CC BY
91
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 2 (293).
Филология. Искусствоведение. Вып. 74. С. 120-127.
АРХЕТИПИЧЕСКИЕ ИСТОКИ СОВРЕМЕННЫХ ЯЗЫКОВЫХ РЕПРЕЗЕНТАЦИЙ ЧЕЛОВЕКА В ЕГО ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ ИПОСТАСИ
Рассматриваются отраженные в современном русском языке традиционные представления о человеке в его интеллектуальной ипостаси. Описываются древние образы и социально-культурные идеи, приобретающие в современной русской речи новое звучание.
Ключевые слова: языковая картина мира, языковой образ человека, ум, дурак.
Отображенные в русской языковой картине мира представления о человеке в его главной, основополагающей ипостаси - интеллектуальной - формировались в течение длительного времени. Об архетипических истоках этих представлений пойдет речь в данной статье. Полагаем, что исторически сложившиеся стереотипы интересны не только своей содержательной спецификой, но и способностью приобретать новое звучание в сознании наших современников и в современной русской речи.
Исходным стереотипом для образа-концепта «homo sapiens» («человек в его интеллектуальной ипостаси») в русской языковой картине мира является представление о человеке как уникальном творении и о разуме как величайшей ценности, которая определяет уникальность человека. Этот стереотип сформировался еще в эпоху средневековья, когда, как отмечает
А. Я. Гуревич, существовала своя исторически обусловленная картина мира, когда основной потребностью видения мира, нравственного сознания была вера в Бога [1. С. 19]. В Боге видели первоисточник всего живого на земле. В древнерусских текстах ум (разум) характеризуется как данная человеку Богом способность понимать и рассуждать. При этом Высший разум отождествляется с Богом. Бог - «источник разума», даритель его и «наставник в премудрости»: Боже и господин, наставник в премудрости, источник разума и заступник нищих, укрепи и вразуми сердце мое и скажи мне слово, отчее слово, чтобы я прославил тебя в веках (Житие Стефана Пермского. ХУ в.).
Согласно древнерусским источникам, человек, как и все, что с ним связано, находится во власти Бога. Умственные способности человека, с одной стороны, целиком и полностью зависят от Божьей милости: человек предстает в роли просителя разума и все его проявления мыслятся в зависимости от воли Всевышнего; с другой стороны, если человек поступает по
собственной воле, а не по воле Божьей, нарушая заповеди, Бог наказывает его за непослушание, вразумляет или лишает того, что сам когда-то дал, - разума. Просящий у Бога, подчиненный Богу, наказуемый и прощаемый Богом, не способный до конца постичь Высший разум - таким предстает человек в древнерусских текстах: Велик ты, господи, и чудны дела твои. Разум человеческий не может постигнуть чудеса твои (Поучение Владимира Мономаха. ХІ в.); И дал Бог ему премудрость Соломонову (Житие Александра Невского. ХІІІ в.); ...если же это мое простое поучение и слабое наставление в этом писании примете вы со всею чистотою душевной, прося у Бога помощи и разума, насколько возможно, и, коли Бог вразумит, в дело его претворите, - будет на вас милость Божья (Домострой. ХУІ в.).
Религиозная традиция, согласно которой творцом человека, разума и всего живого и неживого на земле является Бог, отражена в современной русской языковой картине мира. Образ Бога-дарителя исторически присутствует в сознании русских людей, и даже материалистические теории происхождения человека разумного не смогли вытеснить из языка ставшие устойчивыми выражения Бог дал, Бог наградил, Бог вложил и т. п., используемые как по отношению к интеллекту, так и по отношению к другим важным атрибутам человека. Ср.: высказывания церковнослужителя и неверующего человека: Бог дал человеку разум, волю и нравственное чувство для того, чтобы, опираясь на свои убеждения и нравственное чувство, человек мог бы управлять инстинктами. Инстинкт вложен в нашу природу для того, чтобы человек мог существовать. Если не будет инстинктов, не будет выживания человеческого рода, не будет его продолжения. Но в отличие от животного, мы призваны управлять инстинктом. А животное не управляет (Патриарх Московский и Всея Руси Кирилл). -
Чего ты бросаешься на все без разбору? Тебе для чего Бог ум давал? (из разг.).
Конечно, русские идиомы Бог дал, Бог даст, Бог не дал и подобные, употребляемые по отношению к уму и к иным фундаментальным способностям человека, в настоящее время не обязательно свидетельствуют о вере людей в Бога: они скорее являются универсальными заменителями сложных объяснений появления и существования важнейших атрибутов человека. В современном обыденном, наивном сознании ум как присущая исключительно человеку способность думать и понимать связывается не только с волей Бога-дарителя, но и с активностью другой невидимой, недосягаемой физически и мысленно силы - природы. Природа мыслится как нечто абстрактное, трудно совместимое с образом прародителя умственных способностей человека (ср. словарное определение: природа - все существующее во вселенной, органический и неорганический мир [8. С. 598]). Бог и природа в русской ЯКМ наделяются общей ролью: они вкладывают в человека (дают, дарят ему) разум. Ср.: Я сам, брат, учился с самого раннего возраста. Бог вложил в меня смысл и понятие (А. П. Чехов); Бог дал огонь их сердцу, свет уму... (В. Кюхельбекер); Вся мудрость от Бога (посл.). - Природа наделила его умом; Ум дан ему природой; У него от природы большие интеллектуальные способности.
Таким образом, в русской языковой картине мира отражены традиционные представления о том, что человек - уникальное существо, наделенное умом (разумом), а ум (разум) есть величайшая ценность, которой обладает человек.
В языковом сознании ум (разум) предстает как особое качество (ипостась) человека, которое проявляет себя в двух противоположных формах своего существования: ум (положительно реализованная умственная способность человека) и глупость (отрицательно реализованная умственная способность человека). При этом ум (разум) как ценность остается таковым даже тогда, когда ему отведена отрицательная роль.
Обращение к текстам древнерусской литературы позволяет говорить о том, что представления об уме и глупости формировались на основе сопоставления тех проявлений человека, которые соответствовали или не соответствовали христианским заповедям. Так, умный человек в древнерусских текстах - это человек, послушный Богу, а значит, высоконравствен-
ный, активный в постижении церковной грамоты, патриот; глупый - человек, дерзнувший ослушаться Бога, нарушающий своим поведением христианские заповеди, не стремящийся к постижению Божественной грамоты и поэтому часто заблуждающийся, склонный к предательству общественных интересов.
Средневековое сознание четко поляризовало две формы существования разума и соответственно обозначило оценочную дихотомию «умный человек - глупый человек»: Одно есть лодка, другое - корабль, одно есть конь, другое - лошак, один - умен, другой -глуп («Моление» Даниила Заточника. Х111 в.). Кроме того, в Древней Руси под влиянием христианского вероучения сформировалось представление о нравственной основе ума и глупости человека: противоположные оценки человека ‘умный и глупый’ коррелировали с оценками ‘добрый - злой’. Д. С. Лихачев писал: «В старое время, в Древней Руси, доброго не назовут глупым»: «доброта - она всегда умная» [5. С. 18]. Важнейшей задачей человека в эпоху средневековья признавалось «умное делание» себя самого, осознание своего долга перед Богом, людьми и самим собой и следование этическим правилам, получившим свое оформление в «Домострое» (см.: [3. С. 40-42]). Иными словами, ум и глупость соотносились со следованием нравственным нормам; представления об уме и глупости соответствовали представлениям о правильных и неправильных проявлениях человека: человек, поступающий правильно, - это умный человек; человек, поступающий неправильно, - глупый. Ср. «портреты» умного и глупого человека, описанные в Притчах Соломона: Скудоумный высказывает презрение к ближнему своему, но разумный человек молчит; Мудрая жена устроит свой дом, а глупая разрушит его своими руками; Язык мудрых сообщает добрые знания, а уста глупых изрыгают глупость; Глупый пренебрегает наставлением отца своего; а кто внимает обличениям, тот благоразумен; Хранящий закон - сын разумный, а знающийся с расточителями срамит отца своего; Глупый весь гнев свой изливает, а умный сдерживает его; У терпеливого человека много разума, а раздражительный выказывает глупость.
Многие библейские истины легли в основу русских пословиц об уме и глупости, в которых образ умного человека вбирает в себя такие положительные качества, как практичность, рассудительность, трудолюбие, умение
ориентироваться в жизненных ситуациях, в то время как в образе глупого человека обнаруживается множество негативных черт: заносчивость, упрямство, болтливость, неумение и нежелание трудиться. Например: Умная голова сто голов кормит, а худая и себя не прокормит; Глупый киснет, а умный все промыслит; С умом собину нажить, а без ума все растерять; Без ума суму таскать, а с умом деньги считать; Глупый осудит, а умный рассудит; Умный на суд не ходит, а дурень с суда не сходит; Глупый ищет большого места, а умного и в углу знать.
В современной русской языковой картине мира отражена традиционно сложившаяся поляризация человека разумного и широкое представление об уме и глупости. Умный человек в высказываниях и текстах современных носителей русского языка - обладатель разнообразных положительных качеств, глупый - отрицательных. Среди этих качеств значительное место занимают те, которые характеризуют морально-нравственный облик человека. При этом русское языковое сознание не отождествляет умного человека с идеальным. Идеальный человек традиционно воспринимается как трудно достижимое совершенство: стать идеальным или приблизиться к идеалу дано не каждому, хотя каждый знает, каким должен быть идеальный человек.
Представление об идеальном человеке восходит к временам Древней Руси, когда потребность в идеализации имела религиозную или социальную обусловленность. «Следы» идеализации человека мы находим в древнерусских литературных памятниках. Д. С. Лихачев отмечал: «Идеализация была одним из способов художественного обобщения в средние века. Писатель влагал в создаваемый им образ человека (государственного или церковного деятеля, святого) свои представления о том, каким должен быть этот человек» [7. С. 104]. Содержательная сторона представлений об идеальном человеке с течением времени менялась, но неизменным оставался основной посыл: «Таким человек должен быть». Чеховское «в человеке должно быть все прекрасно: и лицо и одежда, и душа и мысли» актуально во все времена в первую очередь как руководство к действию: нужно стремиться к идеалу.
Оценочная дихотомия «умный-глупый», сложившаяся в средневековье, представляется весьма четкой: умный - это хорошо; глупый -это плохо. Однако стройность картины нарушает существовавшее в древнерусской культу-
ре противоречие. А. Я. Гуревич пишет об этом так: «Прославляют ученость и презрительно взирают на невежественных «идиотов»; и в то же время вернейшим путем, который ведет ко спасению души, провозглашается неразумие, нищета духа, а то и вовсе безумие» [1. С. 23].
Действительно, в средневековом сознании обнаруживается такая непоследовательность: преклонение перед разумом, прославление ума сочетается с уважительным отношением к неразумию, с прощением глупости; умный человек и глупый человек могут в равной степени рассчитывать на спасение души, на Божью милость. Это противоречие отражено в образе дурака - символе русской культуры.
Дурак, согласно толковому словарю русского языка, глупый человек, то есть человек с ограниченными умственными способностями, несообразительный, бестолковый [8. С. 133]. Ср .: у В. И. Даля дурак - глупый человек, тупица, тупой, непонятливый, безрассудный, малоумный, безумный, юродивый [2. С. 225]. С. И. Ожегов отмечает, что дураком в старину называли придворного или домашнего шута. Ср.: у В. И. Даля: «шут, промышлявший дурью, шутовством».
Из этих определений видно, что дурак, с одной стороны, может быть, что называется, природным, изначальным, с другой - искусственным, исполнителем роли. Для одного дурака глупость оказывается его природной стихией, для другого - промыслом, занятием. Отсюда -две разновидности дурака: первая - полный, абсолютный дурак; вторая - дурак-маска, шут, прикидывающийся дураком, играющий (валяющий) дурака.
Шутовство, дурачество исстари бытовало на Руси. Оно не только не осуждалось, но было востребовано. Шуты своими остротами, забавными выходками смешили, потешали народ. Обитатели барских домов и дворцов находили в дурачестве некий смысл: зачастую слова дурака становились пророческими, а за шутовскими проделками обнаруживалось то, что позволяло понять суть многих явлений.
Дурачество, глупость были важным компонентом древнерусского смеха. Смешащий играл в дурака, не боясь предстать перед миром в неприглядном свете. Глупость, как правило, была притворством, средством достижения цели - увеселения толпы. На самом же деле древнерусский дурак - «это часто человек очень умный, но делающий то, что не положено, нарушающий обычай, приличие, принятое
поведение, обнажающий себя и мир от всех церемониальных форм, показывающий свою наготу и наготу мира, - разоблачитель и разоблачающийся одновременно, нарушитель знаковой системы, человек, ошибочно ею пользующийся» [6. С. 15].
Дураков в Древней Руси любили за честность, правдивость, смелость, а главное - за то, что рядом с ними можно было забыть про всяческие условности и посмеяться. Дураки были веселыми и веселили других, в первую очередь таких же ничего не имеющих, как они сами. Однако не всегда и не для всех их проделки были безобидны: ведь дурак видел и говорил «голую» правду. Д. С. Лихачев так описывает «опасность» древнерусского «умного дурака»: «Место дураков было в Древней Руси по соседству с царями, сидели они на ступеньках трона, хотя это царям и не особенно нравилось. Тут на троне царь со скипетром, а рядом дурачок с кнутиком и у народа любовью пользуется. Того и гляди Иванушка-дурачок Иваном-царевичем станет» [5. С. 16].
Дурак сродни юродивому - почитаемому церковью безумцу, Божьему человеку, обладающему даром прорицателя. Заметим, что церковнославянское слово юрод равно в произношении русскому урод (см. об этом: [4. С. 155]) (отсутствие ума и телесное уродство совмещались; позднее слова юрод и урод размежевались).
Юродивый в Древней Руси - это тоже дурак, и, как всякий дурак, он действует и говорит невпопад, но юродивый, в отличие от просто дурака, смеющегося и смешащего, балансирует на грани между смешным и серьезным; он отверг ум сознательно, скрывая его в слове (см. об этом: [4. С. 156]). Он христианин, «само-извольный мученик» сродни святому, Христа ради «ругающийся миру», то есть обличающий пороки и грехи людей, невзирая на общественные приличия (см. об этом: [9]). «Юродивый не изгой, - пишет В. В. Колесов, - он добровольно исключает себя из иерархии, а изгоя изгоняют. Юродство как стиль поведения, юродство как пророчество, юродство как жест отчаяния, юродство как литературный мотив - все это разные формы юродства, но общее между ними в том, что это протест против духовного понуждения» [4. С. 156]. Юродивый Христа ради, как и дурак-шут, по-своему умен: он знает и видит много больше своих современников и, не стесненный церемониальными нормами, открыто, «по-дурацки» обнажает действительность.
Таким образом, и дурак-шут, и юродивый в Древней Руси были особыми умными дураками: их безумие было особой формой восприятия и оценки мира. Потребность в дурачестве и юродстве отразилась в русском фольклоре. Неслучайно главным персонажем русских народных сказок стал дурак, которого нарекли самым любимым и распространенным русским именем Иван. Это имя стало прецедентным. В результате «соседства» с фольклорным дураком оно ассоциируется с определенными интеллектуальными качествами русского человека, с особым устройством русского ума: русский Иван (русский Ваня) простоват, не все понимает, ленится, но неожиданно смекалист в, казалось бы, безвыходных ситуациях и всегда добр. Ср.: в русских сказках Иван-Царевич, Иван-Горох, Иван Зорькин, Иван Медвежье Ухо, Иван Сучич, Иван Сторожевич, Иван Бурлак, Иван - Белая Епанча, Ивашка - Белая Рубашка - герои отличаются простодушием с некоторой долей лукавства (ср. лукавство придворного шута, «прикидывание» дураком), смекалкой и добротой.
Сказочный Иван-дурак зачастую действует вопреки здравому смыслу, но, в конечном счете, добивается успеха. Правда, иногда он не действует вовсе из-за врожденной лени, но и в этом случае оказывается «удачником». При этом Иван-дурак в русских народных сказках изображается неоднозначно. Например, он демонстрирует полное отсутствие знаний, когда надевает шапки на горшки, чтобы им не было холодно; набирает мухоморов вместо съедобных грибов; выдирает глаза овцам, чтобы они не разбежались, и так далее. В других случаях поступки Ивана-дурака поначалу кажутся бессмысленными, но в дальнейшем раскрывается их смысл: отправившись служить, чтобы выбраться из нужды, Иван-дурак отказывается при расчете от денег и просит разрешения взять с собой щенка и котенка, которые спасают ему потом жизнь; Иван-дурак освобождает из пламени змею (змея в славянской мифологии, как известно, является воплощением злого духа), которая превращается впоследствии в красную девицу, с помощью которой он получает волшебный перстень, помогающий ему преодолевать все трудности.
Иными словами, Иван-дурак может предстать и полным дураком, и дураком-провид-цем, и этаким шутом, над которым можно посмеяться, но поступки которого (либо совершенно безобидные, либо, с точки зрения
морали, высоконравственные, одобряемые) заслуживают внимания.
Шутовство Ивана-дурака особенно заметно в его речах. Кстати, он единственный из привычных для русских сказок трех братьев, кто говорит. Иван-дурак предсказывает будущее, толкует то, что непонятно другим, загадывает и разгадывает загадки. Его речь изобилует шутками, прибаутками; он порой легко играет многозначными словами, омонимами, синонимами.
Над дураком в сказках смеются, его презирают, колотят. Он не умеет и не хочет работать, иногда грязнуля и пьяница. Но главное его свойство - он - дурак и все делает по-дурацки, вопреки здравому смыслу и элементарному пониманию практической жизни. Однако все его действия и поступки происходят не по злому умыслу, а по глупости, поэтому ему все прощается: он прост, правдив, простодушен и добр. Добротой дурак превозмогает все свои недостатки. Это ценнейшее человеческое качество всегда стояло на первом месте в христианском учении, поэтому добрый дурак не ассоциировался с глупым человеком.
Дурак добр и вместе с тем пассивен. Его назначение - показать, что от учености, стараний, воли ничего не зависит. Все это не самое главное в жизни. «Здесь философия Дурака, - отмечает А. Синявский, - кое в чем перекликается с утверждением мудрецов («Я знаю только то, что ничего не знаю» - Сократ; «Умные - не учены», «Ученые - не умны» - Лао-цзы), а также с мистической практикой разного религиозного толка. Суть этих воззрений заключается в отказе от деятельности контролирующего рассудка, мешающей постижению высшей истины. Эта истина (или реальность) является и открывается человеку сама в тот счастливый момент, когда сознание как бы отключено и душа пребывает в особом состоянии - восприимчивой пассивности» [10. С. 35].
Конечно, Иван-дурак не мудрец, но он тоже находится в ожидании того, когда истина придет сама собой, без всяких усилий с его стороны. Для ее появления достаточно быть добрым, а Иван-дурак - добрый, или хороший, что одно и то же, поскольку «хороший в русском языке - это прежде всего добрый» [5. С. 18].
Дураков на Руси всегда любили, а значит, жалели. Суд над дураком никогда не был строгим: ему многое прощалось Богом и людьми. Мотив прощения и любви Бога к дураку особенно ярко отражен в русских пословицах: На
дурака у Бога милости много; Бог дураков любит; Дураку и Бог простит.
Современный русский дурак многое унаследовал от своего древнерусского предка, что отразилось в его языковом образе. Семантические реалии русского языка отражают широкое представление о дураке, в котором запечатлелись и древнерусские стереотипы сознания.
За словом дурак стоит особая русская ментальность. «Дурак - специфически русский тип, может быть, потому, что только русский способен подсмеиваться над собственными недостатками, не видя в том никакого ущемления личному достоинству» [4. С. 157].
В исследованиях по истории русской культуры, посвященных феномену русского дурака (труды А. М. Панченко о русском юродстве, А. Синявского - об Иване-дураке, Ю. М. Лотмана - о дураке и сумасшедшем,
В. Я. Проппа - о дураке русских сказок, работы В. О. Ключевского, Вл. Соловьева о русском уме и глупости), отмечается, что русский дурак совмещает в себе разные «виды ума»: в нем причудливо сочетается интеллектуальная смекалка и простоватость, здравый смысл и отсутствие логики, напускная и реальная дурь. Очевидно, поэтому слово «дурак», как ни одно другое в русском языке, полифонично,
Дурак в современной русской речи - это в первую очередь глупый человек, то есть человек с низкими умственными способностями, действия и поступки которого идут вразрез с общепринятыми нормами и соответственно оцениваются отрицательно. Современный дурак - это тот же шут, юродивый, поскольку он выворачивает мир наизнанку, видит его по-иному, чем все остальные. Дурак, по данным русского языка, бывает истинным (это по-настоящему глупый человек) и искусственным (это «прикидывающийся» дурак, дурак-шут). Так, русские фразеологизмы валять (ломать, корчить) дурака, свалять дурака (ваньку) используются по отношению к людям, которым полностью не отказывают в уме, к тем, кто дурачится, делает глупости или праздно проводит время, бездельничает, как Иван-дурак в русских народных сказках: Довольно дурака валять, вставайте (А. С. Макаренко); Значит, вы не сумасшедший?.. Чего же вы дурака валяли? (И. Ильф, Е. Петров); Было время, когда я ломал дурака, миндальничал, медоточил, рассыпался бисером, шаркал ногами (А. П. Чехов).
Способность прикидываться дураком признается за человеком неглупым, поскольку
врожденная глупость, сумасшествие мыслится как препятствие для умения играть: Нет, он не дурак: дураку ума не хватит так прикинуться; Он только дурака валяет, а сам себе на уме; Чего ты корчишь из себя дурака? Все равно никто не поверит (из разг.).
Дурачество, шутовство в настоящее время чаще осуждается, вызывает раздражение, поскольку за ним видят некую корысть человека, сознательно «напустившего на себя дурь».
Еще одна разновидность дурака - чудак. Дурак-чудак не глупый человек и не прикидывающийся таковым, а человек со странностями. Странность - это не недостаток ума, а его своеобразное преломление, нелогичность поступков и действий в некоторых ситуациях. Например: Куда ты торопишься? Вот чудак! Лежал-лежал, вдруг вскочил. А куда? (М. Горький); Молодая баба дома спит, а он по степу шатается. Чудак! (А. П. Чехов); Чего ты, чудак, нас за Советскую власть агитируешь? (М. А. Шолохов). Если дураком можно прикинуться, то чудаком можно только быть. Ср.: Он под дурака косит, не видно что ли? - Но не: Он под чудака косит.
Дураком называют и страдающего душевным расстройством, психически больного человека, сумасшедшего. Сумасшествие, как известно, часто ассоциируется с гениальностью: и то, и другое характеризуется как из ряда вон выходящее, аномальное явление, а потому притягивающее внимание. Истории известны «талантливые сумасшедшие» и «помешанные гении» (Свифт, Ньютон, Руссо, Шопенгауэр, Достоевский и др.). Сумасшедший свободен в нарушении запретов, он крайне непредсказуем. Этим, очевидно, и объясняется «близость» сумасшедшего и гения (последний тоже необычен, непредсказуем в своих проявлениях).
Таким образом, дурак в русской языковой картине мира предстает в нескольких ипостасях: это глупый человек; шут, прикидывающийся дураком; юродивый; чудак (человек со странностями) и, наконец, психически больной человек, непредсказуемый в своих проявлениях. Дурак в русской языковой картине мира -существо противоречивое: в нем глупость сочетается со смекалкой, непонимание с провидением. Дурак притягателен своей неоднозначностью, «странностью», особым видением мира.
Разноплановость восприятия дурака носителями русского языка демонстрируют данные проведенного нами психолингвистического
эксперимента. На основе выявленных ассоциативных связей вырисовывается следующая картина. Дурак для современного носителя русского языка - это, с одной стороны, глупый, необразованный, наивный человек, совершающий глупые, неправильные поступки, с другой - это человек простодушный, добродушный, бесхитростный, добрый, как Иван-дурак из русских народных сказок. В целом эксперимент показал, что символ «дурак» как бы наращивается на прямое значение соответствующего слова (дурак - глупый человек), не заменяя и не видоизменяя его, но включаясь при этом в более широкий культурный контекст. Символ «дурак» сочетает в себе древнерусские традиции, мифологические черты и представления нового времени. Нельзя не заметить разницы в трактовках дурака и глупого человека: если глупый человек - это средоточие отрицательных качеств и проявлений, то дурак - конгломерат положительного и отрицательного, часто с преобладанием нравственных плюсов; дурак как бы един в двух лицах: он умный и глупый одновременно; он - Иван-дурак (схема).
Символ «дурак»
Национальный образ дурака ассоциируется с «национально окрашенными» интеллектуальными способностями - с русским умом. За словосочетанием русский ум стоит широкое понятийное содержание: русский ум - это глупость и прозорливость, пассивная созерцательность и активная доброта Ивана-дурака; умственная нерасторопность, смекалка, простодушие, непредсказуемость, доброта, бесшабашность, талантливость русского человека; необычность, яркая самобытность мышления; это явление, вызывающее удивление, восхищение, недоумение, порицание. Русский ум - это и оригинальность мышления, замечательные, выдающиеся способности лучших представителей России, и низкий интеллект, проявляющийся
в конкретных действиях и поступках русских людей. Ср.: Русский ум - изобретательный ум (А. П. Чехов); Гениальные творения русских писателей, философов, ученых являются образцом величия и недосягаемости русской мысли (из газ.). - Смотришь, смотришь, господи, экая страна благодатная! И чего в ней нет? Все есть, кроме разума! Обидно до жгучих слез: земля оврагами изранена, реки песками заметены, леса горят, деревни - того жесточе, скотина - вроде вшей, мужик живет дико, в грязи, без призора, глуп, звероподобен, голоден (М. Горький); А наш народ позволяет себя дурить. Я просто не знаю, какой мазью мазать головы, чтобы они стали умнее (А. Кашпировский).
За национальным феноменом «русский ум» закрепляются в языке определения со значением «непонятный»: загадочный, неразгаданный, таинственный, труднообъяснимый, странный. Актуализация семы «непонятный» очень часто наблюдается в высказываниях о России и русских. Например: Умом Россию не понять, / Аршином общим не измерить: / У ней особенная стать - / В Россию можно только верить (Ф. И. Тютчев); Загадочная страна Россия! Не только иностранцам ее умом не понять, но и нам самим подчас аршином общим не измерить всю глубину собственной дурости (из газ.); Смотря на этого «мессию», / Я только выдохну устало: / Да, не понять умом Россию, / Что за него голосовала (из газ.). Загадочность русского ума проистекает из его противоречивости: он великий и ничтожный, особенный и обыкновенный, талантливый и заурядный.
Трактовка русского ума как непонятного, загадочного явления обусловлена осмыслением противоречий русского национального характера. Противоречия и отступления от нормы, воображаемого идеала являются предметом повышенного внимания носителей русского языка, что подтверждается преобладанием в русской речи отрицательно-оценочных высказываний о человеческих проявлениях, которые осмысляются в связи с интеллектуальным началом.
Особенно четко представлено в русском уме противопоставление «одаренность / пассивность»: у русских людей высокий интеллектуальный потенциал, но «мы ленивы и нелюбопытны» (А. С. Пушкин), поэтому русский ум - это часто нереализованная возможность, «закопанный в землю талант» или «механизм», ждущий толчка, который приведет его в движение: Бей русского - часы сделает (посл.); Но
согласитесь: наш зритель все же отличается от западного. Зачастую он ждет, что ему скажут: «Вот этот человек хороший, а этот плохой. Вот это правильно, а это нет». Разжуют. (из газ.); А русский мужик лежит себе на печи да ждет, когда придет царь-батюшка да все за него рассудит (из газ.). Ср.: Русские долго запрягают, но быстро едут (О. Бисмарк). - Русские долго запрягают, но потом никуда не едут. Просто запрягают и распрягают, запрягают и распрягают. Это и есть наш особый путь (Г. Горин).
Словосочетание русский ум близко по значению еще одному словосочетанию, обозначающему типично русский феномен, - задний ум. Ср. русские пословицы: Русский человек задним умом крепок; Русак умен, да задним умом; Русский назад умен; Жить задним умом; Умен, да задом.
Задний ум - это запоздалая догадливость русского человека, который сначала сделает, а потом подумает; неспособность предусмотреть, просчитать заранее результаты своих действий. Человек, живущий задним умом, поздно спохватывается, понимает неправильность своих действий тогда, когда поправить положение становится затруднительно или вообще невозможно. Образ заднего ума возникает исключительно при описании русского человека и русского ума: Как сталась беда эта, так Григорий и догадался, вишь, тоже крепок задним умом, что дело плохо (В. И. Даль); Русский ум - задний ум (Н. В. Гоголь). Ср. противопоставление русского ума (заднего ума) нерусскому уму: Кабы у немца напереди, что у русского назади, - с ним бы и ладов не было; Как бы цыгану тот ум наперед, что у мужика назади, весь бы свет надул (посл.). Наличие заднего ума не равнозначно отсутствию ума: включаясь несвоевременно, задний ум дает человеку возможность осознать свою ошибку. Задний ум спящий, пассивный, как Иван-дурак, но и запоздало активный, хотя эта активность скорее внутреннего свойства: исправить упущенное вряд ли возможно, зато возникает эффект внутреннего самобичевания, интенсивной работы мысли, направленной на поиски ответов на извечные русские вопросы «Что делать?» и «Кто виноват?». Добавим, что стереотип «задний ум» регулярно воспроизводится в речевом жанре «порицание», особенно в косвенных отрицательно-оценочных высказываниях директивной формы. Например: Думай сначала, а потом делай (из разг.); Не надо было затевать эту монетизацию. Или уж взвесить
все заранее. Теперь вот сами не знают, как выкрутиться (из газ.); Подводит нас позднее зажигание, а задним умом, как известно, дела не исправишь (из газ.).
Итак, на языковые репрезентации человека в его интеллектуальной ипостаси влияют древние образы и социально-культурные идеи, получившие национально-культурную окраску. В современной русской речи эти образы и идеи приобретают новое звучание, не теряя при этом своего традиционного содержания.
Список литературы
1. Гуревич, А. Я. Категории средневековой культуры. М., 1984. 350 с.
2. Даль, В. И. Толковый словарь русского языка. Современная версия. М., 2002. 736 с.
3. Колесов, В. В. Древняя Русь: наследие в слове. СПб., 2001. 304 с.
4. Колесов, В. В. Язык и ментальность. СПб., 2004. 240 с.
5. Лихачев, Д. С. Заметки о русском. М., 1981. 71 с.
6. Лихачев, Д. С. Смех как мировоззрение // Лихачев, Д. С. Смех в Древней Руси / Д. С. Лихачев, А. М. Панченко, Н. В. Понырко. М., 1984. С. 7-71.
7. Лихачев, Д. С. Человек в литературе Древней Руси. М., 1970. 186 с.
8. Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / под ред. С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова. М., 1999. 944 с.
9. Панченко, А. М. Смех как зрелище // Лихачев, Д. С. Смех в Древней Руси / Д. С. Лихачев, А. М. Панченко, Н. В. Понырко. М., 1984. С. 72-153.
10. Синявский, А. Иван-дурак // Знание -сила. 1993. № 2. С. 33-38.
Вестник Челябинского государственного университета. 2013. № 2 (293).
Филология. Искусствоведение. Вып. 74. С. 127-132.
Н. А. Новоселова
К ВОПРОСУ О СОЗДАНИИ СЛОВАРЯ ГЛАГОЛЬНОЙ ЛЕКСИКИ ДЕЛОВОГО ЯЗЫКА (по материалам текстов конца ХУНТ века Южноуральской провинциальной канцелярии)
Описывается структура словаря глагольной лексики формирующегося делового стиля (по материалам текстов делового содержания конца XVIII в.). Приведены варианты лексикографической информации, предлагаемой в словаре, структура словарной статьи, образцы словарных статей.
Ключевые слова: русский язык XVIII в., лексикография, глагольное формообразование, структура словарной статьи, трафаретные конструкции.
Глагол - достаточно сложная часть речи, «требующая комплексного подхода при ее лек-сикографировании...» [2. С. 154]. Основное назначение словаря - представить глагол и его словоизменение в деловых текстах конца XVIII в. Южноуральской провинциальной канцелярии, определить семантические группы глаголов, наиболее употребительных в указанных текстах, формы глагола, образующие речевые штампы текстов разных жанров, устойчивые конструкции, организующие формуляр текста.
Первоначальной задачей стал выбор источников для словаря. Массив документов, послуживших источником для составления словаря, хранится в фондах ОГАЧО (Объединенного государственного архива Челябинской области): государственного управления (И-112 «Земский исправник Челябинского уезда»), органов городского, земского и сословного самоуправления (И-1 «Челябинская городская дума», И-213 «Челябинский гильдийский староста», И-6 «Челябинский городской мещанский староста»), судебных органов (И-44 «Челябинский
