CC BY
319
Власов А.М. ©
Аспирант, кафедра философии и религиоведения,
Владимирский государственный университет имени Александра Григорьевича и Николая
Григорьевича Столетовых
БИБЛЕЙСКИЙ МОТИВЫ В «ХРОНИКАХ НАРНИИ»
Аннотация
Статья посвящена рассмотрению библейских мотивов в произведении К.С. Льюиса «Хроники Нарнии». Автором проанализировано отражение библейских сюжетов и имен в произведении, а также особенности переноса христианского духа произведения на русский язык.
Ключевые слова: К.С. Льюис, Хроники Нарнии, Библия, христианство.
Книгу «Хроники Нарнии» Льюис написал для детей. В ней отражено то, что автора интересовало в детстве: далекие страны, где живут сказочные персонажи и говорящие животные. О впечатлениях детства и о радости как особенности детского восприятия Льюис писал в своей духовной автобиографии «Настигнут Радостью». Замысел «Хроник» возникает у Льюиса еще в начале Второй Мировой войны (Ефимова 2010: 163).
По замечанию С.В. Шешуновой, на протяжении многих веков Библия была для европейских литератур главным источником интертекстуальности. При переводе богословских, художественных, публицистических произведений с одного европейского языка на другой библейские цитаты и аллюзии передаются, как правило, путем обращения к сложившемуся в рамках принимающей культуры переводческому канону (Шешунова 2010: 176). Как отмечает Г.В. Денисова, Библия принадлежит к мировой семиосфере, и «такие интертексты при переводе не должны представлять особой сложности» (Денисова 2003: 216).
Название The Chronicles оГ Narnia напоминает не только о средневековых хрониках или «Барсетширских хрониках» Э. Троллопа; оно соотносится с текстом Священного Писания. И в эталонной Библии короля Иакова, и в последующих английских переводах the Chronicles наименование двух книг Ветхого Завета (Chronicles 1, Chronicles 11), содержащих обобщённую летопись израильского царства (до вавилонского пленения). В Септуагинте они носили название «о пропущенных вещах» и сохранили его в Вульгате (Paralipomenon). Это греческое заглавие вошло в церковно-славянский и русский переводы Библии (Первая и Вторая книги Паралипоменон) (Шешунова 2010: 176).
Таким образом, для англоязычного читателя название сказочного цикла Льюиса содержит религиозные мотивы.
По замечанию А. Кураева, Карл Льюис «писал для людей, которые имели возможность изучать Закон Божий в школе»; «это знакомство с сюжетами священной истории позволяло им узнавать с полуслова аллюзии и намеки» (Кураев 1999: 150). «Хроники Нарнии» написаны «в обществе, где принято быть христианином. И написана она (книга) затем, чтобы человек влюбился в то, во что он раньше только верил» (Кураев 1999: 151).
Священная История нашла отражение в композиции «Хроник». «Племянник чародея» повествует о сотворении мира и о том, как зло проникло в Нарнию (1955). «Лев, колдунья и платяной шкаф» рассказывает о Распятии и Воскрешении (1948). «Принц Каспиан» говорит о восстановлении истинной религии на месте искаженной (1956). «Конь и его мальчик» рассказывает о призвании и обращении язычника (1954). «Путешествие на край света» посвящено духовной жизни (1952). «Серебряное кресло» повествует о войне против темных сил (1953). В «Последней битве» говорится о пришествии антихриста, конце света и последнем суде (1956) (Ефимова 2010: 165).
© Власов А.М., 2014 г.
М.В. Родина рассматривает, каким образом прецедентная ситуация, описанная в библейском эсхатологическом мифе, восстанавливается в тексте «Хроник Нарнии».
Интертекстуальность у Льюиса проявляется на уровне персонажей. Центральной фигурой библейского эсхатологического мифа можно назвать фигуру Антихриста, господство которого придется на эпоху, непосредственно предшествующую Второму Пришествию Спасителя. Согласно текстам Писания, она будет отмечена «полным отрицанием общественных, моральных и религиозных ценностей» (Мирча 2010: 73), а потому в некотором смысле равнозначна возвращению к Хаосу. Эта эпоха и наступает в Нарнии Льюиса, где роль Антихриста отведена Обезьяну по имени «Shift». Именно он становится виновником трагедии, разыгравшейся в волшебной стране «на излете веков», о чем свидетельствует сама семантика его имени (одно из значений слова «shift» - «a change in position, direction or tendency», русск. «изменение, сдвиг» [Новый англо-русский словарь 2003: 677), спровоцировав резкую «смену курса», радикальный «сдвиг», в плане символическом ассоциируемый с изменой своему истинному предназначению и в глазах самых преданных жителей равнозначный космической катастрофе: «It is as if the sun rose one day and were a black sun. <...>. Or as if you drank water and it were dry water» (Lewis 2011: 682). / «Какбудто взошло солнце, и солнце это черное. <...>. Как будто ты пьешь воду, и это сухая вода» (Льюис 2011: 733) (Здесь и далее пер. Е. Доброхотовой-Майковой). Использование оксюморонных сочетаний «a black sun» и «dry water» глубоко символично: вводя зловещие образы «черного солнца» и «сухой воды», автор дает понять, что речь идет о некой жуткой аномалии, потрясшей самые основы мироздания. Читатель осознает, какой непроницаемый мрак сгустился в душе нарнийцев с приходом к власти самозваного «Аслана»: для них это полный крах надежд, окончательный разрыв с изначальной красотой и гармонией жизни и более того - с самой жизнью (Родина 2013: 168).
По мнению М.В. Родиной, война Тархистана против Нарнии ассоциативно отсылает к евангельским пророчествам: «Восстанет народ на народ и царство на царство», «И по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь». Переосмысляя слова Иисуса о том, что Бог «пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною» встретить избранных Его и созвать людей на Суд, писатель вводит образ Отца Времени, который трубит в рог, издавая звук «of a strange, deadly beauty» / «полный странной и страшной красоты», и возвещая конец истории (Родина 2013: 170). «Библейский эсхатологический миф входит в число наиболее известных, «осевых» прецедентных текстов. Именно от него отталкивается К. С. Льюис, рисуя грозную и величественную картину «Последней битвы» между силами добра и зла и конца истории» (Родина 2013: 171).
Льюис говорит о детях, выходящих из моря на берег: «They came on and saw that it was а Lamb. "Соте and have breakfast", said the Lamb < ... >. Than they noticed < ... > that there was а fire lit оп the grass and fish roasting оп it» (Lewis 2003: 268). После этого собеседник детей принимает знакомый им облик льва - они узнают в нем Аслана. Как известно, the Lamb - одно из библейских наименований Христа. Приведенный эпизод сказки отсылает к евангельскому рассказу об апостолах, рыбачивших в море и вдруг осознавших, что человек на берегу воскресший Христос (Шешунова 2010: 177).
В версии короля Иакова соответствующие фразы выглядят так: « ... they were соте to land, they saw а fire of coals there, and fish laid there on < ... >. Jesus saith unto them, Соте and dine» (Jn 21: 9, 12). В английском языке одно и то же слово обозначает как вид животного (ягненок, барашек, овечка), так и религиозное понятие (Божественный Искупитель, закланный за грехи человечества).
Соответственно, в «Хрониках Нарнии» словом the Lamb именуется и творец Нарнии Аслан, добровольно пошедший на смерть и воскресший, а теперь приглашающий детей поесть рыбы (The Voyage о/ the Dawn Treader), и маленький барашек - один из нарнийцев (The Last Battle).
После того, как Аслан сотворил Нарнию, он обращается к своим созданиям: «Love. Think. Speak. Ве walking trees. Ве talking beasts. Ве divine waters» (Lewis 2002: 129). «Хроники Нарнии» могут быть недвусмысленно соотнесены с Евангелием от Иоанна: «Сие заповедаю вам - да любите друг друга» (Ин 15: 17), хотя в исходном односоставном предложении Льюиса
(Love) сравнительно мало общего с соответствующим библейским стихом: «These things I command уои, that уе love опе another» (Jn 15: 17).
Интересна также фраза «Things like Do Not Steal were, 1 think, hammered into boys' heads а good deal harder in those days then they are now» (Lewis 2002: 177-178). Большинство русских переводчиков соотнесли ее с ветхозаветной заповедью «Не укради». Именно такой словесный облик, традиционный для отечественных переводов Библии, упомянутый запрет принимает у Ю. Прижбиляка, у Н. Трауберг, у А. Троицкой-Фэррант, у И. Вихровой (Шешунова 2010: 178).
Итак, русские переводчики сказочного цикла Льюиса, как правило, акцентировали его библейскую «интертекстуальность». С.В. Шешунова отмечает, что дальше всех в этом пошел Ю. Прижбиляк: в местоимениях, относящихся к Аслану (в его переводе - Эслану), он неизменно употребляет прописные буквы, например: «Чудища пинали Его, били, плевали на Него, насмехались над Ним» (Льюис 1993: 117); тут и самый недогадливый читатель должен понять, что перед ним - сказочная ипостась Бога.
Как пишет С.В. Шешунова, отступая от буквы «Хроник Нарнии», переводчики стремились любыми средствами воплотить христианский дух этой книги (Шешунова 2010: 178).
Литература
1. Денисова Г.В. В мире интертекста: язык, память, перевод. М., 2003.
2. Кураев А., диакон. Школьное богословие. М., 1999.
3. Льюис К. С. Последняя битва / пер. Е. Доброхотовой-Майковой // Льюис К. С. Хроники Нарнии. М.: Эксмо, 2011.
4. Мирча Э. Аспекты мифа. М.: Академический проект, 2010.
5. Новый англо-русский словарь М.: Альта-Пресс, 2003. 893 с.
6. Родина М.В. Библейский эсхатологический миф как прецедентный текст в фантастической повести к. с. льюиса «the last battle» (из цикла «THE CHRONICLES OF NARNIA») // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2013. № 11-1 (29). С. 168-171.
7. Шешунова С.В. Библейские мотивы в "Хрониках Нарнии" К.С. Льюиса: проблемы перевода // Мировая литература в контексте культуры. 2010. № 5. С. 176-178.
8. Lewis C.S. The Chronicles of Namia: The Magician's Nephew. На англ. яз. М., 2002.
9. Lewis C.S. The Chronicles of Namia: The Voyage of the Dawn Treader. На англ. яз. М., 2003.
10. Lewis C.S. The Chronicles of Namia: The Last Battle. На англ. яз. М., 2003.
11. Lewis C. S. The Chronicles of Narnia. London: HarperCollins Publisher, 2011. 790 р.
12. What Is This Thing Called Love? (1 Cor. 13:1-13) https://bible.org/seriespage/what-thing-called-love-1-cor-131-13
