весомая часть социальных программ отвечает интересам бизнеса и задачам развития, стоящим перед ним.
Таким образом, во взаимодействии власти и бизнеса при реализации социальной политики просматриваются три основные модели 19:
- административное принуждение - власть требует от бизнеса вполне определенных вложений в реализацию ее социальных программ и проектов, при этом конкретные параметры возможной компенсации со стороны власти затрат бизнеса не обозначаются, а отказ бизнеса от удовлетворения просьб власти чреват применением санкций в отношении его доступа к ресурсам, контролируемым властью;
-торг вокруг условий поддержки бизнесом социальных программ и проектов власти - предметом торга выступают масштабы и направления расходов бизнеса и способы их компенсации властью;
- невмешательство - власть не занимает активной позиции по отношению к внутренней и внешней социальной политике, проводимой бизнесом, а бизнес осуществляет ее независимо от власти. Важной особенностью отношения власти к участию бизнеса в социальной политике является то, что ее интересы связаны преимущественно с внешней социальной политикой компаний. О внутрикорпоративной политике представители власти судят по ограниченному набору показателей, входящих в соци-
альные пакеты, прежде всего градообразующих предприятий. Власть практически не ставит перед собой задачу иметь полную информацию о вложениях бизнеса по всем направлениям социальной политики.
Реализуемые по моделям административного принуждения и торга, носят преимущественно неформализованный характер. Доминирование неформальных практик, однако, приводит к тому, что интересы общества в этом взаимодействии оказываются менее значимыми по сравнению с интересами конкретных чиновников. Главная проблема состоит в том, что власть возлагает на бизнес слишком высокие ожидания, действуя как вынужденный субъект патернализма на поле социальной политики. Подобная позиция приводит к тому, что власть довольно жестко рекомендует бизнесу быть социально ответственным.
Таким образом, власть, заботясь в своей практической деятельности преимущественно о краткосрочных политических интересах, фактически препятствует разработке и реализации бизнесом долгосрочных стратегий ведения социальной политики. Власть пока не может играть роль долгосрочного партнера во взаимодействии с бизнесом на поле социальной политики. Это значительно сужает возможности бизнеса как субъекта социальной политики.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Benioff M., Southwick K. Compassionate Capitalism. N. Y.: Carer Press, 2004.
2 Minford P. Markets, Not Stakes: The Triumph of Capitalism and the Stakeholder Fallacy. L.: Orion, 1999.
3 Ивченко С., Либоракина М., Сиваева Т. Город и бизнес: формирование социальной ответственности российских компаний. М.: Фонд «Институт экономики города», 2003.
4 Шевчук А. Социальная роль бизнеса в моделях корпоративного управления // SPERO. Социальная политика: экспертиза, рекомендации, обзоры. 2005. № 2. С. 7-26.
5 Туркин С. Зачем бизнесу социальная ответственность // Управление компанией. 2004. № 7.
С. 18-25.
6 Литовченко С. (рук. авт. коллектива) и др. Доклад о социальных инвестициях в России. М.: Ассоциация менеджеров, 2004.
7 Перегудов С. Корпоративное гражданство как современная форма социальной инженерии // Мировая экономика и международные отношения. 2005. № 6. С. 22-32.
8 Сысуев О. Первые ростки российской филантропии // Большой бизнес. 2005. №9 3. С. 75-78.
9 Иноземцев В. Никакого бизнеса - чисто личное, интервью Сеньшина Е. // Эксперт-Урал. 2004. № 48.
10 Литовченко С. Указ. соч.
11 РОМИР (Российское общественное мнение и исследование рынка). 2005. Модели корпоративного управления: проблемы социальной ответственности и конкурентоспособности по ЮФО.
12 Там же.
13 Иноземцев В.Л. Немного бизнеса - чисто личное // Эксперт-Урал. 2004. № 48. С. 35-42.
14 Там же.
15 Тарасов С.И. Особенности межбюджетных отношений в современной России // Человеческие ресурсы региона и корпоративная политика. Норильск, 2003. С. 9-12.
16 Иноземцев В.Л. Указ. соч. С. 35-42.
17 Туркин С.В. Указ. соч. С. 18-25.
18 Третьяков М.Н. Конвергенция моделей корпоративного управления // Вопросы экономики. 2004. № 1. С. 129-140.
19 Костин А.В. В русле мировой тенденции -от благотворительности к социальной ответственности // Большой бизнес. 2005. № 3. С. 43-48.
