CC BY
129
АДХОКРАТИЯ В СОВРЕМЕННОМ ОБЩЕСТВЕ
УДК 321.8
Человечество сегодня стоит на пороге грандиозных социальных перемен. Мощными катализаторами прогресса стали высокие технологии. В этой связи существенные преобразования происходят во всем социуме. Такие представления о современной технологии власти на Западе дают работы французского философа М. Фуко [1]. По его мнению, концепция формирования современного общества складывается в XIX веке, опираясь на наследие эпохи Просвещения и буржуазных революций. В этом обществе складывается ранее небывалая система власти - власть над живым биологическим видом. М.Фуко называет ее «биовластью». «Биовласть» - государственная машина с претензиями на управление биологическими закономерностями человеческого рода. По мнению М. Фуко, именно она сменила эротические и брачные нормы кратического менталитета средневековья. Новая технология создавалась постепенно и непреднамеренно одновременно в разных сферах общественной жизни. Дисциплинарная власть в этом случае является фундаментальной. Эта власть складывается в XVIII веке и начинается с перемещения индивидов в пространстве. Она требует замкнутого пространства, в котором действуют свои законы и правила, называемые М. Фуко «дисциплинарной монотонностью». Самое главное для нее, чтобы каждый индивид был всегда на своем месте, чтобы его можно было в любой момент найти, проконтролировать. Однако место, отведенное индивиду в дисциплинарном пространстве, это не просто место, а еще и статус индивида в той классификации, которую имеет дисциплинарная власть. Стремление уподобить дисциплинарное пространство большой таблице сочеталось с пристрастием к таблицам в науке. По утверждению М. Фуко, «таблицы» в XVIII в. были также техникой власти и процедурой познания. Пространство внутри казармы, тюрьмы, больницы, учебного заведения заполняется людьми, которые обязаны подчиняться правилам внутреннего распорядка, а в случае нарушения они знают, что будут наказаны. Таким образом, это уже не просто властные отношения, а особые образования, которые М. Фуко определяет как «власть-знание». Создание дисциплинарных
М. А. ДЕДЮЛИНА
институтов, помещение в них людей и навязывание им определенного распорядка есть один из способов, какими власть «укладывает» явления в свою «априорную форму созерцания».
Однако надо заметить, что власть-знание существует не только в дисциплинарных институтах, а и в других социальных институтах. З. Сокулер под властью-знанием подразумевает «такое знание, которое развивается и обогащается путем сбора информации и наблюдений за людьми как объектами власти» [2]. Например, Фуко пишет, что одна из функций всех социальных институтов заключается в сборе статистических данных и создании определенных сводов знаний о своих объектах. Другая функция такой власти реализуется в форме знания, в частности знания о людях, включая существование и воспроизводство властных структур. Третья с тем, что она неразрывно связана со знанием, базирующимся на знание в своем стремлении к эффективности. Это такая система власти, которую М. Фуко называет «властью над живым». Фуко пишет, что отличительной чертой права суверена было право на жизнь и смерть его подданных. Право отобрать у подданного жизнь сменилось разнообразными формами управления его жизнью и жизнью социального тела вообще. Он подчеркивает, речь идет о жизни не в юридическом, а в биологическом смысле: власть рассматривается на уровне жизни, биологического вида, расы и популяции. По мере того, как войны становились все более массовыми и кровавыми, на эшафотах лишались жизни все меньше и меньше людей. В связи с тем, что власть взяла на себя функцию управления жизнью, сама логика ее существования затрудняла применение смертной казни. Для такой власти смертная казнь была одновременно пределом и внутренним противоречием. Власть как бы расписывалась в неспособности сделать данное тело управляемым. Поэтому на законных основаниях теперь убивают только тех, кто представляет для других прямую биологическую опасность. Фуко исследует эволюцию протекания власти над жизнью, которая с начала XVII образует как бы два полюса. Первый полюс - власть над телом как машиной. Для этого создается система различных дис-
циплинарных институтов- школы, казармы, мастерские, которые создают определенную систему знаний о человеке, определяемых Фуко, как «политическая анатомия человеческого тела». Второй полюс (XVIII в.) -власть над телом как особью биологического вида и связанными с ним биологическими процессами. Сфера власти осуществляется в форме регулирующегося контроля: биополитики популяции. Власть над живым - это фундаментальный элемент развития капитализма. Она требует большего: укрепления тел и увеличения популяции одновременно с увеличением их полезности и управляемости. Таким образом, М. Фуко исследует зарождение новой технологии, пользуясь методом археологического поиска и пытаясь осмыслить власть во всем многообразии ее социально-исторических и политических функций. Ему удалось доказать, что в основе ее лежит власть, взявшая под свой контроль процессы жизни и нуждающаяся в механизмах непрерывного действия. В новое время европейцы повсеместно переходят от биологического «старого порядка» к индивидуализированному образу жизни. Именно глобальные структурные изменения в экономической, демографической, моральной и других сферах западного общества XVII —XVIII вв. вызвали к жизни новую «физику» власти. Однако социолог О. Тоффлер полагает, что технологии власти, утвердившиеся в современном обществе, изменились и масштабы этой трансформации дают возможность утверждать, что социум вступил в «эру смещения власти, когда постепенно распадаются все существовавшие в мире властные структуры и зарождаются принципиально новые» [3]. Ее трансформацию он связывает с новой ролью знаний в обществе, выражающихся в утрате профессиональной монополии на знания и информацию и с внедрением интеллектуальных технологий. «Общество эволюционирует к полностью антибюрократическим властным формам знания» [4]. В настоящее время происходит замена мускульной силы разумом в процессе общественного богатства. Новая система формирования общественного богатства обуславливает, на его взгляд, появление новой технологии власти
в связи с тем, что последнее десятилетие ХХ века станет и последними годами демократии, порожденной индустриальным обществом.
Сегодня практически все компьютерные индустрии в мире, как правило, состоят как из бюрократических структур, так и из адаптивных структур. Например, в адаптивных организациях «каждый член организации отвечает не за узкий участок работы, а за всю задачу данной организации в целом; для некоторых типов этих организаций характерны широкая специализация участников, комбинирование и перемена различных видов деятельности; принимаются меры по стимулированию неформальных отношений между членами организации и их направлению в конструктивное русло в плане задач данной организации; упрощается иерархия, резко уменьшается число её звеньев; в некоторых типах небюрократических организаций также вводится та или иная степень децентрализации иерархии - т.е. сосуществуют несколько автономных управляющих центров» [5]. Примерами этих организаций в современном социуме являются: матричные организации, когда один коллектив одновременно исполняет ряд проектов и потому подчиняется одновременно нескольким руководителям проектов, а также управляющему компании; адхократические организации, сводящие формальности до минимума и функционирующие как единая команда, которая решает напряжённые задачи и делит риски и награды между всеми участниками.
По существу рождается адхократия*, где принципиально иным становится кратиче-ское поведение человека. Дж. Нэсбитт полагает, что для информационной цивилизации иерархическая структура непригодна, так как она задерживает поток информации. На место централизованных институтов придут адхократические организации. Появление таких структур связано с неспособностью иерархий разрешать социальные проблемы. Так появляется идея ячеек. «Ячейки создаются, чтобы укрепить самопомощь, обмениваться информацией и объединять ресурсы, чтобы увеличить производительность труда и улучшить его условия. Структура ячеек
*Термин «адхократия» (английское «adhocracy», от латинского «ad hoc» — для того, чтобы /по случаю/ предназначенный только для данной цели) активно использоваться в философии в 60-е годы ХХ века. Его появление связывают с именами У. Бенниса и П. Слейтера, P. Хавелока (R. Havelock). Данная дефиниция начинает активно использоваться в философии в работе Э. Тоффлера «Футурошок» (1970). В работе «Третья волна» (1992) Э. Тоффлер под адхократией понимает власть интеллектуалов, мобилизованных по конкретному случаю.
призвана ускорить поток информации» [6]. Вместо ценностей производства - потребления - компьютерная техника выдвигает на передний план ценности человеческого самосовершенствования, гармонии с природой. Таким образом, технологическая власть постепенно лишает государственные структуры всякого смысла и оставляет без опоры центр общественной структуры. Появляется потребность в создании нового кратическо-го поведения - адхократии, которая обязана своим появлением компьютерным технологиям. Одним из ярких примеров ее появления являются пиринговые сети.
Например, президент транснациональной корпорации «ИБМ уорлд трейд корпо-рейшин» Ж. Мезон Руж сказал: «Политические структуры нашего мира полностью устарели. За последние сто лет не менялись и находятся в вопиющем противоречии с техническим прогрессом» [7]. Фундаментом стали «ячейки», которые смогли скомпенсировать ослабленные традиционные ячейки (семьи, церкви и т.д.). Именно менеджмент стал как бы связующей цепью этих ячеек. А ячейки дали возможность личности проявить свои творческие способности.
Питер Ф. Друкер пишет, что в США, Японии и в Западной Европе «переход к знаниям и образованию в качестве пропуска к хорошей работе и возможности сделать карьеру прежде всего означает переход от общества, в котором главной дорогой к успеху был бизнес, к обществу, в котором бизнес является лишь одной из возможностей, притом не самой лучшей» [8]. В этих государствах постепенно также начинает складываться адхокра-тия. Большую роль в этом играют современные технологии и средства коммуникации, используя их многочисленные каналы, информация вторгается во все сферы жизни социума. Это приводит к отторжению от собственной культуры, ее норм и традиций, потери цивилизационной идентичности. Основным инструментом такого вовлечения являются новейшие информационно-коммуникационные технологии, в частности Интернет. Их воздействие касается образа жизни людей, их образования и работы, взаимодействия правительства и общества.
Интернет - прежде всего орудие обмена, переворачивающее наше представление о функционировании общества как с внутренней точки зрения, так и внешней. Влияние Интернета на всемирную экономику неоспоримо, то же самое можно сказать и о влиянии этого нового сектора экономики на
международную политику. Во время действий ООН в Косово в 1999 г. контроль информации, передаваемой по Интернету, стал одним из приоритетов враждующих сторон. «Эффект CNN» отныне заменен Интернетом, которому государства придают все больше и больше значения, в частности в области внешней политики. Развитие всемирной сети не только облегчает мирный обмен, но и предлагает некоторым государствам скорее вести кибер-войну, чтобы разрешить противоречия или же ослабить позицию соперника, напав на его электронные сети или серверы.
На наш взгляд, можно сказать, что в целом Всемирная сеть - это само по себе ни «хорошо», и ни «плохо». А итоги воздействия сети складываются в зависимости как от того, кто, что и кому по ним передается, так и от того, каким образом эта информационная сеть «сама по себе» влияет на человека и общество. Логика «глобального информационного общения», усвоенная современным человеком, позволяет ему не удивляться, когда различные, в том числе проповедующие насилие организации, начинают действовать по всей планете, используя коммуникационные и информационные технологии. Формирование глобальных информационных сетей и систем, появление новейших технологий впервые в истории нашей планеты открывают возможности связать буквально каждого с каждым, объединить информационные ресурсы человеческой цивилизации и обеспечить доступ к ним любому человеку на Земле. Сегодня Интернет можно рассматривать как «стержень», который пронизывает все многомерное социальное пространство и является совершенно иным по смыслу и качеству местом пересечения самых различных социальных полей. В мире происходит слияние в единую среду различных сторон жизнедеятельности человека. Компьютерные и телекоммуникационные технологии проникают в науку, культуру, образование, экономику и политику.
Сеть становится нужной всем - вне зависимости от профессии и возраста. Несомненно, что не только будущее, но и современное молодое поколение будет жить в мире, объединенном компьютерными сетями. Например, сетевые политические кампании и онлайновое голосование уже становятся реальностью в Австралии, Канаде, США, Швейцарии. Интернет позволяет человеку избавиться от коммуникативных барь-
еров. Например, Крокер и Вайнштейн [9]. трактуют привлекательность телекоммуникации в виртуальной среде: «Виртуальное сообщество привлекательно сейчас, потому что подобно падающему космическому кораблю мы вновь возвращаемся в обжигающую атмосферу одинокой (виртуальной) толпы. Технологически сгенерированное сообщество не имеет иного существования, кроме как в качестве перспективного симу-лякра, и в интересах медиасетевых функций выступает как жестокое, но всегда технически совершенное силовое поле (отличный звук, больше возможностей памяти) для того, чтобы спрятать в нем свое одиночество» [10].
Человек, который втягивается в мир Интернета, находя в нем виртуальных друзей и единомышленников, постепенно утрачивает потребность в активном живом общении. Он переориентируется с взаимодействий с реальными людьми на сетевых партнеров по общению. Он предоставляет неограниченную возможность многогранной и постоянно меняющейся идентификации «Я». Человек может создавать себя заново столько раз, сколько считает нужным, сколько ему хочется. Он сам себя конструирует, исходя из личного, свободного выбора и делает это ради самого же себя. Интернет, как средство трансформации личности, существенно расширяет ее границы и предоставляет обширные социальные возможности. Не случайно, оценивая современное мировое информационное пространство, Г.-П. Мартин и Х. Шуманн сравнивают его с «глобальной западней», которая уготовлена для современной постиндустриальной цивилизации, с лавиной, сметающей все на своем пути [11]. Так формируется новое компьютерное поколение - поколение, имеющее новые идентификационные параметры и принимающее физическую и искусственную реальность как равные сосуществующие параллельно реальности.
Таким образом, в условиях информационного общества субъективная идентичность и внутренний мир человека не стали более примитивными или простыми, как пытаются утверждать некоторые исследователи. Проблема внутреннего согласования, «примирения» человека с противоречивой сущностью идентификации переросла в иную плоскость - «собирания» целостности человека, ибо соприсутствие и взаимодействие разных установок открывает перспективу подрыва идентификации как гарантии
человеческого, вечного и живого мира [12]. Современный кризис идентичности в информационно-коммуникативном пространстве становится основным дискурсом в повседневной жизни людей.
Резкое несовпадение норм поведения и жизненных правил, ценностей и идеалов в новом ключе раскрывает проблему кризиса социокультурной идентичности, позволяя предположить становление нового типа идентичности - «сетевой» идентичности. Сетевая идентичность определяет степень обособленности индивида от других членов социума, для некоторых людей является основанием для коммуникативного дискомфорта (по Э.Тоффлеру - люди «третьей волны»; люди, находящиеся по ту сторону «цифрового разрыва», согласно Д.Тапскотту и т.д.). Таким образом, сетевая культура формирует особый тип личности, целостность которой раскрывается только в процессе сетевой коммуникации. Понятие «игровой» идентичности, которое упоминается в связи с «Интернет-общением», в данном случае менее объемно, ибо основано на других признаках. «Игровая» идентичность в сетевом пространстве базируется на создании мифа о самом себе, как идентичность, складывающаяся из набора преставлений о себе. Современное информационно-коммуникативное пространство Интернета «населено» симулякрами - особым типом людей, имеющим биологическую телесность в реальном мире, но обменивающихся символическим капиталом и экспериментирующих в воображаемой реальности «квазисоциума», воспринимаемой ими как подлинная социокультурная реальность. В плане нашего исследования интересна точка зрения Ю.Таке-ра. Так, Ю.Такер, исследуя проблемы современной биофилософии, приходит к следующему: «Существует целая негативная классификация нежизни, предполагаемая позитивным вопросом: «что есть жизнь?» И все же вместо вопроса о том, что есть нежизнь, лучше задать вопрос о жизни, которая становится нежизнью, отличным от жизни, становлением неживого» [13]. В своей работе он по этому поводу анализирует различные типы такого знания: роевое знание, безголовый животный мир, жизнеподобная смерть и т.д. В анализе адхократии нас будет интересовать только его осмысление роевого знания. «Роевое знание» - это термин, которым обычно описывается междисциплинарная область исследований, сочетающая биологическое изучение «социальных
насекомых» с компьютерной наукой (особенно программно-реализованными алгоритмами и мультиагентными системами). «Точно так же, как группа насекомых, которые сами по себе «глухи» друг к другу, способна самоорганизовываться для добывания пищи или строительства гнезда, так и простые программы или роботы способны самоорганизовываться в группы и выполнять сложные задачи. Такой подход к локальным действиям и глобальным паттернам, как утверждается, обнаруживает «знание» или целенаправленное поведение на глобальном уровне. Но мы также можем оспорить и пересмотреть понятие «роевого знания», ибо в нем присутствует стремление к поиску единства на более высоком уровне, которое было бы гарантией организации и порядка. Как бы его ни называть - «сверхорганизмом» или «разумом улья», - смысл в том, что целенаправленная деятельность может осуществляться только посредством процесса метаиндивидуализа-ции всех групповых явлений, подчинения многих - как многих новой концепции Единого. Действие должно происходить после индивидуализации, а не наоборот. Однако особенность роевых насекомых и других групп животных (стай, стад, косяков) заключается не только в отсутствии лидера, но и в чем-то вроде полностью распределенного контроля» [14]. Именно эта проблема адхократии волнует создателей фильма «Матрица». Следовательно, в будущем биофилософия будет заниматься уже не только проблемами биоцентризма, холизма и альтруизма, а будет закладывать основы новой кратологической онтологии.
В современном социуме адхократиче-ские организации проявляются в двух технологиях: смартмоб и флешмоб. Если флеш-моб - сетевая технология, дающая любому количеству людей возможность договориться друг с другом, для того чтобы синхронно осуществлять какое-либо определенное, заранее согласованное действие, т.е. эта технология собирания толпы. То смартмоб - эта роевая модель такого собирания. Основная цель этой технологии собирание людей для какого- либо социально-художественного, а иногда и кратического действия.
Примером роевой модели адхократии может быть работа современных пиринговых сетей (р2р), которые состоят из множества ПК, которые объединены пользовательскими подключениями к Интернету одновременно в разных точках мира. Меж тем, компании, занимающиеся информационны-
ми технологиями, сегодня могут только разрабатывать и выпускать программное обеспечение для пиринговых сетей, а сами р2р являются фактически и всеобщей и ничьей собственностью.
Инфраструктура данных сетей формирует п-мерную топологию. В пространстве адхократии складывается новый институт, члены которого, будучи альтруистами, «устраивают сумасшедшие технические обвалы» [15]. Тогда почему мы все-таки их можем вполне назвать альтруистами. По утверждению Г. Рейнголда, сообщества любителей распределенных вычислений предоставляли циклы вычислений центрального процессора (ЦП), выступающие единицей его производительности. Циклы ЦП, в отличие от дискового пространства, позволяют проводить громадные математические вычисления. Поэтому значимость пиринговых сетей возрастает в эпоху высоких технологий. Исследования, которые проводят ученые, в рамках этих технологий, требуют большого объема математических вычислений, которые невозможно провести, опираясь на память одного ПК, тогда ученые просят помощи у сообществ любителей распределенных вычислений. Например, сегодня в таком сообществе насчитывается миллионы добровольцев. Так, в проекте БЕТ^Иоте они предоставили процессоры своих ПК для «перемалывания» радиоастрономических данных, для программы поиска жизни во Вселенной.
Люди не просто участвовали в р2р -они веровали в р2р. Компьютер и программное обеспечение породили роевую технологию, но сила ее в том, что она опирается на альтруистическое сотрудничество большого числа ее членов.
Если посмотреть на природу альтруизма, то в большинстве своем каждый из нас, кто совершает альтруистический поступок, делает это неосознанно, хотя для некоторых из нас этот поступок может быть осознанным, и тогда мы ждем в ответ для себя и своих близких ответных благ. По убеждению Триверса, во всех культурах имеет место взаимный альтруизм. Поэтому можно выделить его разновидности: помощь людей друг другу во время опасностей-катаклизмов, грабежа, внутривидовой агрессии; справедливый дележ пищи; помощь больным, раненым, очень молодым или очень старым; помощь посредством орудий; помощь посредством знания. «Во всех этих случаях, подчеркивает он, наблюдается низкая ценность совершаемого действия для «дающего» и высокая для «берущего» [16].
Если сегодня проанализировать деятельность сетевых сообществ, то уже сейчас они оказывают помощь в области исследования конвергентных технологий*.
Миллионы пользователей не только бесплатно обмениваются музыкой, книгами, но и альтруистично предоставляют процессоры своих ПК, например, для разработок синтетических лекарств методом моделирования разнообразных молекул, а это возможно только при помощи громадных вычислительных задач. Таким образом, современная Всемирная паутина показывает, что миллионы ее пользователей соединяют свои социальные сети через мобильные устройства, «но и микросхемы процессоров внутри этих мобильных устройств уже в состоянии общаться с оборудованными радиосвязью микросхемами, встраиваемыми в окружающую обстановку» [17].
Сегодня р2р-технологии начинают оцениваться и в масштабах государственного управления. Например, создание государственных «питомников» сетевых компьютеров, предоставляющих вычислительные мощности.
Г. Рейнголда справедливо говорит о том, что в современном мире «пиринговые технологии и общественные договоры смыкаются как с клубами мобильных устройств, расползающимися по всему свету, так и с сетью датчиков и вычислительных устройств, все больше внедряемых в окружающую обстановку» [18].
Сегодня облик современного мира, в котором мы живем, уже зависит от инноваций компьютерных технологий. По мере выхода технологий, составляющих основу умных толп, из стен лабораторий и запуска в производства становятся заметны первые признаки их поведения во власти и политике. Например, события 2001 года в Маниле и Сиэтле. Минуя СМИ, пользователи мобильных телефонов сами становятся вещателями, получая и передавая новости и сплетни. Поэтому стоило обладателям сотовых телефонов услышать призыв собираться на бульваре Эпифанио-де-лос-Сантос города Манила, как они стали рассылать полученное ими сообщение дальше, словно повинуясь приказу. Мобильные телефоны тогда не только помогали преодолевать скученность, вызванную неумением государства наладить повседневную жизнь. В них также видели средство создания массового
движения, устремленного к общей цели [19]. Так, в январе 2001 года, в Филиппинах президент Джозеф Эстрада стал первым главой государства, который потерял власть из-за действий смартмоб. Более миллиона горожан Манилы, созванных и направляемых волнами текстовых сообщений, собралось на месте проведения мирных демонстраций. Десятки тысяч филиппинцев пришли на бульвар Эпифанио-де-лос-Сантос, сокращенно EDSА, за один только час, прошедший после получения первым абонентом сообщения: «Отправляйтесь на EDSA одетыми в черное». За четыре дня там перебывало более миллиона человек, большей частью одетых в черное. Так, появилась легенда о «Поколении Тх1» [20]. Потому что именно эта спонтанная демонстрация дала возможность начать процедуру импичмента президенту. «Профессор Рафаэль рассматривает собранную в Маниле посредством SMS-сообщений толпу как отражение явления, ставшего возможным благодаря технической инфраструктуре, но выступившего в качестве общественного орудия» [21]. «Роевые» стратегии опираются на многочисленные небольшие подразделения наподобие групп единомышленников в «битве за Сиэтл». Члены каждой группы оставались рассредоточенными до тех пор, пока мобильная связь не призывала их стянуться одновременно отовсюду к определенному месту, согласуясь с другими группами» [22]. «Беспроводное воплощение информационного «пузыря» в пределах 3,5 метров от пользователей нательных компьютеров представляет физическую модель того, что социолог Э. Гофман назвал «порядком взаимодействия», частью общественной жизни, где происходит личное (лицом к лицу) и речевое взаимодействие. Он утверждает, что обыденному миру повседневных взаимодействий присущи сложные знаковые (символические) обмены, видимые, но редко осознаваемые, которые позволяют группам согласовывать свои перемещения в общественных местах. Люди посредством представления себя другим дают им информацию и им хочется, чтобы она вызывала у окружающих доверие. Однако Гофман замечает, что они также невольно выдают иную информацию, так что наряду с их продуманным формированием собственного имиджа происходит утечка правдивой, но не управляемой ими информации» [23]. Итак, общество информации
* ЫВЮ конвергенция (по первым буквам областей: Ы- нано, В- био, I- инфо, С-когно).
делает очевидными неограниченные возможности коммуникации, благодаря которым «киберграждане» [24] создадут новые
формы коллективного сознания, опираясь на творческую интерактивность и совместное пользование ресурсами.
1. Foucault M. Surveiller et punire. [Text] / M. Foucault. P., 1975. - P. 125.
2. Сокулер З. Структура субъективности, рисунки на песке и волны времени [Текст] / Сокулер З. // Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб - 1997. - С.16.
3. Toffler Al. Powershift: Knowledge, Wealth, and Violence at the Edge of 21st Century. [Text] / Al.Toffler. N.Y. -L.: Bantam Books, 1990. - P.3.
4. Там же. P.177.
5. Олескин А.В. Биополитика. Политический потенциал современной биологии: философские, политические и практические аспекты. [Текст]: монография / А.В. Олескин. - М: Институт философии РАН, 2001. - С. 211.
6. Nisbeth J. Megatrends: Ten New Directions Transforming our Lives. [Text] / J. Nisbeth. N.Y., 1982. - P.192.
7. РежабекЕ.Я. Транснационализм: идеи и реалии. [Текст] / Е.Я. Режабек //Научная мысль Кавказа. -1996. - № 2. - С. 7.
8. Друкер П.Ф. Новые реальности в правительстве и политике, в экономике и бизнесе в обществе и мировоззрении. [Текст]: монография. / П.Ф. Друкер / Пер. с нем. - М., 1994. - С. 250.
9. Kroker A. The Theory of the Virtual Class. [Text] / Kroker A., Weinstein, M Data Trash. Montreal, 1994. -
Р. 124.
10. Hamman R. Computer Networks Linking Network Communities: A Study of the Effects of Computer Network Use Upon Pre-existing Communities. 1999. - (http://www.socio.demon.co.uk/mphil/short.html).
11. Мартин Г. Западня глобализации: атака на процветание и демократию [Текст]: монография. / Г. -П. Мартин, Х. Шуманн / Пер. с нем. - М.: Изд. дом «АЛЬПИНА»,2001. - С. 24-25.
12. Кнабе Г.С. Жажда тождества. [Текст]: монография / Г.С. Кнабе. М.: РГГУ, 2002. - С. 13-15.
13. Такер Ю. Биофилософия для XXI века. [Текст] / Ю.Такер // Л О Г О С. - 2006. - № 4 (55). - С. 88 .
14. Там же. С. 92
15. Там же. С. 102.
16. Цит. по: там же. С.78.
17. Там же. С.104.
18. Там же.
19. Там же. С.225.
20. Там же.
21. Там же. С.228.
22. Там же. С.231.
23. Там же. С. 243.
24. Ж. де Росне. Общество информации будет таким, каким его сделает кибергражданин - (http// www.cite-sciences.fr/derosnay).
