CC BY
479
246
Право
Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2011, № 5 (1), с. 246-254
УДК 343. 8
АДМИНИСТРАТИВНАЯ ПРЕЮДИЦИЯ КАК СРЕДСТВО ПРЕДУПРЕЖДЕНИЯ ПРЕСТУПЛЕНИЙ И СОВЕРШЕНСТВОВАНИЯ УГОЛОВНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА
© 2011 г. В.И. Колосова
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
nauka-uf@yandex.ru
Поступила в редакцию 13.09.2011
Проанализированы различные мнения ученых о целесообразности включения административной преюдиции в уголовно-правовые нормы, предусматривающие ответственность за преступления небольшой и средней тяжести; дана оценка административной преюдиции как средства предупреждения преступлений.
Ключевые слова: криминализация и декриминализация, уголовно-правовые нормы, административная преюдиция, предупреждение преступлений.
В научной литературе отмечается, что расширение уголовной ответственности путем криминализации правонарушений не всегда обоснованно [1].
Конституционный суд Российской Федерации неоднократно обращал внимание на то, что уголовный закон, будучи в силу своей правовой природы крайним средством, с помощью которого государство осуществляет реагирование на факты правонарушающего поведения, распространяет свое действие лишь на те сферы, регулирование которых с помощью правовых норм иной отрасли права, в том числе норм, устанавливающих административную ответственность, оказывается недостаточным.
Тенденцией современной уголовно-правовой политики становится развитие методов управления, не связанных с принуждением, с тем, чтобы правомерность поведения обуславливалась не страхом перед санкциями, а положительными нравственными установками и привычками. Усиление нравственной роли уголовного закона, дальнейшая его гуманизация российская уголовно-правовая политика считает важнейшим направлением обновления действующего уголовного законодательства, с тем чтобы предупредить преступление, а если это не удается, то хотя бы возместить причиненный материальный ущерб или уменьшить его.
Формами реализации правовой политики, и в частности уголовно-правовой, являются правотворчество, правоприменение и правовое воспитание граждан, особенно молодежи, в целях развития их социально-правовой активности, непримиримости к недостаткам и правонарушениям.
Социально-правовая активность масс означает не только правомерное поведение граждан, соблюдение ими правовых предписаний, в том числе и уголовно-правовых норм, но и творческую активность, проявляющуюся в предупреждении и пресечении преступлений как лицами, поведение которых правомерно, так и теми, кто переступил закон.
Это положение должно быть заложено в проходящем реформировании уголовного законодательства, с тем чтобы:
- усилить предупредительную функцию уголовного закона;
- стимулировать правомерное поведение путем увеличения поощрительных норм;
- включить в отдельные нормы административную преюдицию для обеспечения справедливости и реальности уголовно-правового воздействия.
Как ученые, так и сотрудники прокурорско-следственных органов справедливо отмечают, что самым большим недостатком Уголовного кодекса Российской Федерации является разрушение его системности. Даже председатель комитета Госдумы по гражданскому, уголовному, арбитражному, и процессуальному законодательству П.В. Крашенинников в интервью корреспонденту еженедельника «Аргументы и факты» признает, что «маятник уголовных репрессий у нас болтается туда-сюда. Уголовный кодекс весь состоит из заплат» [2]. Возникает вопрос: кто в этом виноват? Ответ однозначен -Госдума, принимающая эти законы по представлению Комитета по законодательству, возглавляемого П.В. Крашенинниковым.
Только в 2009 году Госдума приняла 13 законов, нередко вносящих недостаточно продуманные, а иногда и противоречивые изменения в УК РФ. В 2010 году уже 22 федеральных закона изменяют действующий Уголовный кодекс Российской Федерации. Никогда в истории Российского государства не было такого непрерывного перекраивания уголовного закона, препятствующее как реализации задач уголовной политики, так и деятельности правоохранительных органов. Такая нестабильность снижает эффективность российского уголовного законодательства, которое в настоящее время содержит противоречия системного порядка, несбалансированность санкций за различные преступления, несоответствие между реальной общественной опасностью многих деяний и завышенной мерой наказания за их совершение [3].
В 2009 году в ежегодном послании Федеральному собранию Российской Федерации президент Российской Федерации Д.А. Медведев обратил внимание на необходимость совершенствования уголовно-правовой политики государства, подчеркнув, что «...нельзя забывать о таком принципиальном вопросе, как гуманизация закона и порядка его применения. Судам следует более взвешенно относиться к избранию мер пресечения в виде ареста и к назначению наказаний, связанных с изоляцией от общества. В то же время правоохранительная и судебная системы должны обеспечить действенную защиту прав и интересов лиц, пострадавших от совершенных преступлений», и предложил в уголовном законе шире использовать административную преюдицию, то есть привлечение к уголовной ответственности в случае неоднократного совершения административного правонарушения.
Министерство юстиции РФ, обоснованно приняв слова президента РФ в качестве указания к действию, создало рабочую группу по подготовке предложений, направленных на реформирование Уголовного кодекса РФ и Кодекса РФ об административных правонарушениях. Из пояснительной записки к законопроектам следует, что ее авторы считают, что излишняя жесткость по отношению к правонарушителям уголовного закона приводит к негативным социальным последствиям, что судимость, даже без лишения свободы, влияет на будущую гражданскую активность человека, ограничивает его возможности занятия бизнесом, препятствует реализации его способностей в сферах трудовой деятельности.
Законопроект предлагает ввести по ряду составов преступлений административную преюдицию, т.е. положение, при котором деяние
считается преступлением лишь в случае, если лицо, его совершившее, ранее привлекалось к административной ответственности за подобное правонарушение. К этим составам, согласно пояснительной записке к законопроекту, отнесены: незаконное производство аборта без тяжких последствий для здоровья потерпевшей (ч. 1 ст. 123); незаконное предпринимательство без квалифицирующих обстоятельств (ч. 1 ст. 171); производство, приобретение, хранение, перевозка или сбыт немаркированных товаров и продукции (ч. 1 ст. 171.1); незаконное использование чужого товарного знака (ч. 1 ст. 180); незаконный оборот драгоценных металлов, природных драгоценных камней или жемчуга (ч. 1 ст. 191); уклонение от уплаты налогов и (или) сборов с физического лица (ч. 1 ст. 198); незаконное приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов без цели сбыта, если размер этих веществ не относится к особо крупному (ч. 1 ст. 228); сокрытие информации об обстоятельствах, создающих опасность для жизни или здоровья людей (ч. 1 ст. 237); жестокое обращение с животными (ч. 1 ст. 245); нарушение правил обращения с экологически опасными веществами и отходами (ч. 1 ст. 257); незаконная добыча (вылов) водных биологических ресурсов (п. «б» ч. 1 ст. 256); незаконная охота (ч. 1 ст. 258) УК РФ.
Законопроект предлагает также снизить наказания и декриминализировать ряд составов преступлений, содержит и другие предложения, направленные не столько на гуманизацию норм УК РФ, сколько на снижение социальной напряженности, сложившейся в результате неоправданно жесткой уголовной политики государства и появления вследствие этой политики большой массы людей с уголовным прошлым и постоянного роста людей с уголовным настоящим и будущим. В связи с этим в уголовной политике России наметился курс на декриминализацию уголовного законодательства.
Но не все задачи уголовной политики можно решить только путем исключения уголовной ответственности за отдельные преступления. Определенные общественные отношения требуют, с одной стороны, уголовно-правовой регламентации, а с другой - применения иных адекватных мер. Автор не разделяет ряд положений законопроекта, в частности не поддерживает широкую декриминализацию составов преступлений, ибо замена уголовной ответственности административной не обеспечивает предупреждения новых преступлений.
Широкая либерализация уголовного законодательства в современных условиях представ-
ляется неуместной, т.к. уголовный закон предусматривает самую суровую ответственность, смягчение которой приведет к размыванию границ отраслей права и в итоге уголовное право с его силовыми возможностями противодействия преступности займет скромное место среди средств решения криминологических проблем.
Введение административной преюдиции в уголовное законодательство позволит, с одной стороны, исключить излишнюю криминализацию деяний, с другой - даст возможность предупреждения преступлений путем привлечения лица к административной ответственности за аналогичное правонарушение, более четко разграничить уголовную и административную ответственность, основным критерием которой является степень общественной опасности деяния. «Определенные общественные отношения требуют, с одной стороны, уголовно-правовой защиты, а с другой - применения таких мер уголовного воздействия, чтобы человек не был при этом лишен свободы» [4, с. 69].
В целях разрешения существующих законодательных и практических проблем и реализации рекомендаций президента Российской Федерации в последнее время в юридической литературе обсуждается возможность восстановления административной преюдиции в российском уголовном праве как уголовной наказуемости для лиц после применения за одноразовое их совершение административного взыскания [1, с. 42; 5].
Полагаем, что это предложение следует считать обоснованным.
В настоящее время понятие административной преюдиции не имеет четкого правового закрепления. Однако в законе и юридической литературе советского периода этому понятию уделялось большое внимание.
Наиболее распространенным в уголовноправовой доктрине является определение административной преюдиции как привлечение лица к уголовной ответственности, если оно в течение определенного периода времени, (чаще всего в течение года) после одного или двух административных взысканий за правонарушение совершит такое же правонарушение.
Термин «преюдиция» произошел от латинского ргди&сшт - предрешение вопроса, заранее принятое решение, обстоятельство, позволяющее судить о последствиях. В англо-американском понимании преюдиция - эффект предыдущего судебного решения, который установлен законодателем и прецедентом, чем и обусловлено отсутствие данного института в этой правовой системе. В других правовых системах, в частности скандинавской, отсутствие административной преюдиции связано с тем,
что административное законодательство не выделено в самостоятельную отрасль права, все деяния рассматриваются как преступные. В тех государствах, законодательство которых предусматривает административные нарушения, они охватывают лишь область «власть - подчинение». Остальная сфера составляет уголовно наказуемые деяния, например во Франции и Германии. В кодексах стран СНГ только УК Республики Беларусь сохранил нормы как с административной, так и дисциплинарной преюдицией.
В советской России уголовная ответственность за повторное административное правонарушение впервые была установлена декретом ВЦИК и СНК от 15 декабря 1924 г. об изменении ст. 139-а УК РСФСР «Об акцизных нарушениях». В первом Уголовном кодексе РСФСР 1922 г. были статьи, в которых в одной части предусматривалось уголовное наказание за преступное деяние, а в другой - административная санкция за административное правонарушение. Термин «карается» употреблялся применительно как к уголовному наказанию, так и к административному взысканию. Последующие Уголовные кодексы РСФСР 1926-го и 1960 г. также имели нормы с административной преюдицией.
Нормы с административной преюдицией советским законодательством формулировались неоднозначно: «после наложения административного взыскания за. аналогичное деяние» (ст. 162); «наложение административного взыскания за такое же нарушение» (ст. 197); «если эти действия совершены после применения мер административного воздействия за такое же нарушение» (ст. 166); «дважды в течение года применения меры административного воздействия» (ст. 206); «.продолжаемое после повторного предупреждения, сделанного административными органами» (ст. 209) УК РСФСР. Такое разнообразие формулировок свидетельствует о несоблюдении правил юридической техники при конструировании уголовно-правовых норм.
Представляется необходимым выработать единый подход к регламентации преюдиции в уголовном законе. По нашему мнению, чем длиннее срок, установленный в качестве условия, при котором поведение становится преступным, тем у лица больше вырабатывается привычка к законопослушному поведению. Но срок более года вступит в противоречие с КоАП РФ, что недопустимо. Этот срок должен составлять один год не после привлечения к административной ответственности, а после назначенного административного наказания, поскольку эффект воздействия мер административного кодекса может иметь место только в том случае,
если лицо было подвергнуто реальному наказанию. Преюдиция может рассматриваться как альтернативный признак основного состава (например, уголовная ответственность ставится в зависимость от размера причиненного ущерба или деяния, совершенного в определенном размере, или совершения деяния после привлечения к административной ответственности) либо как безальтернативный. Такого рода предупредительная функция административного наказания базируется на общности социально-правовой природы преступления и административного правонарушения, а административно-правовая политика в состоянии обеспечить максимально возможное сдерживание роста преступности.
Уголовный кодекс Российской Федерации 1996 г. исключил термин «административная преюдиция» из уголовно-правовых норм, частично сохранив преюдицию в виде неоднократности как условия привлечения к уголовной ответственности за преступления, предусмотренные первыми частями ст. 154 (незаконное усыновление (удочерение) и ст. 180 (незаконное использование товарного знака). Применение
ч. 2 и 3 ст. 74 о продлении испытательного срока при условном осуждении или отмене условного осуждения также ставится в зависимость от привлечения к административной ответственности в течении срока условного осуждения.
Признак неоднократности в ч. 1 ст. 178 УК РФ фактически также является административной преюдицией в отношении одного из способов совершения преступления - «злоупотребление доминирующим положением». Но и такая формулировка (количество совершенных деяний не менее трех) противоречит КоАП РФ, ибо, в соответствии со ст. 4.6 КоАП РФ, лицо считается подвергнутым административному наказанию в течение одного года со дня окончания исполнения постановления о назначении административного наказания. «Получается, что если между совершением отдельных административных проступков прошло более года, то виновный уже не будет считаться подвергнутым административному наказанию» [6]. Если не учитывать сам юридический факт - наложение административного наказания, а только количество наказаний, это осложнит применение ст. 178 УК РФ, поскольку по истечении одного года после того, как лицо было подвергнуто административному наказанию, этот факт нигде не учитывается и в правоохранительных органах не регистрируется. Такое противоречие между нормами административного и уголовного законодательства - результат нечеткой позиции, в результате которой юридически за деяние существует уголовная ответственность, а фактически реализовать ее невозможно.
Причинами исключения административной преюдиции из уголовного законодательства ученые считают следующие факторы: «наличие административной преюдиции в нормах уголовного закона противоречит конституционному принципу о том, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же правонарушение ст. 50 Конституции УК РФ» [4, с. 71]; «между преступлениями и проступками не количественное, а качественное различие» [7], «юридическая природа административного правонарушения от его повторного совершения не меняется: оно остается административным проступком» [8]; «лицо привлекается к административной ответственности несудебными органами» [7].
В противовес такому обоснованию исключения преюдиции из уголовного закона можно аргументировать ее необходимость в современных условиях. При административной преюдиции в уголовно-правовой норме фактического повторного осуждения за предыдущее правонарушение не происходит, т.к. имеются два факта нарушения различных правовых норм. Нормы КоАП РФ - административное правонарушение, за которое лицо привлечено к административной ответственности, и нормы УК РФ, наказывающие за преступление. В последнем случае наказание назначается не за оба нарушения, а только за последнее, признаки первого деяния не включаются в признаки объективной стороны состава преступления. «Они лежат за его пределами и составляют лишь обязательное условие (предпосылку) уголовной ответственности» [9]. По нашему мнению, целесообразность преюдиции следует аогументировать не через признак общественной опасности самого деяния (который действительно не меняется в зависимости от количества), а через признак, повышающий опасность виновного. «Законодатель ограничивает, сужает сферу действий этих статей лишь определенным кругом лиц, которые помимо вменяемости и определенного возраста ответственности (признак общего субъекта), имеют и дополнительный признак - наличие административного взыскания(ий), кото-рое(ые) и характеризуют лицо как специального субъекта» [10].
Нормы с административной и дисциплинарной преюдицией отсутствуют в большинстве уголовных кодексов государств СНГ и Прибалтики. Исключение составляет УК Республики Беларусь. Несмотря на то что в ст. 2.1 Кодекса об административных правонарушениях этой республики нет указания на признак общественной опасности, то есть официально признано: административное правонарушение не явля-
ется общественно опасным деянием, КоАП Беларуси определяет административное правонарушение как «противоправное, виновное, а также характеризующееся иными признаками, предусмотренными настоящим Кодексом деяние (действие или бездействие), за которое установлена административная ответственность». Модельный кодекс, как рекомендательный законодательный акт для Содружества Независимых Государств с изменениями на 16 ноября 2006 года, административную преюдицию не предусматривает.
Ст. 32 УК Беларуси устанавливает, что в случаях, предусмотренных Особенной частью настоящего кодекса, уголовная ответственность за преступление, не представляющее большой общественной опасности, наступает, если деяние совершено в течение года после наложения административного или дисциплинарного взыскания за такое же нарушение, и называет 32 состава преступлений, в конструкции которых законодателем предусмотрена административная преюдиция. Это следующие нормы: (ст. 177-1) незаконные действия по усыновлению (удочерению) детей; (ст. 188) клевета; (ст. 189) оскорбление; (ст. 201) незаконное распространение или иное незаконное использование объектов авторского права, смежных прав или объектов права промышленной собственности; (ст. 224) незаконное открытие счетов за пределами Республики Беларусь; (ст. 244) нарушение антимонопольного законодательства; (ст. 247) ограничение конкуренции; (ст. 248) незаконное использование деловой репутации конкурента; (ст. 257) обман потребителей; (ст. 262) подделка проездных документов; (ст. 269) порча земель; (ст. 271) нарушение правил охраны недр; (ст. 272) загрязнение либо засорение вод; (ст. 274) загрязнение атмосферы; (ст. 275) загрязнение леса; (ст. 278) нарушение правил безопасности при обращении с генно-инженерными организмами, экологически опасными веществами и отходами; (ст. 281) незаконная добыча рыбы или других водных животных; (ст. 282) незаконная охота; (ст. 295-1) незаконные действия в отношении охотничьего огнестрельного гладкоствольного оружия; (ст. 296) незаконные действия в отношении холодного оружия; (ст. 297) незаконные действия в отношении газового, пневматического или метательного оружия; (ст. 304) нарушение правил пожарной безопасности; (части 1 и 2 ст. 317-1) управление транспортным средством лицом, находящимся в состоянии опьянения, передача управления транспортным средством такому лицу либо отказ от прохождения проверки (освидетельствования); (ст. 326) нарушение правил радиационного кон-
троля; (ст. 337) выпуск либо реализация недоброкачественной продукции; (ст. 371) незаконное пересечение Государственной границы Республики Беларусь; (ст. 382) самовольное присвоение звания или власти должностного лица; (ст. 385) незаконное пользование эмблемой Красного Креста, Красного Полумесяца; (ст. 386) самовольное занятие земельного участка; (ст. 412) передача предметов или веществ лицу в следственном изоляторе, исправительном учреждении или арестном доме; (ст. 421) несоблюдение требований превентивного надзора.
В последние годы белорусский законодатель отказался от норм с административной преюдицией при установлении ответственности за мелкое хищение и нарушение правил торговли (статьи 213 и 260 из Уголовного кодекса исключены) и за распространение порнографических материалов (ст. 343), уклонение от призыва на военную службу (ст. 435), от сборов (ст. 436) и военного учета (ст. 437).
Украинский законодатель в 2001 году также отменил административную и дисциплинарную преюдицию в уголовном законодательстве, сохранив ее в замаскированном виде (как и российский законодатель) в ст. 337 (уклонение военнообязанного от военного учета после предупреждения, сделанного военным комиссариатом), 390 (уклонение от исполнения наказания в виде ограничения свободы и в виде лишения свободы) и 391 (злостное неповиновение требованиям администрации учреждения исполнения наказаний) УК Украины.
В Уголовном кодексе Республики Казахстан административной преюдиции нет. Но Указ Президента Республики Казахстан от 17 августа
2010 года № 1039 «О мерах по повышению эффективности правоохранительной деятельности и судебной системы в Республике Казахстан» (пункт 5) предлагает правительству республики до конца 2010 года разработать и внести на рассмотрение Мажилиса Парламента проекты законов, вытекающие из требований настоящего Указа, направленные на либерализацию уголовного законодательства и декриминализацию преступлений, не представляющих большой общественной опасности, в том числе в экономической сфере, с переводом их в категорию административных правонарушений и усилением административной ответственности за их совершение, в том числе путем введения административной преюдиции, то есть уголовную ответственность после применения административного взыскания за одноразовое совершение такого же деяния.
В уголовных кодексах стран Прибалтики, Западной и Центральной Европы администра-
тивной преюдиции также нет. Это представляется оправданным, ибо классификация преступлений в этих странах включает уголовные проступки, а понятие «преступное деяние» делит криминальные деяния на преступления и проступки. Например, ст. 79 УК Литвы.
В странах Западной и Центральной Европы существует четкое разграничение преступных деяний и административных правонарушений, но не по критерию наличия или отсутствия общественной опасности, ибо такого понятия там не существует. Административные правонарушения отграничиваются от преступлений по своей сути - они посягают только на порядок управления (на административную деятельность в той или иной отрасли).
К сожалению, российский законодатель не прислушался к мнению ученых, и прежде всего
Н.Ф. Кузнецовой, о восстановлении в УК РФ для менее тяжких преступлений термина «уголовный проступок», известный российскому дореволюционному законодательству и большинству уголовных кодексов зарубежных стран [11]. Жаль, что идея уголовного проступка, которая была отражена в проекте Основ 1991 года и проекте УК РФ 1992 года, не была реализована в УК РФ. В этой связи следует обратить внимание на опыт испанского законодателя, который, хотя и допускает трансформацию уголовного проступка (именно уголовного, а не административного) в преступление, но лишь в случае четырехкратного повторения однородного проступка (статьи 147, 234 и др.). Законодатели Голландии, Италии, Испании также предусмотрели ступени наказаний за уголовные проступки и преступления и условия перехода с одной из них на другую - как «вверх», так и «вниз».
Гуманизм уголовной политики обязывает экономить уголовно-правовое принуждение. Однако такая экономия не может быть самоцелью. Она не должна противоречить основной задаче уголовной политики - эффективной борьбе с преступностью. Развернувшаяся в последнее время декриминализация и значительное смягчение наказаний за многие преступления [12] эти задачи не решают. Мнение председателя Комитета по законодательству Госдумы П.В. Крашенинникова о том, что «треть обвиняемых зря сидят в СИЗО» [2], относится к правоприменительной процессуальной деятельности федеральных судей, а не к материальному уголовному праву. Правовое воздействие для реализации одной из задач уголовного законодательства - предупреждение преступлений -можно более успешно решать с помощью административной преюдиции. Ученые [13] отмеча-
ют, что на формирование личности правонарушителя оказывает влияние фактор систематичности совершения им асоциальных поступков. «В криминологическом аспекте важно, что такое поведние в конечном счете, как правило, приводит к серьезным качественным изменениям свойств конкретной личности, обусловливая ее будущее преступное поведение. Составы определенной группы административных правонарушений являются детерминантами преступного поведения и способствуют развитию преступности».
За возрождение административной преюдиции в российском уголовном праве в последнее время высказались многие ученые. Г.Н. Борзенков считает, что проблему административной преюдиции необходимо обсуждать, «поскольку среди юристов все чаще слышатся недоуменные голоса, не поторопился ли российский законодатель, почти полностью исключив административную преюдицию из УК» [14]. Т.Д. Устинова утверждает, что предпочтительной будет такая позиция законодателя, в соответствии с которой незаконным признавалось бы предпринимательство, осуществляемое без регистрации, с представлением заведомо подложных документов или без лицензии, но продолжаемое после наложения административного взыскания [15]. В.И. Радченко предлагает ввести административную преюдицию, когда уголовная ответственность наступает, если принятые меры административного воздействия оказались безрезультатны [16]. А.П. Шергин считает административную преюдицию правовым средством борьбы не только с административными проступками, но и с преступными деяниями [17].
Даже Н.Ф. Кузнецова, ранее негативно относившаяся к административной преюдиции, считавшая, что главное различие между преступлением и проступком не количественное, а качественное, а поэтому количество проступков неспособно перерасти в качество преступления («сто кошек не могут образовать одного тигра» [18]), признала целесообразность восстановления института административной преюдиции, полагая, что это «оживит» неработающие уголовно-правовые нормы [5]. Восстановление административной преюдиции поддерживает Г.В. Ямашева, обоснованно утверждающая, что административная преюдиция позволит более эффективно разграничивать преступления и административные правонарушения; будет способствовать обеспечению соответствия действующего уголовного законодательства таким принципам, как экономия уголовной репрессии, что позволит сократить численность лиц, осужденных к лишению свободы; существенным
образом повысится и роль уголовного законодательства в части его эффективности по предупреждению преступлений, поскольку лицо, совершившее административное правонарушение, будет предупреждено о возможности привлечения к уголовной ответственности в случае совершения еще одного такого же правонарушения [4].
По мнению автора, административную преюдицию целесообразно возродить для обеспечения фактической неотвратимости и своевременности привлечения виновных к ответственности. Введение административной диспозиции наряду с сужением сферы уголовной ответственности за отдельные правонарушения невысокой степени общественной опасности, ограничение уголовной репрессии только злостными случаями или причинением тяжких последствий является важным направлением борьбы с преступностью. Дело здесь не только в экономии судебной репрессии и дальнейшей гуманизации уголовного законодательства, но и в учете адекватности правонарушения и наказания за него. Большинство правоведов, поддерживающих административную преюдицию как условие привлечения к уголовной ответственности, считают, что она повысит действенность норм преступлений в сфере экономической деятельности, в частности преступлений предпринимательских, «банкротских», «рыночных» [5], а также преступлений против интересов службы в коммерческих и иных организациях. Сужение сферы уголовной ответственности целесообразно прежде всего в сфере экономики путем введения административной преюдиции для обеспечения фактической неотвратимости ответственности, оно повысит действенность этих уголовно-правовых норм и усилит эффективность борьбы с этими правонарушениями.
В связи с этим полагаем, что административная преюдиция целесообразна не только в 13 составах преступлений, указанных в пояснительной записке к законопроекту (см. с. 3-4), но и в статьях 158 и 159 УК РФ, устанавливающих ответственность за самые распространенные преступления - кражу и мошенничество.
В настоящее время лицо может до бесконечности совершать кражу и мошенничество на сумму до 1000 рублей, ибо меры административного воздействия за эти правонарушения, предусмотренные ст. 7.27 Кодекса об административных правонарушениях, часто оказываются безрезультатными и не препятствуют продолжению правонарушений. Установление в уголовном законодательстве административной преюдиции за кражу и мошенничество не только повысит правовое воздействие, но и реализу-
ет принцип неотвратимости ответственности за эти правонарушения. Также представляется целесообразным возродить административную преюдицию применительно к таким преступлениям в сфере экономики, как причинение имущественного ущерба путем обмана или злоупотребления доверием (ч. 1 ст. 165), приобретение или сбыт имущества, заведомо добытого преступным путем (ч. 1 ст. 175), незаконное получение и разглашение сведений, составляющих коммерческую, налоговую или банковскую тайну (ч. 1 ст. 183) и некоторыми другими статьями УК РФ.
Ряд правоведов выступают против административной преюдиции в уголовном законодательстве России. А.А. Гогин считает обоснованным отказ от административной преюдиции, имевшей место в проекте УК РФ. Он утверждает, что признание некоторых проступков преступными и уголовно наказуемыми деяниями в силу их повторности противоречит принципу уголовного права, согласно которому преступлением считается только такое общественно опасное деяние, которое само по себе содержит все признаки состава преступления, независимо от иных обстоятельств, в частности от того, было ли лицо подвергнуто мерам административного характера за совершенный ранее проступок [19]. Согласно позиции других авторов, введение административной преюдиции по ряду составов создаст неизбежные конституционноправовые и процессуально-правовые сложности [20]. Возражают восстановлению института административной преюдиции в уголовном законодательстве А.Н. Тарбагаев [21], В.В. Марчук [22], А.В. Рагулин [3] и некоторые другие ученые.
Резко отрицательно к административной преюдиции в уголовном законе относится Н.И. Хав-ронюк. Ссылаясь на уголовное законодательство стран Западной и Центральной Европы, Прибалтики и большинства государств СНГ, он считает эту новеллу несостоятельной, утверждая, что «административная преюдиция - сугубо советская выдумка. В те времена, когда на пространстве СССР действовали уголовные кодексы союзных республик, принятые в 60-х годах XX века, в них было значительное количество норм с административной преюдицией. Они способствовали усилению репрессивности уголовного закона, распространяя сферу уголовных санкций на административные проступки и позволяя на практике манипулировать с преследованием людей за такие «преступления-непреступления» [23].
Ученые, негативно относящиеся к административной преюдиции в уголовно-правовых
нормах, считают, что этот институт противоречит ст. 19 Конституции РФ о равенстве граждан перед законом, ибо неясно, почему одни лица за определенные правонарушения привлекаются к уголовной, а другие - к административной ответственности, что повторное совершение административного или дисциплинарного проступка не может превратить его в преступление, так же как повторное совершение преступления небольшой тяжести не должно превращать его в тяжкое или особо тяжкое преступление [23], что возникает конкуренция норм уголовного и административного законодательства [24].
Упомянутые авторы, ссылаясь на уголовное законодательство стран Западной и Центральной Европы и Прибалтики, наилучшим способом реагирования на преступность считают отделение преступлений от административных правонарушений по характеру вредности и размерам причиненного вреда, предлагая заменить административную преюдицию уголовным проступком, дополнив этой категорией ст. 15 УК РФ.
Литовские ученые указывают, что именно введение в УК Литвы понятия уголовного проступка позволило исключить административную и дисциплинарную преюдицию, что повторное совершение противоправного деяния после наложения административного взыскания не может повлечь за собой перерастание правонарушения из одного качества в другое (из административного правонарушения в преступление). Но такая повторность может учитываться при индивидуализации наказания (ст. 7 УК Латвии делит преступные деяния на преступления и проступки).
Как отмечалось ранее, российский законодатель не прислушался к мнению ученых о переводе отдельных преступлений в категорию уголовных проступков, исключив этот термин из проекта УК РФ, поэтому включение административной преюдиции в отдельные статьи УК РФ в настоящее время представляется обоснованным. Автор солидарен с рекомендацией Н.Ф. Кузнецовой, предлагавшей в числе главных направлений совершенствования УК РФ введение административной преюдиции в составы незначительных экономических преступлений и включения во все составы других экономических преступлений признак причинения существенного вреда правам и законным интересам граждан и декриминализацию менее тяжких преступлений [5].
Административное правонарушение является условием уголовной ответственности, только опосредованное фактом, если лицо было подвергнуто административному наказанию за его совершение. Если лицо было освобождено от
административной ответственности или наказания, то факт совершенного первого деяния не должен учитываться. При назначении административного наказания лицо должно быть предупреждено о возможности уголовной ответственности при повторном совершении аналогичного правонарушения в течение определенного законом срока, что заставит его, оставаясь свободным в выборе своего поведения, попытаться вести законопослушный образ жизни.
Список литературы
1. Лунеев В.В. Проблемы юридических наук криминального цикла // Государство и право. 2007. № 5. С. 41.
2. Аргументы и факты. 27.10.2010. № 43.
3. Рагулин А.В. Проекты реформирования Уголовного кодекса РФ и Кодекса РФ об административных правонарушениях: анализ содержания и предложения по совершенствованию // Евразюж. 2009. № 8. http://www.eurasialaw.m/mdex.php?optюn=comjcontent plus&view=article&id=657:2010-06-07-05-00-13&catid=104:2010-06-07-04-56-31&Itemid=196.
4. Ямашева Г.В. К вопросу о восстановлении института административной преюдиции в уголовном законе // Журнал российского права. 2009. № 10. С. 69.
5. Кузнецова Н.Ф. Семь лет Уголовному кодексу Российской Федерации // Избранные труды. СПб.: Юридический центр Пресс. 2003. С. 541, 553-555; Фризен П.Д. Административно-правовое предупреждение отдельных видов преступлений: дис... канд. юрид. наук. Барнаул, 2004. С. 9.
6. Хутов К.О. О новой редакции ст. 178 УК РФ // Уголовное право. 2009. № 6. С. 75.
7. Кузнецова Н.Ф. Семь лет Уголовному кодексу Российской Федерации // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 2003. № 1. С. 6.
8. Якубов А.Е. Декриминализация и обратная сила уголовного закона // Вестник МГУ. 1997. № 11. С. 12.
9. Ляпунов Ю. Ответственность за злостное нарушение правил административного надзора. //Социалистическая законность. 1985. № 1. С. 35.
10. Устименко В.В. Специальный субъект преступления (понятие, виды, некоторые вопросы квалификации). Дис... канд. юрид. наук. Харьков, 1983. С. 63.
11. Кузнецова Н.Ф. Главные тенденции развития российского уголовного законодательства // Избранные труды. СПб.: Юридический центр Пресс. 2003. С. 529.
12. Федеральный закон № 26-ФЗ от 25 февраля
2011 г., утвержданный Президентом Российской Федерации 7 марта 2011 г.
13. Абызов Р.М. Прогнозирование и предупреждение индивидуального преступного поведения.-Ташкент, 1983. С. 17.
14. Борзенков Г.Н. Тенденции и перспективы развития уголовного законодательства в XXI веке (опыт сравнительного временного анализа) // Уголовное пра-
во в XXI веке. Материалы международной научной конференции. М., 2002. С. 114.
15. Устинова Т.Д. Расширение уголовной ответственности за незаконное предпринимательство // Журнал российского права. 2003. № 5. С. 102.
16. Радченко В.И. Хорошо сидим // Рос. газета. 2008. № 4741.
17. Шергин А.П. Административная юрисдикция. М., 2005. С. 299.
18. Кузнецова Н.Ф. Кодификация норм о хозяйственных преступлениях // Вести Моск. ун-та. Сер.
11. Право. 1993. № 4. С. 28.
19. Гогин А.А. Ответственность за нарушение Федерального закона «О рекламе» // Право и политика. 2004. № 5. С. 27-32.
20. Ангазаров О. Привлечение лица к уголовной ответственности после привлечения его к админист-
ративной ответственности за то же правонарушение // Законность. 2009. № 2. С. 56.
21. Тарбагаев А.Н. Административная ответственность в уголовном праве // Правоведение. 1992. № 2. С. 65.
22. Марчук В.В. Новый КоАп Республики Беларусь и квалификация преступлений, обусловленных административной преюдицией. http://www.law. bsu.by/ pub/11/Marchuk_13/pdf.
23. Хавронюк Н.И. Административная преюдиция и институт рецидива с точки зрения европейских стран //http://www.zakon.kz/190761 -administrativnaja-prej Мюу а-г Мт1.
24. Курченко В.Н. Отграничение преступлений от административных правонарушений в сфере потребительского рынка // Административное право. 2006. № 11. С. 2.
ADMINISTRATIVE PRECEDENT AS A MEANS OF CRIME PREVENTION AND IMPROVEMENT OF CRIMINAL LAW
V.I. Kolosova
The paper examines different opinions of scientists about whether to include administrative precedent into criminal law norms providing for liability for crimes of minor and medium severity. Administrative precedent is assessed as a means of preventing crime.
Keywords: criminalization and decriminalization, criminal law norms, administrative precedent, crime prevention.
