CC BY
36
\ ГОСС л Г‘“-“35"/^
РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ'НАУК ^ /
( м ь-<>‘ча* г.ч..|",й ; *
ИНСТИТУТ НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИИ * ^
ПО ОБЩЕСТВЕННЫМ НАУКАМ
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ОТЕЧЕСТВЕННАЯ И ЗАРУБЕЖНАЯ ЛИТЕРАТУРА
РЕФЕРАТИВНЫЙ ЖУРНАЛ СЕРИЯ 11
СОЦИОЛОГИЯ
4
издается с 1991 г.
.выходит 4 раза • год индекс РЖ 2 индекс серии 2,11 рефераты 95.04.001-95.04.024
МОСКВА 1995
95.04.023. ВИТКОВСКАЯ Г. С. ВЫНУЖДЕННАЯ МИГРАЦИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ / РАН. Ин-т народнохоз. прогнозирования. Лаб. миграции населения. РЭНД, США.— М., 1993 .— Вып. 3 .— 174 с. (Прогр. по исслед. миграции).
Миграционное поведение жителей бывшего СССР вызывает большой интерес не только ученых, но также, если не в первую очередь, политиков и широкой общественности у нас и за рубежом. Для этого есть весомые основания. Прежде всего — интенсивность миграционных процессов и вынужденный характер миграции большой доли населения.
Книга Г. С. Витковской посвящена оценке возможных перспективных потоков вынужденных мигрантов, их адаптационного потенциала и условий для адаптации в разных регионах России. В ней предложен ряда мер по организации миграции и поддержке вынужденных мигрантов с учетом международного опыта.
Недавно принятый Россией “Закон о вынужденных переселенцах” определяет вынужденную миграцию, ориентируясь на Конвенцию ООН 1951 г. Однако, считает автор книги, рамки ответственности распавшейся империи перед своими гражданами должны быть значительно шире. Она относит к факторам, определяющим вынужденную миграцию: экологические бедствия; гражданские столкновения и региональные войны; изменения политической ситуации, ведущие к конфронтации отдельных социальных групп с органами власти, управления, социальным окружением.
Российские законы подразделяют вынужденных мигрантов на “беженцев” и “вынужденных переселенцев” в зависимости от гражданства. Автор в своем исследовании в аналитических целях термин “беженцы” применяет к тем, кто испытал прямое силовое выталкивание и не имел даже времени для принятия решения о миграции. К “вынужденным переселенцам” она относит тех, кто уже реально испытал действие выталкивающих факторов или боится его испытать. Они выезжают не в таких экстремальных обстоятельствах, как беженцы, и имеют возможность подготовить свой переезд.
С 1 июля 1992 г. по 1 марта 1993 г., по данным Федеральной службы миграции, на территории России зарегистрировано около 300 тыс. беженцев и вынужденных переселенцев (с. 3). Однако работники, занимающиеся непосредственно приемом вынужденных мигрантов на местах, считают, что их число в 3-4 раза выше. Причем в эту оценку не включаются жертвы из зон экологических катастроф, охватывающих многие административные территории Белоруссии, Украины, Казахстана, Узбекистана и Туркмении; не учитывает официальная статистика и вынужденной миграции военнослужащих, оставшихся без ра-
боты и жилья, а часто и без социальной защиты — на территории бывших республик в результате вывода советских войск из других стран и сокращения российской армии.
Поскольку русские как этническая группа доминируют в потоках вынужденной миграции из бывших республик в Россию, составляя в них около 70%, основным объектом исследования автор выбрала именно русских.
Исследование базируется на данных анкетного обследования летом 1992 г. русских и смешанных семей в четырех бывших союзных республиках: Таджикистане и Узбекистане — в Средней Азии, Украине и Литве — в европейской части, а также в двух бывших российских автономиях: Дагестане — на Северном Кавказе и Татарстане — в Волго-Уральском регионе. Таким образом, исследованиями охвачен весь спектр миграции: от сравнительно спокойных Литвы и Восточной Украины до воюющего Таджикистана. Обследовались городские жители, составляющие от 88 до 95% русского населения в этих районах, в основном жители столиц, а также г. Каспийска в Дагестане, Львова, Тернополя, Ивано-Франковска на Украине. Всего охвачено включенными в анализ анкетами 8432 человека.
Широко распространено мнение о массовой репатриации русского населения из бывших союзных республик в ближайшее время. Общественные ожидания распространяются на все 25 млн. русских из бывших союзных республик, а в последнее время и из бывших российских автономий.
Однако результаты проведенного обследования показывают, что в отношении ряда регионов бывшего СС.СР ожидания полной репатриации оттуда русских не имеют достаточных оснований. По распространенности миграционных намерений среди русских обследованные районы подразделяются на четыре группы: с экстремальным уровнем потенциальной мобильности русских (Душанбе — хотят уехать 81%), с очень высоким (Ташкент — хотят уехать 59%; Дагестан — 63%), с достаточно высоким (Западная Украина — хотят уехать 35%) и с относительно невысоким уровнем (Казань — хотят уехать 22%, Киев — 20, Вильнюс — 14%) (с. с. 9,95).
Анализ основных факторов миграционной мобильности русских в бывших республиках позволяет выделить факторы фундаментального долговременного характера и факторы конъюнктурные, связанные в основном с текущей экономической и социальной политикой.
К первцм можно отнести, в частности, процессы урбанизации, сначала обеспечивавшие русским-элитные позиции в социальной иерархии ряда регионов, а теперь выталкивающие их с этих позиций. Наиболее велика роль этого фактора в Средней Азии. К этой же группе от-
носится степень интегрированности русских с коренными этносами, оказывающая сильное сдерживающее влияние, например на Украине.
Вторую, менее исследованную группу составляют факторы, связанные с межэтническими отношениями, с деятельностью различных партий и движений, в том числе националистических, с конфессиональными противостояниями, борьбой за власть на начальных этапах становления государственности бывших республик. Они не только актуализируют действие факторов первой группы, но и оказывают самостоятельное влияние на миграционное поведение русских. Причем несмотря на кратковременность действия конъюнктурных факторов, результаты зачастую имеют необратимый характер.
Одним из факторов, наиболее сильно влияющих на миграционную активность русских, являются межэтнические отношения. В Душанбе испытывают трудности в связи со своей национальностью 71% русских семей и оценивают межэтническую ситуацию как негативную 99% опрошенных, в Ташкенте,.соответственно, 63 и 91%, в Дагестаг не — 37 и 79%; в Казани 18 и 69%, в Западной Украине — 29 и 56%. В Киеве и Вильнюсе ситуация рассматривается как относительно спокойная. Так, в Вильнюсе испытывают трудности из-за своей национальности 21% русских семей, в Киеве — 8%; дали негативные оценки межэтнической ситуации в Вильнюсе 46% опрошенных, а в Киеве — 29% (с. 98-99).
Этносоциальные факторы, вынуждающие русских мигрировать, имеют скорее политический, конъюнктурный характер. Поэтому стаг билизация ситуации оказала бы значительное сдерживающее влияние на миграционную активность русских в бывших республиках.
Социально-политические конфликты часто скрываются под маской межэтнических. Например, в Душанбе в момент опроса не отмечалось прямых антирусских выступлений, но шла острая политическая и межклановая борьба, многодневная осада правительственного здания тысячами таджиков, на улицах были танки и раздавались выстрелы. Тем не менее более 80% русских негативно оценили межэтническую ситуацию и лишь 37% — социально-политическую (с. 19).
Очень велико влияние на миграционное поведение русских положение в сфере занятости. В Душанбе, Ташкенте и Дагестане оно даже превосходит значимость этнического фактора. Объективные причины неприятного для русских изменения ситуации на рынках труда связаны, в частности, с их исторически сложившимся элитным положением в социальной иерархии бывших республик. Уровень образования русских много выше, чем городского населения в целом. Особенно в крупных административных центрах, где проводилось обследование. Высока доля русских в престижных отраслях и на “чистых” рабочих
местах, что давно стало потенциальным объектом конкурентной борьбы для коренного населения. А с изменением политического положения русских появилась возможность их прямого вытеснения с занятых позиций. Важнейшим для этого причине» стал государственный статус коренных языков. Высокообразованные русские составляют группу повышенного миграционного риска в Душанбе и Ташкенте. Вероятно, аналогичный процесс начался и в Казани. В Восточной Украине и Киеве русская интеллигенция, занимающая весьма благоприятное положение в социальной структуре населения, пока не собирается мигрировать. По-видимому, с престижных рабочих мест в Восточной Украине пока не вытесняют.
В Литве осложнение в сфере занятости связано не с вытеснением с престижных должностей, а с затруднениями из-за требований к знанию литовского языка, особенно на определенных рабочих местах. Недаром в Вильнюсе многие респонденты предлагали введение двуязычия как меру стабилизации ситуации.
Согласно экспертным оценкам, возможный в перспективе отток русских из всех бывших союзных республик составит не более 7 млн. человек; с учетом определенности миграционных намерений — около 5 млн. человек, а учитывая степень согласованности мнений членов семей — около 4 млн. человек (с. 45).
Это не катастрофическая цифра, но достаточно значительная, чтобы говорить о возможности серьезных проблем. Россия должна быть готова принять этих людей, что означает необходимость создания оптимальных условий для их адаптации на новых местах, интеграции в локальные социумы без ущерба для интересов уже проживающего в России населения.
Для решения этой задачи весьма полезен анализ уже пройденного пути — опыта адаптации первой волны вынужденных переселенцев в Центральной России. Этому посвящены результаты обследования, проводившегося летом 1991 г. в Тверской, Орловской и Московской областях и в г. Москве. Этот район является вторым по степени притяжения для вынужденных мигрантов наряду с Северным Кавказом, Краснодарским и Ставропольским краями, где давление вынужденной миграции наибольшее. Но если для регионе» с очень высокой нагрузкой в первую очередь нужны управленческие решения, направленные на нивелирование экстремального характера ситуации, проще говоря, на уменьшение численности вынужденных мигрантов на этих территориях, то для регионов с допустимой нагрузкой необходимы программы работ со всем наличным Ьоставом вынужденных переселенцев.
Вынужденные мигранты были опрошены примерно через год после их поселения на новом месте жительства,- Всего было опрошено
238 семей, или 945 мигрантов, в том числе 871 вынужденный мигрант из четырех районов межнациональной напряженности (Азербайджана, Узбекистана, Казахстана и Таджикистана) и из зоны аварии на Чернобыльской АЭС.
Среди обследованных регионов наибольшая степень миграционной нагрузки отмечена в Москве и Московской области, где все 100% вынужденных мигрантов — беженцы. Они имеют наиболее неблагоприятные демографические характеристики, наихудшее материальное и имущественное положение, что требует повышенной мобилизации ресурсов и усилий по их поддержке со стороны не только государства, но и принимающей территории. В Тверской области доля беженцев составила 42%, в Орловской — всего 17% (с. 52).
Анализ различий национального состава вынужденных мигрантов показывает, что если в Москве и Московской области армяне составляют 85%, азербайджанцы — 3, а русские — 5%, то в Тверской области армян — 23%, азербайджанцев — 1, а русских 54%, в Орловской области армян и азербайджанцев не оказалось совсем, зато русские составили 72% (с. 52). В сельской местности доля русских практически одинакова, а доля армян и азербайджанцев значительно ниже или их нет совсем. Причины в том, что, во-первых, село чаще отторгает представителей резко отличных этносов; во-вторых, непривычные климат тические условия на селе определяют не только бытовой жизненный уклад, но и специфику способов хозяйствования; в-третьих, высокая степень урбанизированности вынужденных мигрантов, так как основным очагом вынужденной миграции являются города, причем преимущественно крупные.
Среди обследованных областей имеются значительные различия мигрантов по полу. Бели в Москве и Московской области резко преобладает доля женщин (61% против 39% мужчин), особенно в пенсионном возрасте (26% женщин против 9% мужчин), то в Тверской области доли мужчин и женщин близки (49% мужчин, 51% женщин), а в Орловской области заметно преобладает доля мужчин (53% мужчин против 47% женщйн) (с. 55); т. е. половой состав вынужденных мигрантов с точки зрения включения их в трудовой потенциал принимающей территории можно оценить для Москвы и Московской облаг стя как неблагоприятный, для Тверской области — нормальный или нейтральный, а для Орловской — как вполне благоприятный.
Среди вынужденных мигранту в Москве и Московской области высока доля людей пенсионного возраста — 35% против 11% в Тверской области и 4% в Орловской; и предпенсионного возраста — 8% против 6% в Орловской области и 4% в Тверской; ниже доля детей 19% против 30% в Тверской области и 25% в Орловской; весьма низ-
ка доля трудоспособных — 46% против 71% в Орловской области и 59% в Тверской (с. 56). Такая возрастная структура увеличивает демографическую нагрузку на население и лишает ситуацию перспективы улучшения.
В Московском регионе и Орловской области в два раза больше, чем в Тверской области, доля мигрантов с высоким уровнем образования и на 1/3 меньше с низким. Однако преимущества высокой образованности в условиях вынужденной миграции перестают быть несомненными, как это ни парадоксально звучит. Особенно это касается сельской местности, которая остро нуждается в специалистах-аграрниках и в рабочих ряда профессий (шоферы, строители и т. д.) и где весьма ограничены возможности адекватного использования специалистов многих профессий, требующих вузовской подготовки.
Как показывает анализ профессионально-квалификационного состава, управленцы и квалифицированные специалисты приезжают в основном в города, где их доля в Тверской области составила соответственно 26 и 33% по сравнению с 8 и 22% на селе. Также в города стремятся и неквалифицированные служащие, доля которых здесь 8% по сравнению с 3% на селе. Зато доля рабочих, расселенных в сельской местности, значительво выше, чем в городской. Так, доля квалифицированных рабочих в селах Тверской области составила 51%, неквалифицированных — 16% по сравнению, соответственно, с 29 и 4% в городах (с. 59).
Такая тенденция не может не учитываться при разработке программ по проблемам вынужденной миграции. При большом удельном весе квалифицированных профессионалов с высоким образовательным уровнем (составившем 49% на всей обследованной территории, 70 в Московском регионе, 42 — в Тверской области и 54% — в Орловской) совершенно недопустимыми представляются попытки преимущественной ориентации потоков вынужденной миграции на село (с. 59). Это не только пагубно отражается на адаптационных возможностях и психологическом состоянии вынужденных переселенцев, но и ведет к прямым потерям как для самого региона—от недоиспользования трудового потенциала мигрантов, так и для государства — от недополучения отдачи от затрат на подготовку специалистов.
Итак, демографические характеристики вынужденных переселенцев в Московском регионе оказались весьма неблагоприятными, ведущими к повышению затрат на социальное обеспечение и требующими разработки специальных мер социальной защиты. Наиболее благоприятным оказался демографический состав опрошенных в Орловской области, где приток вынужденных мигрантов может замедлить нарастание негативных тенденций в процессе воспроизводства населения.
20-3308
Как вполне благополучную можно рассматривать и демографическую структуру вынужденных переселенцев в Тверской области. Принимающие регионы получают дополнительный трудовой потенциал весьма высокого качества, что требует разработки специальных программ, в которых должны учитываться тенденции стихийного расселения вынужденных мигрантов. Кроме того, неизбежный их приток в города требует поиска оптимальных путей решения жилищного вопроса. Небольшой имеющийся опыт показывает, что это может быть всесторонняя помощь в строительстве силами самих вынужденных мигрантов отдельных домов (как это решается, например, в Санкт-Петербурге) либо городков-спутников (как это делается в Воронежской области).
Вынужденные мигранты испытывают значительные трудности при поиске работы, особенно в городах. Причем с наибольшими трудностями сталкиваются женщины, молодежь и лица предпенсионного возраста. Доля вполне удовлетворенных работой среди сумевших устроиться на работу, достаточно ровная на разных принимающих территориях и составляет в Московском регионе и Тверской области по 50%, в Орловской — 58% (с. 65). Причем доля женщин, вполне удовлетворенных полученной работой, во всех обследованных регионах выше, чем мужчин. Среди причин неудовлетворенности на первом месте стоят: в Московском регионе — несоответствие квалификации (33% работающих), в Тверской области — низкая зарплата (24%), в Орловской области — низкая зарплата и несоответствие квалификаг ции (по 11%) (с. 66).
Возникающие в принимающих регионах проблемы, связанные с трудоустройством вынужденных мигрантов, в значительной мере могли бы быть преодолены за счет их занятости в сфере альтернативной экономики. Хорошей предпосылкой для этого является их довольно высокая потенциальная предпринимательская активность. Как показываг ют результаты обследования, доля вынужденных переселенцев, желающих иметь собственное дело, невысока лишь в Московском регионе — 10%, где беженцы продолжают жить в экстремальных условиях мест первого убежища. В Тверской и Орловской областях, где вынужденные мигранты находятся на начальной стадии адаптации в местах нового постоянного расселения, эта доля значительно выше и составляет соответственно 47 и 45%, причем если в селах Тверской области — 43%, то в городских поселениях — 52%. Однако потенциальная предпринимательская активность мигрантов не находит условий для реализации на принимающих территориях. Так*, если в Московском регионе в сфере малого бизнеса работают 17% вынужденных мигрантов, в городах Тверской области — 4%, то в Орловской области и в тверских селах таких мигрантов не оказалось совсем (с. 67)
С большим трудом решается жилищная проблема. Так, постоянного жилья не имели 42% мигрантов. Причем, как правило, неизбежным условием решения этой проблемы являются потери в качестве по сравнению с жильем, оставленным в местах оттока. Так, ухудшение жилья по наличию бытовых удобств произошло у 74% опрошенных в Тверской области против 44% в селах; ухудшение по числу комнат — соответственно у 53 против 41%; по метражу — 54 против 43%. В Московском регионе речь шла о местах первого убежища для беженцев, а не о расселении на постоянное жительство, поэтому результаты обследования не рассматриваются (с. 70).
Большое значение для оценки условий бытовой адаптации вынужденных мигрантов в разных регионах имеет их имущественное положение. В самой тяжелой ситуации оказались вынужденные переселенцы в Московском регионе. С одной стороны, здесь сконцентрировался наиболее неблагополучный контингент — в основном беженцы, выезжавшие в стрессовой ситуации, многим из которых не удалось вывезти движимого имущества (74% по сравнению с 22% в Тверской области и 26% в Орловской). С другой стороны, Московский регион отличается острой дефицитностью и большой конкуренцией потребительского рынка. Поэтому среди размещенных здесь переселенцев наиболее высока доля тех, кому не удалось ничего приобрести из движимого имущества, — 82% (против 40% в Тверской области и 32% в Орловской). У них же и наиболее тяжелое финансовое положение и жилищные условия (с. 71).
Направленность усилий по оказанию помощи вынужденным переселенцам имеет существенные территориальные различия. Так, в Московском регионе основными видами предоставленной мигрантам поддержки оказались разовые денежные пособия и бесплатное выделение одежды и обуви, полученные, соответственно, 91 и 76% опрошенных. Помощь в обеспечении жильем получили лишь 3% респондентов, а в устройстве иа работу — 1%. Расселение на постоянное жительство на этой территории не было предусмотрено. В Тверской области денежные пособия получили 50% респондентов, одежду и обувь, жилье и помощь в трудоустройстве получили, соответственно, 26, 28 и 27% опрошенных. В Орловской области жилье получили 26%, денежные пособия — 22, одежду и обувь не получал никто, а помощь в устройстве на работу — лишь 11% респондентов. Совсем не получили никакой помощи 9% опрошенных в Московском регионе, 22 — в Тверской области и 58% — в Орловской (с. 72). Таким образом, неблагоприятность условий для адаптации мигрантов в разных обследованных регионах связана в основном не с усилиями принимающих регионов по выполнению правительственных постановлений о поддержке мигрантов, а с
20*
объективным состоянием рынков труда, жилья и потребления в этих регионах.
Наименьшая доля мигрантов, оценивших отношения с населением принимающих территорий как благоприятные, отмечаются в Московском регионе, где лишь 10% опрошенных испытывают дружелюбное либо нормальное отношение со стороны местных жителей, а 90% воспринимают это отношение как не очень дружелюбное или враждебное. Несколько более благополучны взаимоотношения с сотрудниками по работе — 17% благоприятных оценок, и с местными властями — 19%. Доля респондентов, оценивающих отношения на работе как благоприятные, составила в Тверской области 71%, в Орловской — 68%, с местными жителями, соответственно, 59 и 32% (с. 74).
Наиболее важные проблемы, волнующие вынужденных мигрантов, связаны с жильем и пропиской, с финансовым положением и получением компенсаций, с приобретением имущества и продуктов питания. На втором плане оказались поиски работы. В числе наиболее значимых проблем нематериального характера отмечались: воссоединение семей, отношения с местными жителями, устройство детей на учебу и в дошкольные учреждения, неподходящий климат, плохая экономическая обстановка, отсутствие бытовых удобств.
Необходим ряд мер, чтобы снять противоречия между постановлениями правительства по проблемам вынужденным мигрантов и действующим законодательством, предоставить вынужденным переселенцам большую свободу в решении ими своих проблем.
Российская внутригосударственная программа помощи вынужденным мигрантам должна быть комплексной и обязательно включать в себя:
1. Обеспечение готовности к возникновению чрезвычайных ситуаций (прогнозирование чрезвычайных ситуаций и потоков вынужденных мигрантов, подготовка кадров по организации помощи, разработка справочных материалов, разработка специальных систем на случай возникновения чрезвычайных ситуаций).
2 Обеспечение чрезвычайных мер временной помощи вынужденным мигрантам (предоставление временного жилья, одежды, домашней утвари, медицинского и санитарного обслуживания, организация учебы детей и профессиональной подготовки взрослых, предоставление временной работы).
3. Обеспечение достижения долгосрочных решений (перенаправление оперативных расходов на улучшение экономического положения как самих мигрантов, так и лринимающих территорий, социальное обслуживание — консультирование и специальная подготовка лидеров групп вынужденных мигрантов, разработка специальных образо-
вательных программ — языковой, профессионально-технической и социокультурной ориентации, разработка программ помощи детям без взрослых, неполным семьям, инвалидам, одиноким женщинам, пожилым людям).
4. Просвещение и распространение информации, углубление знаний принципов защиты вынужденных мигрантов и прав, регулирующего их статус.
Исследования дают основания утверждать, что политика сдерживания миграционных потоков не даст желаемых результатов и приведет лишь к более тяжелым социально-экономическим последствиям: в более тяжелом положении окажутся и сами потенциальные вынужденные мигранты, и потенциальные территории их приема, поскольку, сдерживая результат (миграцию) при невозможности сдержать процесс (то, что ее порождает), можно лишь получить этот результат не постепенно, а сразу, и в более жесткой форме — в форме беженства.
Должна проводиться не политика сдерживания миграции, а, напро- . тив, политика максимального обеспечения свободы выбора времени и направления выезда действительных и потенциальных (не имеющих гражданства новых суверенных государств) граждан с чужих территорий. Это предполагает решение вопросов: а) о снятии регионами вынужденного оттока населения таможенных и других ограничений на вывоз имущества; б) о выкупе регионами вынужденного оттока жилья, земли и скота у граждан, желающих продать это в связи с выездом, либо о других формам реализации недвижимости или обмена жилья, о приватизационных гарантиях; в) о сохранении пенсионного обеспечения, страхования, участия в акционерном, банковском и т. д. капитале, вкладов и облигаций, бесплатного обучения за счет государства граждан, вынужденных уехать из региона, где они это имели; г) о широко доступной в регионах информации, освещающих миграционную политику России.
Разработка миграционной политики, программ поддержки вынужденных мигрантов должна опираться на широкомасштабные, глубокие научные исследования не только непосредственно миграционных процессов, но также исследования в области этнографии, конфликтологии и др. Информационной базой таких исследований должна быть система широкого социально-демографического мониторинга на основе координации усилий многих научных коллективов.
Э. П. Васильева
