CC BY
63
лял» [20]. После него тайшой становится второй сын Дамба-Дугар Ринчэнэй (1765-1768 гг.), следующим тайшой был Галсан Мардаин (Мардаев) (1768-1804 гг.), Дымбыл Галсанов (18151822 гг.), Жиг-жид Суванов, приемный сын Дамбы-Дугара Ринчинэй (1822-1835 гг.) и дальше идут уже хоринские тайши степных дум [21].
М.Н. Хангалов приводит факт из истории балаганских бурят, когда один из родовых начальников, Назар Хубаев, был утвержден в 1787 г. главным тайшой, и с этого времени звание тайши передавалось в потомстве Хубаева до 1865 г. [22].
В Аларском ведомстве с 1787 по 1864 г. тайшинство было сосредоточено в роде Баторовых, затем оно перешло в руки Матхановых и, наконец, снова оказалось у Баторовых.
Здесь необходимо отметить, что роль тайшей в деятельности степных контор была огромна. Многие тайши являлись уважаемыми, авторитетными людьми, многие из них оставили заметный след в истории своего народа своими делами. Так, например, хоринский тайша Дамба-Дугар Ринчинэй известен в народе как Дамба-нойон, сумевший наладить хозяйство и значительно улучшить благосостояние хори-бурят. Тайша Галсан Мардаин был инициатором открытия Анинского училища.
Таким образом, в целом подводя итоги, мы видим, что деятельность степных контор была весьма многогранной. Они занимались административной, общественной, судебной и хозяйственноэкономической деятельностью в своих ведомствах. Степные конторы являлись весьма востребованными и деятельными органами самоуправления бурят в составе Российской империи и сыграли огромную роль в истории бурятского народа. Позже принцип их устройства был взят за основу и развит дальше по реформе М.М. Сперанского.
Литература
1. История Бурят-Монгольской АССР. Т.1. - М., 1954. - С.151.
2. НАРБ. Ф. 460. Оп.1. Д.139. Л.2.
3. НАРБ. Ф.463. Оп.1. Д. 87. Л.6.
5. Личный архив Бажеева Д.Г.
6. Чимитдоржиев Ш.Б., Ж.С. Сажинов, Т.М. Михайлов. Выдающиеся бурятские деятели. - Улан-Удэ, 2004. - Вып. 5. -С. 40.
7. История Бурят-Монгольской АССР. Т.1. - М., 1954. - С.152.
8. Буряты. - У лан-У дэ, 2004. - С .125.
9. История Бурят-Монгольской АССР.- Улан-Удэ, 1954. - Т.1. - С. 179-180.
10. НАРБ. Ф.460. Оп.1. Д.83. Л.99.
11. История Бурят-Монгольской АССР.- М., 1954. - Т.1. - С.151.
12. НАРБ. Ф.460. Оп.1. Д.83. Л.99.
13. НАРБ. Ф.460. Оп.1. Д.83. Л.54.
14. История Бурят-Монгольской АССР. Улан-Удэ, 1954. - Т.1. - С. 252.
15. НАРБ. Ф.120. Оп.1. Д.6. ЛЛ.23-24.
16. НАРБ. Ф.460. Оп.1. Д.83. Л.54.
17. Хангалов М.Н. Происхождение бурятских родоначальников // Собрание сочинений. - Улан-Удэ, 1958. - Т.1. - С.164.
18. НАРБ. Ф.120. ОП.1. Д. 6. Л. 185.
19. Кудрявцев Ф.А. История Бурят-Монгольского народа (от ХУП в. до 60-х годов Х1Х в.) Очерки. - М.; Л., 1940. С.
112.
20. Там же. - С. 119.
21. Там же. - С. 156.
22. Хангалов М.Н. Происхождение бурятских родоначальников // Собрание сочинений. - Улан-Удэ, 1958. - Т.1. - С.166.
Шагдурова Ирина Никитична - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории Бурятии Бурятского государственного университета. 670000, г. Улан-Удэ, ул. Смолина, 24а, тел. 8(3012)213324, е-mail: irina_shagdurova@mail.ru
Shagdurova Irina Nikitichna - candidate of historical science, associate professor, department of hisory of Buryatia, Buryat State Uiniversity, 670000, Ulah-Ude, Smolinastr., 24a
УДК 947.083(571.5) А.В. Гимельштейн
АДМИНИСТРАТИВНЫЙ ФАКТОР И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА РАЗВИТИЕ ГУБЕРНСКИХ И ОБЛАСТНЫХ ЦЕНТРОВ ВОСТОЧНОЙ СИБИРИ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XIX - НАЧАЛЕ XX в.
В статье рассматривается влияние административного ресурса на развитие губернских и областных центров Восточной Сибири во второй половине XIX в.
Ключевые слова: Восточная Сибирь, города Иркутск, Красноярск. Чита, Верхнеудинск, XIX век, административный ресурс, развитие.
A.V. Gimelshtein
ADMINISTRATIVE FACTOR AND ITS INFLUENCE ON THE DEVELOPMENT OF REGIONAL CENTRES OF THE EASTERN SIBERIA IN THE SECOND PART OF THE XIXth CENTURY -BEGINNING OF THE XXth CENTURY
In the article the influence of administrative resource on the development of regional centres of the Eastern Siberia in the second part of the XIX century is considered.
Keywords: the Eastern Siberia, cities Irkursk, Krasnoyarsk, Chita, Verkhneudinsk, the XIXth century, administrative resource, development.
Попытки нового осмысления истории российской государственности, активно предпринимающиеся в последние два десятилетия представителями различных наук: историками, юристами, географами, политологами и др., позволили не только преодолеть стереотипы традиционной событийной истории, но и вынести на обсуждение научной общественности ряд сложных комплексных проблем, решение которых невозможно и в рамках одного научного направления, и с использованием традиционных методов и источников исторического исследования. Одним из проявлений такого подхода к изучению истории России и Сибири как ее неразрывной, составной части является обострение интереса к городской проблематике. Хотя начиная со второй половины XIX в. она традиционно привлекает внимание исследователей, однако лишь в последнее время появились монографии (Ю.М. Гончаров, В.А. Скубневский, А.Р. Ивонин, А.П. Толочко, В.П. Щахерова, Д.А. Алисов и др.), в которых объектами пристального внимания ученых стали многообразные вопросы истории формирования и развития системы городского самоуправления, становления бессословной системы местной власти, культурно-просветительной деятельности различных групп городского сообщества, его быта и др. [1].
Одним из важных методологических положений новейших сибиреведческих исследований по истории города является стремление авторов не анализировать город и деревню порознь, а рассматривать вопросы истории городской проблематики на широком фоне истории Азиатской России. Только при такой постановке вопроса становится понятным, как сибирский провинциальный город, возникший на начальных этапах колонизации зауральского края как военный, административный и религиозный центр вновь присоединенных территорий, превратился в мощный экономический и социокультурный феномен на Азиатской части империи. На наш взгляд, это было одно из проявлений «фактора империи», ее не только территориального расширения, качественного изменения структуры экономики, но и осмысления Сибири как земли русской.
Важной составляющей процесса хозяйственного освоения Сибири, окончательного закрепления ее за Россией стали города, точнее их «человеческий» фактор, оказывающий исключительно важное влияние не только на экономические процессы, особенно торгово-промышленную функцию, но и на формирование органов городского самоуправления, публичность жизни, развитие социокультурной сферы, в том числе деятельность культурно-просветительных, научных, конфессиональных и благотворительных обществ, городского быта и досуга, приходскую культуру и т.д. Предлагаемое научное выступление в территориальном отношении охватывает территорию Восточной Сибири в административных границах середины XIX в. Именно тогда в 1851 г. в административном устройстве генерал-губернаторства Восточной Сибири происходят административные изменения, связанные с образованием Забайкальской области с центром в Чите. В итоге отметим, что к началу рассматриваемого периода территория Восточной Сибири в административном отношении подразделилась на две губернии - Иркутскую и Енисейскую и две области - Забайкальскую и Якутскую, объединявшихся в рамках Восточно-Сибирского (с 1887 г. Иркутского) генерал-губернаторства. Это административное деление сохранилось до 1917 г.
Административными центрами названных губерний и областей были соответственно города Иркутск, Красноярск, Чита и Якутск, играющие важную роль регионообразующего фактора. Таким образом, в центре нашего исследования оказываются два губернских - Иркутск и Красноярск, и два областных центра - Чита и Якутск. Источниками исследования послужили нормативные материалы -
документы Полного собрания законов Российской империи, решения городских дум, регламентирующих деятельность органов городского самоуправления, различного рода статистические материалы (материалы различных переписей и обследований), делопроизводственные источники как опубликованные, так и извлеченные из архивных хранилищ. Несомненным важным дополнением этих видов источников являются мемуарная литература, замечания путешественников и современников событий и материалы периодической печати.
В жизни сибирских городов административная функция традиционно имела весьма существенную роль. В Восточной Сибири фактор административного центра (губернии, области, округа, уезда) в силу его удаленности от центра и малонаселенности, даже по сравнению с губерниями Западной Сибири, зачастую приобретал решающее значение для судеб города. В силу того обстоятельства, что административный статус многих городов не был подкреплен социально-экономическим потенциалом, значение города зачастую определялось не экономическим развитием, а наличием или отсутствием административного ресурса. Типичным примером в этом отношении является Чита. Насчитывающая в начале XIX в. всего лишь 26 дворов и 300 жителей, после получения статуса «столицы» Забайкальской области в 1851 г. она уже к началу XX в. превратилась в крупнейший город Забайкалья. Поэтому закономерно, что в случае потери по каким-либо причинам значения административного центра город быстро терял свое влияние, постепенно деградировал и превращался в заштатный. По замечанию известного правоведа второй половины XIX в. А.В. Лохвицкого, «звание губернского очень важно для города, оно много способствует его богатству, потому что штат губернский очень велик. В городе устраивается множество казенных зданий, поселяется целый класс высших и низших чиновников... Кроме дел, много людей привлекается сюда выгодами более развитой общественной деятельности, жизни. Вообще здесь в маленьком виде повторяется характер столицы. Самый чахлый по природе город может искусственно быть поддерживаем, если из него делают центр администрации обширной области» [2].
Наблюдения исследователя XIX в. на примере Иркутска подтверждает современный географ
В.В. Воробьев: «Важным градообразующим фактором для Иркутска была его роль административного центра... Здесь было сосредоточено 53% дворян и чиновников и почти 50% духовенства Восточной Сибири. Недаром современники, основываясь на обилии учреждений и чиновников, называли Иркутск «Сибирским Петербургом». Влияние административного фактора на судьбу города на примере Иркутска особенно заметно. Важной особенностью Иркутска было сочетание тенденций городского развития с наметившимися административными преобразованиями на востоке страны. На протяжении всей истории досоветской Сибири Иркутск, расположенный в 70-ти километрах от Байкала, напоминал собой бурлящий котел, в котором «заваривались» стратегические планы продвижения России на Восток, административных реформ и т.д. Не случайно среди «главных начальников» земли Иркутской было немало выдающихся личностей - М.М. Сперанский, Н.Н. Муравьев-Амурский и др.
Спустя два десятилетия после основания, уже в 1682 г., Иркутск - центр самостоятельного воеводства, в 1686 г. официально получает статус города, в 1722 г. становится провинциальным, а в 1764 г. - губернским центром. Административный аспект породил такой благоприятный факт истории города, как сосредоточение в нем большого число дворян и чиновников, которые своей культурой во многом способствовали развитию градостроительных процессов. Принципиальной особенностью Иркутска, отличавшей его от всех остальных губернских и областных центров региона, стало сосредоточение в нем на протяжении всего XIX и начала XX в. властей трех уровней - городского самоуправления, губернской администрации и Восточно-Сибирского, впоследствии Иркутского генерал-губернаторства. Наряду с этим с 1727 г. Иркутск являлся и центром Иркутской епархии Русской православной церкви. Соседство и взаимодействие светских и духовных властей на огромной территории в глазах большинства современников придавали Иркутску особый статус, что находило выражение в различных сферах деятельности: дипломатической, экономической, административной, духовной и культурно-бытовой. Имея в виду именно отмеченное обстоятельство, Г.Н. Потанин отмечал: «Ни один город в Сибири не поставлен в такие условия, как Иркутск; ни в Томске, ни в Омске никогда не было такого хорошего подбора чиновников, какой был в Иркутске... эти чиновники, иногда с университетским образованием ...поднимали в местном обществе не только запросы внешней культуры, но и приучали его интересоваться и русской литературой, и вопросами общественной и государственной жизни» [3].
Получение статуса административного центра губернии или области в обязательном порядке сопровождалось наплывом большого числе чиновников различных рангов. В 60-х гг. XIX в. в Иркутске
действовало 33 учреждения различных ведомств и министерств: внутренних дел, юстиции, финансов, народного просвещения, почт и телеграфа, учреждения императрицы Марии. В Красноярске соответственно 28, в Чите и Якутске по 12. Говоря о влиянии административного ресурса на развитие губернский и областных центров Восточной Сибири, следует отметить, что подчас оно проявлялось не в прямой, а в завуалированной, косвенной форме, в сочетании с иными, например, геополитическими факторами. Та же Чита в противовес старинному и более крупному Верхнеудинску столицей вновь образованной области была выбрана не случайно. К этому времени отчетливо проявилось стремление России упрочить свое положение на Дальнем Востоке [4]. В этом смысле геополитическое положение Читы, гораздо ближе расположенной к непосредственному театру развития событий, было, несомненно, предпочтительнее Верхнеудинска. Не случайно, что именно Чита была выбрана тем административным центром, откуда в 1850-х гг. начинались знаменитые Амурские сплавы, сыгравшие исключительно важную роль в деле закрепления Дальнего Востока за Россией.
Говоря о влиянии географического фактора на развитие губернских и областных центров, следует отметить, что в Восточной Сибири - форпосте по продвижению России на Дальний Восток - данный фактор способствовал расширению полномочий и компетенции местной администрации. Генерал-губернатор Восточной Сибири начиная с Н.Н. Муравьева (впоследствии Амурского) обладал известными дипломатическими полномочиями, специальной дипломатической канцелярией. Правительство вообще полагало, что генерал-губернаторы Азиатской России с учетом сопредельного положения этих территорий должны были обладать пусть даже небольшим, но дипломатическим опытом. Постоянное пребывание в административном центре лица, наделенного сравнительно широкими и разнообразными властными полномочиями, придавало городу особый ореол, своего рода шарм места концентрации местной элиты со всеми вытекающими отсюда последствиями: резиденцией генерал-губернатора (губернатора, областного начальника), правящего архиерея, многочисленными административными зданиями, благоустройством, театрами, библиотеками, приемами, балами, прочими увеселениями. Статус губернского (областного) центра оказывал существенное влияние на развитие демографических процессов и формирование социокультурного облика города.
Для губернских и областных центров характерно наличие значительного числа общественных построек, которые в рассматриваемый период времени возводились, как правило, из камня. Сюда относятся административные, учебные, больничные, торгово-коммерческие, культурно-зрелищные и другие здания. В начале XX в. внутреннее устройство губернских и областных центров Восточной Сибири значительно изменилось по сравнению с серединой XIX в., что выгодно отличало их от уездных и заштатных городов региона. Участившиеся пожары, периодически возникающие эпидемии, высокая смертность среди населения подтолкнули городские думы этих городов к принятию целого ряда мер, что кардинально изменило облик городов, приблизив их к современным европейским. Основными благоустроительными мероприятиями для всех губернских и областных центров Восточной Сибири в начале XX в. являлись планировка городов, строительство каменных зданий, нумерация домов, очистка, поливка и мощение улиц, строительство тротуаров, озеленение, телефонизация и пр. Статус губернского (областного) центра оказывал несомненное благотворное влияние на развитие не только городского хозяйства, но и культуры.
В рассматриваемый период в губернских и областных центрах региона шло интенсивное развитие культурной и общественной сфер жизни: образования, здравоохранения, основывались научные общества, создавались библиотеки и театры, развивалась периодическая печать. В итоге отметим, что в рассматриваемый период модернизации России губернские и областные центры Восточной Сибири -средние по классификации конца Х!Х в. города - по своему административному положению, развитию социокультурной сферы были подготовлены для поддержания высокой роли городского самоуправления. В силу особенностей положения как административных центров губерний и областей в этих городах гораздо быстрее создавались предпосылки для разрушения устоявшихся форм общественного быта и вызревания буржуазных черт в образе жизни и общественном быту.
Литература
1. Ивонин А.Р. Западносибирский город последней четверти XVIII - 60-х гг. XIX в. (Опыт историко-демографического исследования). - Барнаул, 2000; Гончаров Ю.М. Городская семья Сибири второй половины XIX - начала XX в. - Барнаул, 2002; Скубневский В.А., Гончаров Ю.М. Города Западной Сибири во второй половине XIX - начале XX в. Население. Экономика. - Барнаул, 2003. Ч.1.; Толочко А.П., Коновалов И.А. Меренкова Е.Ю. Чудаков О.В. Городское самоуправление в Западной Сибири в дореволюционный период: становление и развитие. - Омск, 2003; История общественного самоуправления в Сибири второй половины XIX - начала XX века. - Новосибирск, 2006; Попов Д.И. Культурно-просветительные
общества Сибири в конце XIX - начале XX в. - Омск, 2006; Алисов Д.А. Административные центры Западной Сибири: городская среда и социально-культурное развитие (1870-1914 гг.). - Омск, 2006.
2. Лохвицкий А.В. Губерния. Ее земские и правительственные учреждения. - СПб., 1864. - Ч. 1. - С. 64.
3. Цит по: Резун Д.Я. Городские ярмарки Сибири XVIII- первой половины XIX вв. // Ярмарки Восточной Сибири. - Новосибирск, 1993. - С. 62.
4. О дальневосточной политике России в этот период подробнее: Ремнев А. В. Россия Дальнего Востока. Имперская география власти XIX - начала XX веков. - Омск, 2004.
Гимельштейн Александр Владимирович - кандидат исторических наук, докторант Иркутского государственного университета.
Gimelstein Aleksandr Vladimirovich - candidate of historical science, working for doctor’s degree, Irkutsk State University.
УДК 342.25(571.56) (91) З.И. Петухова
ИНИЦИАТИВЫ ЯКУТСКОЙ СТЕПНОЙ ДУМЫ ПО РАСШИРЕНИЮ ПОЛНОМОЧИЙ
В статье прослеживается исторический опыт деятельности Якутской степной думы по расширению полномочий органов самоуправления при реализации положений «Устава об управлении инородцев Сибири». Либерализм устава способствовал активизации позитивных тенденций в административной, политической и экономической сферах деятельности думы.
Ключевые слова: давила, реформа, либеральные идеи, самоуправление, инородец, улус, депутация, ходатайство.
Z.I. Petukhova
INITIATIVES OF YAKUT STEPPE DUMA ON EXPANDING THE POWERS
The article traces the historical experience of the Yakut steppe duma to expend the powers of the self-governence while implementing the regulations of «Charter of governance of indigenes» in Siberia. Liberalism of the charter promoted activitization ofpositive tendencies in administrative, political and economic fields of duma’s activity.
Keywords: rules, reform, liberal ideas, governence, indigenes, ulus, deputation, petition.
В данной статье рассматривается попытка Якутской степной думы, законодательно усилить местные постановления, по тогдашней терминологии «Правила», по реализации «Устава об управлении инородцев», и форсирования утверждения «Свода степных законов» царем. Эти документы являются программными в деятельности известного государственного деятеля М.М. Сперанского по реформированию управления Сибири и ее коренных жителей. В литературе эта реформа рассматривается как проведение либеральных идей в управленческой практике тех лет. Мы прослеживаем это на примере Якутской области, в которой проживал один из крупных этносов Сибири - якуты, а также представители малочисленных народов (эвены, эвенки, юкагиры, чукчи).
«Устав об управлении инородцев» поступил в Якутск в конце 1822 г. и якуты с ним продолжали знакомиться в течение всей зимы. Тогда же дошла информация о составлении «Свода степных законов», т.е. о кодификации норм обычного права инородцев. Весной 1823 г. якутские родоначальники обратились к гражданскому губернатору с просьбой послать двух представителей в Иркутск, а если понадобится - и в Петербург, для внесения поправок в «Свод степных законов». Проект этого закона был составлен в Иркутском комитете в 1824 г. с участием депутатов из инородцев, в том числе и якутов. В конце 1824 г. Г.С. Батенькову в Сибирский комитет были представлены два сибирских проекта, Енисейский и Иркутский. Отметим, что «оба проекта были заметным шагом вперед по сравнению с утвержденным правительством Уставом» [1, с. 461] Возможно, это обстоятельство и послужило причиной пролонгации и утверждения сенатом свода степных законов в условиях наступившей после декабрьских событий 1825 г. реакции. Вступивший на должность правителя дел Сибирского комитета вместо декабриста Г.С. Батенькова А.Величко поспешил заявить «о необходимости отмены всех отступлений от высочайше утвержденного Устава, допущенных в проектах Восточной Сибири». Однако ему предложили продолжить работу над этими проектами. Но прошло пять лет, а закон так и не был утвержден.
