CC BY
100
ЭВЕНКИ и ЭВЕНЫ
В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
А.А. Сирина. Эвенки и эвены в современном мире:
Самосознание, природопользование, мировоззрение. М.: Восточная литература, 2012. 604 с., ил.
Андриан Викторович Влахов
Музей антропологии и этнографии (Кунсткамера) РАН / Европейский университет в Санкт-Петербурге avLakhov@gmaU.com
В монографии Анны Анатольевны Сириной «Эвенки и эвены в современном мире» ставится задача полного и комплексного описания двух народов из числа коренного населения России — эвенков и эвенов; в отечественной традиции изучение этих групп принято называть тунгусоведением. Автор, в соответствии с формулировкой заглавия работы, ставит перед собой широкий круг вопросов: в поле ее внимания находятся все наиболее важные аспекты функционирования описываемых этнических групп в контексте их трансформации в современном мире.
Нельзя сказать, что трансформация традиционной этнической идентичности эвенков и эвенов не исследовалась ранее — отечественное тунгусоведение имеет давнюю и славную историю, описанную автором в вводном разделе (который, заметим, вполне мог бы быть опубликован как самостоятельный очерк по истории науки). Сирина рассматривает весь круг проблем, связанных с социальной жизнью эвенков и эвенов в наши дни, как единое поле, основным объединяющим фактором которого является реакция коренных народов Сибири на этнические и социальные трансформации ХХ—ХХ1 вв. Этот подход (тщательно и добросовестно описанный во введении) распространился в сибиреведении в последние десятилетия под влиянием исследований как российских, так и зарубежных ученых
и стал де-факто стандартом для описания современной жизни коренных народов Сибири и Севера. А.А. Сирина — один из исследователей, принявших непосредственное участие в формировании этой новой традиции.
Однако Сирина идет дальше и предлагает в рамках уже указанной исследовательской парадигмы произвести сравнительный анализ двух этнических групп — эвенков и эвенов. Возможность такого анализа обосновывается работами предшественников, пришедших к выводу о взаимосвязи этих двух культур и их значительной вариативности в силу широкого расселения по территории Сибири. Автор несколько расплывчато формулирует цель написания книги как «сравнительное исследование типологии и преемственности культур эвенков и эвенов в сфере идентичности, природопользования и мировоззрения» (С. 15), однако общая интенция ясна: целью является сравнительное описание функционирования этнических групп в современном мире. Исследование, ставящее подобную цель, несомненно, обладает научной новизной: функционирование двух народов в контексте изменений, пришедших в Сибирь в советский и постсоветский периоды, ранее не служило предметом описания, в то время как эта задача напрямую вытекает из предшествующих исследований в данной области (действительно, сравнение практик и стратегий разных народов — пожалуй, самый продуктивный подход при анализе воздействия глобальных факторов на макрорегион в целом).
Следует отметить виртуозное владение автором исследовательской традицией: в монографии учитываются как традиционные для отечественной этнографии описания материальной и духовной культуры народов, так и более современные подходы социальной и юридической антропологии, фокусирующиеся на изменении как главной особенности существования этнических групп, в том числе коренных, в современном мире. Кроме этнографической литературы, Сирина использует и исторические исследования, помещая современную эвенкийскую и эвенскую культуру в диахронический контекст.
Исследование основывается в первую очередь на полевых материалах автора, собиравшихся в течение многих лет на территории нескольких регионов России (Иркутская и Магаданская области, республики Якутия и Бурятия, Камчатский край), а также на данных центральных и региональных архивов и на статистических материалах различных инстанций. Очевидно, что объем накопленных автором материалов огромен: практически каждая практика или явление, описанные в книге, подтверждаются цитатой из интервью с информантом, соответствующим статистическим показателем или архивными
сведениями. В результате описание жизни эвенков и эвенов получилось чрезвычайно насыщенным. Отдельно следует отметить, что автор не проводит строгой границы между описательной и объяснительной частями исследования, что идет на пользу обоим аспектам — описание обладает достаточной степенью теоретического обобщения, а объяснение достаточно хорошо иллюстрировано.
Автор умело выбирает адекватные методы анализа и интерпре-тативную рамку. В первой части книги, посвященной вопросам взаимодействия государства и исследуемых народов относительно этнической идентичности (вопросы классификации и категоризации этнических групп, отражение этнического состава в статистическом учете), используются количественные методы анализа; в ней тщательно анализируются данные проводившихся с XVIII в. переписей и прочих учетных мероприятий различного уровня (в том числе, что особенно важно, местных переписей как содержащих более точные данные по межгрупповым бракам). Возможное замечание состоит в недостаточно критическом отношении к количественным данным отдельных переписей — многие из них академическим сообществом признаются откровенно недостоверными (ср.: [Вах-тин 2001: 45-46, 49-50]).
Сирина работает в конструктивистской парадигме, демонстрируя при этом внимание и к другим теориям этничности; следует отметить входящее в очерк истории этнической политики соображение о сконструированности категории «места компактного проживания» в отношении эвенков и эвенов. Эта категория была создана органами власти в XX в., притом что к тому моменту представители этих этнических групп не имели постоянного места проживания; сконструированная категория, таким образом, была укоренена в реальности.
Несомненно полезным с исследовательской точки зрения является анализ употребления и распределения различных этнонимов (тунгусы, ламуты, орочоны, мурчены, хамныган, манегры, бирары, илэ, хундышал, илкан, эвенки, эвены); таким способом автор демонстрирует степень лабильности и непостоянства этнических границ на исследуемой территории. Особенно удачной выглядит глава «Этническая идентичность» — в ней автор выявляет существование разных подходов к этничности, в том числе и у самих информантов, и рассматривает правовые аспекты этнической самоидентификации эвенков и эвенов. Примечательно, что Сирина не постулирует преобладание какой-то одной категории в формировании идентичности и не дает конечного списка таких маркеров для внешних факторов. Автор рассматривает как этные, так и эмные маркеры идентич-
ности, перечисляя вторые вслед за информантами: язык, род, внешность, территория, образ жизни и занятий, характер и поведение.
На протяжении всей монографии заметно тяготение автора к использованию эмной терминологии: Сирина еще во введении указывает на предпочтение исследовательской этики внимания / понимания / сопереживания, что отражается как в используемой терминологии, так и в ракурсе, принимаемом автором. При этом складывается впечатление, что, последовательно описывая полевой материал (чему практически полностью посвящена вторая и частично четвертая и пятая части книги), автор смешивает исследовательскую позицию с позицией носителя культуры: многие эмные термины даются без толкования, космология эвенков и эвенов описывается как лежащая в основе их самоидентификации и т.п. По странному совпадению, именно в этих разделах книги автор использует наиболее одиозные термины официальной советской этнографии и некоторых других спорных научных направлений: этнос (неоднократно на с. 153—203), сгусток культурной информации (С. 185), менталитет (С. 253) и др. Из-за применения подобного подхода некоторые интересные суждения автора повисают в воздухе; к примеру, сюжет о трансформации процессов социализации в школах (глава 3 второй части) ограничивается довольно кратким анализом, приобретающим черты ламентации по утраченным традиционным практикам социализации. Читатель вправе ожидать здесь более широкого диахронического анализа этих процессов (см., например: [Ыагекауа 2013]).
Склонность Сириной к сопереживанию носителям культуры и сожалению по поводу ее утраты является важным мотивом монографии. Такой подход, естественно, допустим, однако он не должен подменять собой исследовательский инструментарий. В ряде мест автор злоупотребляет приписыванием информантам определенных аналитических категорий. Так, на с. 253 описывается изменение образа и смысла жизни охотников-оленеводов и сохранение их памяти и истории, но не приводится никакого подтверждения того, что носители культуры действительно самостоятельно фиксируют и осмысляют описанные автором процессы. Собственно, основной претензией к работе является то, что автор иногда подменяет научное обоснование тех или иных положений трансляцией убеждений эмоционального характера — своих или принадлежащих информантам. Представляется, что серьезное исследование, каким является книга Сириной, не должно использовать аргументацию такого типа, даже несмотря на тяготение автора к защите позиции информантов. Странно наблюдать, как хорошо аргументированные и имеющие четкие научные основания
разделы (к примеру, сюжет о нефтепроводе «Восточная Сибирь — Тихий океан» как факторе изменения культурного ландшафта — глава 4 четвертой части, или же очерк о трансформации культур в XX в. с отсылками к Рэдклифф-Брауну — глава 1 третьей части) чередуются с откровенно эссеистичны-ми разделами вроде сюжета о даре и дарении в советские времена (обычай нимат), имеющего лишь формальные ссылки на восходящую к Марселю Моссу традицию, или главы 3 четвертой части, повествующей о сакральных ландшафтах мест обитания эвенков и эвенов в стиле религиозных нарративов носителей культуры.
Возможно, из этого вытекает и другой недостаток работы — некоторая ее эклектичность. Зачастую бывает трудно определить, как логически связаны между собой соседние разделы. К примеру, раздел «Субъекты природопользования», описывающий историю хозяйственной деятельности в XX в., почему-то расположен после описания современной ситуации, а сразу за ним довольно неожиданно следует раздел об уже упомянутом обычае нимат. Таким образом, в пределах небольшого пространства текста не вполне последовательно описываются традиционные правовые представления, советские легальные практики и современное правовое поле, и при этом юридический и исторический нарративы разделить практически невозможно. (Вместе с тем сам подход к обычаю нимат, трактуемому в терминах различных наук — политики, экономики и других, следует признать удачным.) Подобный способ организации текста присущ всей книге в целом и, хотя и не слишком мешает ее чтению, не дает читателю сформировать четкое представление о нарративной цели автора; иногда создается впечатление, что отдельные главы «склеены» из ранее публиковавшихся статей Сириной.
Можно отметить определенную степень эклектичности и в использовании методологических оснований. К примеру, четвертая часть книги соединяет традиционный этнографический подход (последовательное описание элементов духовной и материальной культуры) и современные представления экологической антропологии (описание функционирования уже упомянутого нефтепровода в социальном контексте). При этом второй сюжет развивается гораздо меньше — в то время как в этой части он наиболее интересен, т.к. описывает трансформацию традиционных представлений о пространстве и времени. Точно так же в последней, пятой, части недостаточно освещен очень интересный сюжет о восприятии природы как субъекта (глава 1), уступающий место этнографическому описанию животных, промысловой этики и др. Между тем концепция «одушевленной окружающей среды» (sentient ecology) уже до-
статочно разработана в исследованиях Тима Инголда [Ingold 2000], Дэвида Андерсона [Anderson 2000] и др., и увязывание эмпирического материала Сириной с названными теоретическими основаниями могло бы привести к интересным результатам.
Мелких и неизбежных в столь объемной книге опечаток немного, отмечу только одну: Пьер Бурдьё почему-то назван П. Бордо (С. 326).
Если характеризовать книгу Сириной в целом, то необходимо в первую очередь отметить, что этот труд является значительным явлением в отечественном сибиреведении. Книга впечатляет как объемом, глубиной и широтой охвата используемого материала, так и разнообразием привлекаемых автором объяснительных концепций. Полевой материал проанализирован добросовестно и всесторонне, и очевидно, что большая его часть осталась за рамками книги (и без того включающей более шестисот страниц). Вероятно, большой объем проанализированного материала является причиной определенной непоследовательности в его изложении, из-за чего, в свою очередь, создается впечатление смешения различных теоретических рамок в процессе анализа данных. Однако в каждом конкретном случае автор умело и скрупулезно анализирует материал и адекватно применяет разнообразные методики.
По многим признакам становится ясно, что исследование составляет большую и важную часть жизни самого автора; это выражается как в ее очевидном тяготении к использованию эмной терминологии, так и в недостаточном различении эмного и этного взглядов на описываемые явления. Работе, вероятно, недостает четкого заключения — такого же четкого, как и введение, демонстрирующего, какие выводы из собственного исследования автор считает наиболее важными и фундаментальными; по всей видимости, эксплицитное авторское обобщение помогло бы делу. Тем не менее Сирина, поставившая перед собой цель сравнительного исследования культур эвенков и эвенов, приходит к одному чрезвычайно важному выводу, который не сформулирован в книге эксплицитно, но который, однако, прямо следует из рассуждений автора. Вывод этот заключается в том, что вопреки всей предшествующей исследовательской традиции невозможно вычленить отдельно эвенков и отдельно эвенов: этническая ситуация у рассматриваемых групп гораздо более сложна и требует, во-первых, тщательного и подробного описания (вроде того, что представлен в рецензируемом труде), а во-вторых, характеризуется высокой степенью синкретичности языков, элементов культур и др., вследствие чего традиция использования этно-
нимов и описательные приемы, по-видимому, должны быть пересмотрены. Другими словами, Сирина, взяв за основу для своей работы сравнительное описание двух народов, приходит к парадоксальному выводу — этих двух народов как самостоятельных единиц, вероятно, не существует (или, по крайней мере, невозможно проводить границу между ними таким образом, как это было принято раньше). Благодаря тому, что угол зрения автора меняется несколько раз по ходу повествования (автор использует антропологические, исторические, юридические и другие подходы), Сириной удается продемонстрировать общность подходов обоих народов к этнической идентичности и восприятию мира и природы, и в этом состоит главная заслуга автора, включившего в общий контекст описания культур коренного населения Сибири новый ценный материал.
Такие выводы в силу своей важности и неожиданности стали предметом ожесточенных споров в научной литературе. Во втором номере «Этнографического обозрения Online» за 2014 г. была опубликована дискуссия, в которой приняли участие несколько видных исследователей — В.В. Напольских, С.В. Соколовский, С.Н. Абашин, К.В. Истомин и Д.А. Функ [Дискуссия 2014]. Основным ее мотивом стало столкновение двух исследовательских парадигм, одна из которых была условно названа «этнографической классикой», а другая — «этнологическим конструктивизмом» (термины Соколовского). Дискуссия, впрочем, вышла далеко за рамки обсуждения книги: ее участники коснулись и современных течений в российской и мировой антропологии (Соколовский, Абашин, Истомин), и истории ее развития (Истомин, Соколовский), и современных принципов ведения научной дискуссии (Абашин и в особенности Функ).
За обсуждением глобальных проблем как-то потерялось1 содержание самой книги, в которой А.А. Сирина вообще не давала повода к столь ожесточенной дискуссии: ее формулировки, как правило, чрезвычайно дипломатичны и вполне могли бы встретиться и у «этнографа-классика», и у «этнолога-конструктивиста». Один из комментаторов метко охарактеризовал ее стиль «довольно скромно, почти робко» [Дискуссия 2014: 205], и это соответствует действительности: Сирина, очевидно, старалась формулировать выводы таким образом, чтобы они могли устроить обе стороны дискуссии. Действительно, «этнографы-классики» могут найти в книге богатый исторический материал и демонстрацию развития этнической картины на
1 Показательно, что в финальной реплике В.В. Напольских имя автора книги — А.А. Сириной — вообще упоминается лишь однажды, и то в реферативном контексте.
изучаемой территории (что, например, пришлось по душе еще одному рецензенту книги, В.В. Карлову [Карлов 2014]), а «этнологи-конструктивисты» обратят внимание на элементы конструирования этнических идентичностей на низовом уровне и в национальной политике государства (хотя эта часть исследования, как было сказано выше, заслуживает более эксплицитных формулировок). Представляется, что подобная амбивалентность описания является наилучшим выбором в контексте сегодняшнего состояния российской антропологии — она дает возможность пользоваться результатами исследования представителям обоих научных полюсов и способствует созданию дополнительной точки их соприкосновения.
Библиография
Вахтин Н.Б. Языки народов Севера в XX веке: Очерки языкового
сдвига. СПб.: Дмитрий Буланин, 2001. [Дискуссия 2014] Напольских В.В., Соколовский С.В., Абашин С.Н., Истомин К.В., Функ Д.А. Дискуссия по книге А.А. Сириной «Эвенки и эвены в современном мире: самосознание, природопользование, мировоззрение» (М., 2012) // Этнографическое обозрение Online. 2014. № 2. C. 193—220 <http://journal.iea.ras. ru/online/2014/2014_2_193_220_Sirina.pdf>. Карлов В.В. Весомый вклад в российское сибиреведение: Рец. на: Сирина А.А. Эвенки и эвены в современном мире: самосознание, природопользование, мировоззрение. М.: Восточная литература, 2012 // Этнографическое обозрение Online. 2014. № 2. C. 221-226 <http://journal.iea.ras.ru/onIine/2014/2014_2_221_ 226_Karlov.pdf>.
Anderson D. G. Identity and Ecology in Arctic Siberia: The Number One
Reindeer Brigade. N.Y.: Oxford University Press, 2000. Ingold T. The Perception of the Environment: Essays on Livelihood,
Dwelling and Skill. L.; N.Y.: Routledge, 2000. Liarskaya E. Boarding School on Yamal: History of Development and Current Situation // Sustaining Indigenous Knowledge: Learning Tools and Community Initiatives for Preserving Endangered Languages and Local Cultural Heritage / Ed. by E. Kasten, T. de Graaf. Furstenberg; Havel: Kulturstiftung Sibirien, 2013. P. 159-180.
Андриан Влахов
