CC BY
44
УДК 94(571.6)
Астанина Елена Анатольевна
кандидат исторических наук, доцент
кафедры отечественной и всеобщей истории
Дальневосточного государственного
гуманитарного университета
elena-minina_7@mail.ru
Elena A. Astanina
Candidate of Historical Sciences,
Assosiate Professor of the Department
of Russian and World History
at Far Eastern State University of Humanities
elena-minina_7@mail.ru
Антирелигиозная пропаганда в работе дальневосточных комсомольских организаций в конце 1930-х гг.
Anti-religious propaganda in the Far East of the Komsomol organizations in late 1930s.
Аннотация. В статье рассматриваются особенности проведения антирелигиозной пропаганды в рамках политико-воспитательного и культурно-просветительного направления молодежной политики Советского государства на Дальнем Востоке в конце 1930-х гг. В большинстве случаев участие комсомола в антирелигиозной работе носило кампанейский характер, а призывы к борьбе с религиозными пережитками - декларативный характер. Сохранение религиозности населения, отсутствие квалифицированных кадров и должного руководства атеистической пропагандой со стороны местных комитетов комсомола делали методы работы недостаточно эффективными. Это обусловило пересмотр отношения к церкви и перестройку культурно-просветительной работы.
Ключевые слова: агитация, атеизм, Дальний Восток, комсомол, молодежь, молодежная политика, религия.
Abstract. The article discusses the features of anti-religious propaganda within the political and educational, cultural and educational areas of youth policy of the Soviet state in the Far East in late 1930s. The study found that in most cases, part of the Komsomol in the antireligious work took the form of campaigns and appeals themselves to the fight against religious survivals were declarative in nature. Working methods were not effective enough because of the conservation of religiosity, lack of qualified staff and support from the local committees of the Komsomol. This has led to the revision of the relationship to the church and the restructuring of cultural and educational work.
Keywords: propaganda, agitation, atheism, the Far East, the Komsomol, youth, youth policy, religion.
После установления в России Советской власти молодому поколению отводились важное место и роль в социальной политике государства. Составляя особую категорию населения, характеризующуюся разноречивостью в настроениях и оценках происходящих событий, молодежь требовала тщательного и хорошо продуманного подхода со стороны властных структур, так как именно на нее возлагались основные надежды на реализацию общегосударственной политики в целом.
Главным проводником политики советского правительства в ряды молодежи являлся ВЛКСМ, который наравне с ВКП (б) вырабатывал и реализовывал ее основные направления. Одним из направлений в работе с молодежью была антирелигиозная пропаганда. Отдел пропаганды и агитации при ЦК ВЛКСМ неоднократно обращал внимание на влияние духовенства и сектантства на настроения в комсомольской среде и на молодежь вообще [15. Л. 13].
Несмотря на то, что антирелигиозная пропаганда была централизована в Союзе Воинствующих безбожников (СВБ), созданном еще в 1925 г., работа по ее проведению проходила также в рамках культурно-просветительной работы комсомола. Так, еще в конце 1920-х гг. в директивных указаниях ЦК ВЛКСМ указывалось на необходимость приступить к развертыванию этой работы путем вовлечения масс молодежи, особенно комсомольцев, в Общество Безбожников и включения антирелигиозной пропаганды во все виды массово-культурной работы ВЛКСМ [14. Л. 43].
Антирелигиозная пропаганда, по мнению ЦК ВЛКСМ, особенно активно должна была проходить в воскресные дни и во время религиозных праздников [13. Л. 35]. Как свидетельствовали многочисленные справки в ЦК ВЛКСМ, именно это время характеризовалось «оживлением деятельности религиозных и сектантских организаций» и, соответственно, усилением их влияния на молодежь [14. Л. 43].
Атеистическая тематика традиционно получала освещение в рамках проведения антирелигиозных бесед и лекций в клубах и избах-читальнях, а также на страницах комсомольской периодической печати. Однако, как свидетельствуют материалы Информационного сектора Центрального совета Союза воинствующих безбожников (ЦС СВБ), большинство комсомольцев недооценивало, а порой и не понимало значения борьбы с религией. В докладе «Молодежь, религия и антирелигиозная работа» за 1930 г., предоставленного Информационным сектором ЦС СВБ, было отмечено, что «руководящие организации комсомола все еще ничего существенного не сделали и не делают не только для усиления антирелигиозного влияния на молодежь вообще, но даже и для действительного антирелигиозного воспитания комсомольцев» [15. Л. 10].
В большинстве случаев, участие комсомола в антирелигиозной работе носило кампанейский характер на примере антирождественской и антипасхальной пропаганды. Однако, случались и явные перегибы в деятельности ряда комсомольских организаций. На V Дальневосточной краевой конференции ВЛКСМ (1931 г.) секретарь ДКК ВЛКСМ Бирюков обратил внимание на грубые ошибки отдельных ячеек комсомола на антирелигиозном фронте, вплоть до того, что «они местами отбирали церкви у трудящихся, издевались над их религиозным чувством, не понимая того, что на антирелигиозном фронте требуется, прежде всего, глубокая массово-воспитательная работа» [12, с.21]. Таким образом, массовые мероприятия, организуемые в ответ на церковные торжества во время главных религиозных праздников, зачастую превращались в акции, оскорбляющие религиозные чувства верующих.
Цели и задачи внутриполитического курса страны вносили определенные коррективы в содержание государственной молодежной политики, в частности, в антирелигиозную работу комсомола. Очередной виток атеистической пропаганды начался в конце 1930-х гг. Если антирелигиозная кампания в начале 1930-х г.г. была обусловлена курсом на форсированную индустриализацию и коллективизацию, то с середины десятилетия она актуализировалась в связи с принятием новой Конституции и предстоящими выборами в Верховный Совет РСФСР.
В ходе обсуждения проекта Конституции в адрес Редакционной комиссии шел поток обращений: предложений, поправок, жалоб и ходатайств. В связи с декларируемыми в тексте Конституции правами граждан на свободу совести (ст. 129) и свободу собраний, шествий (ст. 115) в адрес Комиссии культов ЦИК СССР в 1936 г. поступило 5200 жалоб. Каждая пятая жалоба касалась временного закрытия молитвенных зданий, их административного изъятия без соблюдения законодательства [2, с. 24].
В 1936 г. по СССР функционировало 28,5 % всех молитвенных зданий, используемых до революции, по РСФСР - 35,6 % (14 090 из 39 530), в ДВК -1,6 %. (8 из 489) [3. Л. 3-4]. Согласно сведениям, предоставленным председателю Культовой комиссии при Президиуме ВЦИК П.А. Красикову от председателя Далькрайисполкома Советов Г.М. Крутова «О молитвенных зданиях по ДВК», на 1 марта 1936 г. было закрыто 475 молитвенных домов из 489 существовавших до революции (см. табл.1).
Таблица 1. Молитвенные здания по Дальневосточному краю [4. Л. 2].
Территориальные единицы (области) Количество до революции Количество закрытых на 1 марта 1936 г.
Уссурийская область* 48 44
Нижнеамурская область 42 41
Сахалинская - 10
область
Камчатская 37 37
область
Приморская область 70 68
ЕАО 26 26
Зейская область 29 28
Амурская область 165 162
Хабаровская область 62 59
Итого 489 475
*За исключением Ивановского, Молотовского, Кировского, Шмаковского, Хорольского, Ханкайского пограничных районов.
Однако, приведенные выше цифры молитвенных зданий не отражали действительное состояние религиозных организаций. В цифры почти не вошло сектантство (баптисты, евангелисты, адвентисты, духоборы и т.д.), т. к. эти организации в подавляющем большинстве не имели молитвенных домов [3. Л. 5].
В течение 1937 г. было закрыто более 8 тысяч церквей, осталась примерно четверть от всех молитвенных зданий, используемых для богослужения до революции. Остальные были использованы под засыпку зерна, различные склады или просто временно прикрыты местными властями под различными предлогами: типа «ветхости», «угрозы обвала», «невыполнения ремонта в надлежащие сроки» и т.п. Каждая десятая жалоба была в отношении запрета молебнов, хождений по домам с иконами, запрещении колокольного звона и др. [2, с. 25].
Согласно справке по вопросу об использовании закрытых молитвенных домов, по РСФСР под культурно-просветительские цели использовалось 9410 молитвенных домов, под склады - 6185, были снесены - 1491, не использовались - 2736 [3. Л. 44].
От верующих Дальнего Востока в Комиссию по вопросам культов зафиксировано поступление двух жалоб в 1935 г., и одной в 1936 г. [3. Л. 50]. Это были только зарегистрированные факты. Интерес представляет заявление в СНК РСФСР от граждан села Мазанова Мазановского района Амурской области от 1937 г. следующего содержания: «Здесь, на месте, в Мазановском районе Амурской области искажается и открыто - явно пренебрегается статья 124 основного закона СССР. По этой статье закона в нашей советской стране -свобода отправления религиозных культов и свобода антирелигиозной пропаганды признается за всеми гражданами. (...) В селе Мазанове - сельсовет и райисполком - свобода совести ни сколько не обеспечена за гражданами; свобода религиозной совести человека, здесь, на месте, не охраняется законом. Отправления религиозных обрядов, праздники и проч. - все это
сельсоветом и администрацией района признается, вопреки основному закону Конституции - делом преступным, антисоветским, а потому - естественно, группа верующих и подвергалась, и находится, здесь, на месте, в полном пренебрежении, испытывая от местной власти - насмешки, выслушивая угрозы и не находя себе никакой опоры и защиты...»(орфография и пунктуация заявления сохранена - Е.А.) [5. Л. 5].
Для понимания колебаний, отсутствия заинтересованности в повышении своей политической грамотности части молодежи необходимо учитывать наличие традиционных, патриархальных взглядов в их среде. Сохранение бытовой религиозности являлось одной из тех преград, которые стояли на пути проникновения в крестьянскую среду атеистических идей, сопутствующих коммунистической пропаганде.
В ходе проведенной в 1937 г. переписи населения выяснилось, что в стране из 97521 человек опрошенных 55278 человек (56,7 %) заявили о своей вере в Бога. Из них 2/3 были сельскими жителями [2, с. 28]. В ДВК верующими себя назвали 22,2% чел. Однако трудно сказать, насколько она отражала истинное положение, т.к. в условиях политических репрессий далеко не каждый житель деревни давал откровенный ответ на вопрос об отношении к религии. Несмотря на то, что на протяжении почти 20 лет со стороны партийных и комсомольских организаций велась методическая антирелигиозная пропаганда, религиозные представления, составляющие основу религиозного мировоззрения населения, особенно сельского, были еще достаточно сильны [11, с. 86]. Усиливали эти представления опасения населения за свою судьбу в условиях новых репрессий в 1937 г.
Тем не менее, согласно сведениям Комиссии по вопросам культов, в связи со сплошным коллективизированием ряда районов, наблюдались повсеместные явления, когда местные работники, считая коллективизированное крестьянство неверующим, ликвидировали молитвенные здания (церкви, часовни, молитвенные здания сектантов, мечети, кумирни, синагоги, костел и проч.), обычно мотивируя тем, что «количество верующих единоличников весьма незначительно». Мнение, что коллективизированное крестьянство неверующее, разделялось большинством работников краев и областей страны [3. Л. 65].
В целом же отношение крестьянства к церкви, за исключением некоторого снижения ее посещения во время посевных и уборочных кампаний, оставалось прежним.
Новый окрас антирелигиозная пропаганда получила в связи с утвержденным на IV сессии ЦИК СССР VII созыва 7 - 9 июля 1937 г. новым «Положением о выборах в Верховный Совет СССР» [1. С. 15]. 11 октября ЦИК СССР объявил о начале избирательной кампании с 12 октября, а выборы в Верховный Совет СССР назначил на 12 декабря [1, с. 1].Проведение выборов было сопряжено с привлечением к этому событию молодежи.
28 октября бюро ДКК ВЛКСМ приняло постановление, согласно которому комсомольские организации должны были провести собрания
рабочей, колхозной и учащейся молодежи по разъяснению избирательного закона; взять шефство над избирательными участками, помочь оборудовать их: оформить лозунгами, плакатами, помочь сделать ящики для голосования [9. Л. 14].
В ходе избирательной кампании выяснилось, что в русской провинции, несмотря на классовые зачистки в ходе коллективизации и активную антирелигиозную пропаганду, среди верующих сохранились оппозиционные Советской власти настроения. Особый интерес в данном контексте представляет стенограмма VII краевой конференции ВЛКСМ (10 - 16 октября 1937 г.), в которой наряду с лозунгами широкого разъяснения положения о выборах и агитации самой подготовки к выборам в Советы, отмечалось «большое оживление среди церковников и сектанских мракобесов». В качестве примеров «диких выходок и демонстраций», отмечалось утопление группы сектантов в бухте Ольга Приморской области «в знак протеста против решения советского суда по контрреволюционной деятельности сектантских вожаков», а также приводились факты ухода в лес «для умиротворения плоти» [7. Л. 19].
По мнению участников конференции, подобное оживление было связано с японской разведкой, которая учла возможность влияния на подготовку к выборам через церковников. Единственные, кто не придал этому внимания, отмечала стенограмма, это «наши комсомольские организации», которые дальше обсуждения вопросов и выработки на бюро РК ВЛКСМ «Об антирелигиозной пропаганде» не пошли [7. Л. 19-20].
Какие-либо методы, формы или приемы антирелигиозной пропаганды участники конференции предложить затруднились, ссылаясь на очень большое разнообразие верований: «тут и секты, и шаманы, и баптисты, и просто попы и прочие» [7. Л. 20]. В борьбе с религиозными убеждениями и влиянием религии на молодежь решающее значение было отведено, как и раньше, культурно-просветительской работе.
Еще 9 мая 1937 г. было принято постановление ДКК ВЛКСМ «Об антирелигиозной работе». Согласно документу, предлагались следующие меры:
- провести широкое совещание актива по вопросам антирелигиозной и культмассовой работы среди молодежи;
- принять участие в возобновлении работы Союза Воинствующего Безбожника (СВБ), вовлечь в ряды союза широкие слои рабочей, крестьянской и учащейся молодежи;
- организовать группы лекторов-антирелигиозников, а также провести цикл лекций на антирелигиозные и естественнонаучные темы;
- поставить перед КрайОНО и КОГИЗом вопрос об увеличении выписки антирелигиозной литературы для края;
- развернуть работу в колхозах [8. Л. 127-128].
Сравнивая антирелигиозную работу комсомола в начале и в конце 1930-х г. г., необходимо отметить, что по своему содержанию она не претерпела каких-либо существенных изменений, однако ее актуализация, как и в предшествующий период колхозного строительства, полностью
соответствовала внутриполитическим задачам, которые ставила партия. При этом постановка антирелигиозной работы столкнулась с теми же проблемами, что и раньше. Наглядный пример приводят материалы бюро Хабаровского обкома ВЛКСМ от 8 февраля 1938 г. «О развертывании антирелигиозной пропаганды комсомольскими организациями Лазовского района»: «до сего времени при райкоме не оформлен и не работает коллектив пропагандистов-антирелигиозников, ячейки СВБ при колхозах, предприятиях и учреждениях не организованы и не работает районный совет СВБ. Между тем, церковники и сектанты в ряде мест района продолжают орудовать, не получая никакого отпора со стороны комсомольских организаций». Подобное положение было характерно для всех районов и областей Дальнего Востока. Выходом из создавшегося положения бюро видело в «обогащении молодежи сознания материалистическим мировоззрением», а также в реализации антирелигиозных мер, намеченных ДКК ВЛКСМ в 1937 г. [6. Л. 26].
При этом указывалось, что, «проводя антирелигиозную пропаганду, сугубо быть тактичным в подходе к верующим, не допуская никаких перегибов, строго сообразуясь со Сталинской Конституцией и программой комсомола, где сказано: «ВЛКСМ терпеливо разъяснять молодежи вред суеверия и религиозных предрассудков, организуя с этой целью специальные кружки и лекции по антирелигиозной пропаганде» [6. Л. 27].
Несмотря на новую подачу антирелигиозной работы, во многом ее лозунги оставались декларативными. Об этом свидетельствуют акты проверки выполнения постановлений. Возвращаясь к работе комсомольской организации Лазовского района, интерес представляет заседание бюро Хабаровского обкома от 20 мая 1938 г., которое отметило, что, «несмотря на то, что со времени принятого решения прошло 4 месяца, Лазовский РК ВЛКСМ это решение не выполнил. Из 47 первичных организаций, лишь в 10 обсуждался этот вопрос, в этих организациях выделены организаторы ячеек, проведены записи в члены СВБ, но дальше этого не пошли. На бюро РК вопрос об антирелигиозной работе не слушался ни разу» [6. Л. 129]. При этом в очередной раз подчеркивалось оживление реакционной деятельности церковников и сектантов, особенно их подрывная деятельность в связи с подготовкой к очередным выборам в Верховный Совет РСФСР [6. Л. 129].
ДКК ВЛКСМ, рассматривая 21 сентября 1938 г. вопрос «О Камчатской комсомольской организации», отмечал, что комсомольские организации слабо проводят разъяснительную работу среди населения по антирелигиозным вопросам. Особенно плохо обстояли дела с работой среди северного кочевого народа в Чукотском округе, где «действуют активно шаманы и проводят подчас прямую контрреволюционную работу» [10. Л. 34].
Анализируя документальные материалы центральных и местных органов ВЛКСМ, можно отметить, что к концу 1930-х г.г. большинство мероприятий комсомола антирелигиозного характера имели довольно спорные результаты. Прекращение деятельности религиозных организаций, закрытие молитвенных домов и гонения представителей церкви не повлекли за собой полного отказа
населения от религии. Как следствие, сохранение религиозности населения, а также отсутствие квалифицированных кадров, должного руководства атеистической пропагандой со стороны местных комитетов комсомола делали методы работы недостаточно эффективными. Не случайно, именно в этот период со стороны власти начинается пересмотр отношения к церкви в рамках политики религиозной терпимости. Учитывая, что государственная молодежная политика была едина для всей страны, без учета местных особенностей, изменения в работе по антирелигиозной пропаганде коснулись и Дальневосточную организацию ВЛКСМ, в которой началась перестройка культурно-просветительной работы.
Литература:
1. Вестник Академии Наук. - № 9. - М., 1937. - 50 с.
2. Герасъкин, Ю.В. Русская православная церковь, верующие, власть (конец 30-х — 70-е годы ХХ века): монография /Ю.В. Герасъкин ; Ряз. гос. ун-т им. С.А. Есенина. - Рязань, 2007. - 273 с.
3. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 32.
4. ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 583.
5. ГАРФ. Ф. Р-5263. Оп. 1. Д. 587.
6. Государственный Архив Хабаровского края (ГАХК). Ф. 967. Оп. 1.
Д. 10.
7. ГАХК. Ф.П-618. Оп. 1. Д. 308.
8. ГАХК. Ф.П-618. Оп. 1. Д. 312.
9. ГАХК. Ф. П-618. Оп. 1. Д. 314.
10. ГАХК. Ф.П-618. Оп. 1. Д. 324.
11. Астанина, Е.А. Молодежная политика в деревне Дальневосточного края на завершающем этапе коллективизации / Е.А. Астанина // Проблемы славянской культуры и цивилизации: Материалы XI международной научно-методической конференции. - Уссурийск: Издательство УГПИ, 2009. - С. 8386.
12. На штурм пятилетки края. Доклад секретаря Далькрайкома ВЛКСМ т. Бирюкова и содоклад председателя Дальбюро ДКО т. Гукова на V Дальневосточной краевой конференции ВЛКСМ. - Хабаровск: Книжное дело, 1931. - 86 с.
13. Российский государственный Архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. М-1. Оп. 23. Д. 740.
14. РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 23. Д. 873.
15. РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 23. Д. 961.
Literature:
1. Bulletin of the Academy of Sciences. - № 9. - M., 1937 - 50 р.
2. Geras'kin, Y. Russian Orthodox Church, the believers, the power (end of 30th - 70th years of the twentieth century): monograph / Y. Geras'kin; Ryaz. State. Univ. SA Esenina. - Ryazan, 2007. - 273 р.
3. State Archives of the Russian Federation (SARF). F. Р-5263. Op. 1. D.32.
4. SARF. F. P-5263. Op. 1. D. 583.
5. SARF. F. P-5263. Op. 1. D. 587.
6. State Archives of Khabarovsk Krai (SAKK). F. 967. Op. 1. D. 10.
7. SAKK. F. R-618. Op. 1. D. 308.
8. SAKK. F. R-618. Op. 1. D. 312.
9. SAKK. F. R-618. Op. 1. D. 314.
10. SAKK. F. R-618. Op. 1. D. 324.
11. Astanina, EA Youth policy in the village of Far Eastern Territory at the final stage of collectivization / EA Astanina // Problems of Slavic Culture and Civilization: Materials of XI International Scientific Conference. - Ussurijsk: Publisher USPI, 2009 - P. 83-86.
12. Five-year plan to storm the edges. Report of the Secretary of the Komsomol Dalkraykoma t. Biryukova and responses chairman of Far Eastern Bureau of DKO t. Gukova on V Far East regional conference of the Komsomol. - Khabarovsk: Book Publishing, 1931 - 86p.
13. Russian State Archive of Social-Political History (RSASPH). F. M-1. Op. 23. D. 740.
14. RSASPH. F. M-1. Op. 23. D. 873.
15. RSASPH. F. M-1. Op. 23. D. 961.
