CC BY
54
НАУКА И ОБЩЕСТВО
2019.03.001. БАЖАНОВ В.А. МОЗГ - КУЛЬТУРА - СОЦИУМ: КАНТИАНСКАЯ ПРОГРАММА В КОГНИТИВНЫХ ИССЛЕДОВАНИЯХ. - М.: Канон+РООИ «Реабилитация», 2019. - 288 с.
Ключевые слова: когнитивная наука; нейронаука; эпистемология; мозг; социум; культура.
Современная когнитивная наука, утверждает доктор философских наук, профессор кафедры философии Ульяновского государственного университета В.А. Бажанов, претендует на роль символа XXI столетия, подобно тому как атомная физика и информационные технологии были символами ХХ в.
Первая глава монографии посвящена последним достижениям в области социальной и культурной нейронауки, которые подводят к мысли о необходимости существенной переоценки сложившегося понимания природы субъекта познания и перехода от его «универсалистской» трактовки в духе когнитивного «трансцендентализма» к интерпретации, учитывающей социально-культурный контекст активности субъекта познания и его биологические особенности.
Во второй главе автор анализирует значение социально-культурной революции в нейронауке для современной эпистемологии. По его мнению, эта революция в некотором смысле происходит в контексте реализации кантианской исследовательской программы, что актуализирует задачи концептуальной разработки ряда ключевых понятий эпистемологии, осознание еще большей важности для анализа когнитивного процесса деятельностного подхода, который позволяет говорить о становлении деятельностного трансцендентализма.
Третья глава посвящена идеям биокультурного соконструк-тивизма, особенностям взаимодействия социума, культуры и мозга.
Аргументируя целостность системы «социум - культура - мозг», автор показывает, что каждый элемент активно перестраивается под воздействием других элементов и в то же время детерминирует характер их изменений, что позволяет говорить о феномене «социального мозга». При этом он отмечает, что влияние социокультурных факторов на функции нейроструктур и перестройку генетического содержания и активности мозга оказывается не просто заметным, а зачастую решающим. Более того, иногда они определяют само существование такого рода структур и образований, имея в виду даже макроскопический уровень. С когнитивной точки зрения культура выступает, как утверждает автор, в качестве призмы, задающей ракурс видения мира и фильтра, отсеивающего не вписывающиеся в «категориальную сетку» культуры фрагменты реальности. Новый эмпирический материал нейронауки требует переосмысления представления о трансцендентальном, «когнитивно-универсальном» субъекте познания. В пользу пересмотра жестких установок логоцентризма и перспектив деантропологизации знания говорит также натуралистический поворот, к которому дает сильный импульс современная нейронаука.
В четвертой главе предпринята попытка показать то, что бурное развитие когнитивных исследований и нейронауки ведет к формированию нейросоциологии, в которой на материале социума реализуется кантианская исследовательская программа. При анализе механизмов развития и особенностей различных обществ и социально-культурных образований необходимо учитывать влияние некоторых особенностей нейроструктур, которые в свою очередь видоизменяются в зависимости от социально-культурных характеристик различных обществ. Согласно духу (но не букве) кантов-ского априоризма, социальное познание в определенной степени предзадается особенностями (онтогенетического и/или деятельно-стного) формирования нейробиологических образований, что свидетельствует об усилении натуралистических тенденций в области социальной мысли. В этой части работы автор вводит представление о социальном психологизме, которое обобщает когнитивные аспекты, определяемые эпигенетическими особенностями конкретных социальных общностей.
В пятой главе показано, как прогресс в области когнитивных исследований и нейронауки повлиял на формирование нейрополи-
тологии, которая анализирует обстоятельства и особенности влияния нейробиологических структур на сферу политической деятельности. Признание такого рода феноменов произошло недавно, только вместе со становлением нейрополитологии как относительно самостоятельного направления социально-политической науки. Между тем предзаданность определенных социально-политических представлений и действий особенностями мозга заставляет вспомнить идею И. Канта об априоризме, которая в современных условиях приобретает новый смысл, на что обращает особое внимание автор.
В шестой главе рассматривается феномен религии с позиций достижений современной нейронауки. На обширном научном материале автор показывает, что возникновение и экспансия различных религий, равно как и религиозная активность, обусловлены как социально-культурными, так и нейробиологическими причинами. В определенной социально-культурной атмосфере, как свидетельствуют нейронаучные исследования, актуализируются онтогенетические истоки и основания религиозности. С позиций социальной психологии и культурной нейронауки возникновение религии раскрывается как результат процесса адаптации человека к окружающей среде, причем результат, в котором переплетаются и нейрофизиологические, и социально-культурные факторы. Кроме того, автор доказывает, что если иметь в виду эмпирический базис современной нейронауки, то понимание природы религии предполагает факторы ее генезиса естественными и в этом смысле предза-данными, априорными особенностями человеческого мозга (онтогенетические основания религиозности), и особенностями надындивидуальными, обусловленными социально-культурными и деятельностными факторами (регуляция внутригрупповых отношений).
В седьмой главе анализируется современное состояние ней-роэтики. Один из ключевых вопросов этого направления исследований связан с поиском нейрофизиологических оснований морали, который, в трактовке автора, рассматривается как продолжение «спора» кантианской рационалистической традиции трактовки морали и позиции Д. Юма, определяющей эмоциональные основы нравственных поступков. Особое внимание также уделено теориям второго уровня (метаэтика) в нейроэтике (идея эмоционально-
интуитивных оснований моральных суждений и критика деонтоло-гической теории Дж. Грина, «Универсальная моральная грамматика» М. Хаузера и Дж. Михаила), а также осмыслению природы моральных суждений и влияния чувства отвращения на моральные решения. В результате автор приходит к выводу о тесном взаимовлиянии эмоционально-чувственного и рационального в моральных суждениях.
Восьмая глава монографии посвящена последним достижениям в такой области нейронауки, как нейроэстетика, которая анализирует природу музыки и музыкального творчества сквозь призму онтогенетических особенностей человеческого мозга. Как показано на многочисленных примерах, ключевые идеи нейроэсте-тики в целом соответствуют духу кантианского априоризма, переосмысленного в современных терминах когнитивной нейронауки. Идея об общности нейробиологических оснований естественных языков и музыкально-речевого континуума подтверждается данными нейронаучных исследований о колокализации областей мозга, ответственных за языковые и музыкальные функции. Поскольку музыка непосредственно связана с двигательной активностью, танцем, высказывается мысль о роли зеркальных нейронов мозга в восприятии ритма, задаваемого музыкальными звуками в модальностях консонанса и диссонанса. Предлагая концепт музыкального модуля, коррелирующего с когнитивной нейроструктурой, автор подчеркивает, что в формировании последней задействованы определенные культурно-этнические особенности той среды, где она сформирована и продолжает генерироваться. В этом же контексте высказывается предположение о природе различия западной (го-мофонно-гармонической, а позже полифонической) и восточной (монодической) музыкальных традиций. Это различие может быть обусловлено доминированием на Западе аналитического, а на Востоке холистического мышления, что порождается соответствующими различиями в активности тех или иных областей мозга.
В девятой главе показано, что процесс формирования новых дисциплин (нейросоциология, нейрополитология, нейроэкономика и т.п.) под влиянием интенсивного развития нейронауки продолжается: в настоящее время вырисовываются контуры нейропедагоги-ки («образовательная нейронаука», «нейрообразование»). Автор фокусируется на некоторых проблемах нейропедагогики (роль фи-
зической активности и времени сна в академической успеваемости, математические и музыкальные методы развития когнитивных способностей, эмоции в контексте обучения, возрастные особенности обучения и др.), дополняя их анализ конкретными рекомендациями для использования в образовательном процессе.
В десятой главе раскрывается сущность деятельностного подхода в психологии и новые аспекты в его интерпретации, привнесенные современной когнитивной наукой. Деятельности придается более фундаментальный онтологический статус, чем факту существования отдельных объектов-вещей, а относительно знания возникает необходимость анализировать его под углом зрения порождающих его структур и особенностей деятельности. Автор показывает, что нейробиологические факторы жизнедеятельности организма не просто тесно переплетены с социально-культурными и деятельностными аспектами его существования, а оказываются глубоко взаимозависимыми. С точки зрения анализа когнитивной активности это позволяет ввести понятие «деятельностный трансцендентализм».
В одиннадцатой главе рассматривается драматичная полемика психологизма и антипсихологизма, которая благодаря успехам классических разделов математической логики в ХХ в., казалось бы, устранила психологизм ввиду его концептуальной несостоятельности. Однако прогресс в области неклассической логики и бурное развитие нейронауки в последние годы снова выдвинули на авансцену психологизм.
Лейтмотивом двенадцатой главы является доказательство достижения культурной нейронаукой уровня неклассического, а не постнеклассического раздела психологии, что объясняет низкую степень воспроизводимости ряда психологических экспериментов. По мысли автора, ключевую роль в достижении культурной нейро-наукой неклассического статуса играют методы исследований в этой области, которые заставляют принять фундаментальный принцип неклассической науки - принцип относительности (включая принцип относительности к средствам измерения). В области исследований, связанных с культурной нейронаукой, для увеличения степени достоверности результатов важно не ограничиваться европейским пространством сбора эмпирических данных, а необ-
ходимо существенно расширять этот ареал за счет анализа населения неевропейских территорий.
В тринадцатой главе предложен новый подход к понимаю научных революций, дополняющий концепцию Т. Куна. Автор утверждает, что изменение стиля мышления, которое заключается в экспансии этого стиля в широкое пространство науки благодаря когнитивным схемам, позволяющим синтезировать разнородные исследования в некоторую целостность, приводит к научным революциям трансдисциплинарного типа. Вслед за новым стилем мышления в науке возникают новые типы объектов научных исследований и новые механизмы объяснения, меняется научная практика, а вместе с ней происходят заметные социальные изменения.
В четырнадцатой главе классифицируются различные течения в рамках математического реализма (платонизма) и антиреализма, намечаются контуры подхода, который позволил бы синтезировать математический реализм и антиреализм в виде третьей линии, своего рода «срединного» пути на основе идеи о тройной детерминации математической реальности (математических объектов).
В заключение автор делает вывод о том, что кантианские мотивы в современной логике и философии науки также выражаются в идее единства априорного и эмпирического. На конкретных примерах он обосновывает, что априоризм и эмпиризм в определенных ситуациях обладают значительным эвристическим потенциалом.
Е.Г. Гребенщикова
2019.03.002. ХОЛМ С. ПРЕДОСТОРОЖНОСТЬ, ПОГРАНИЧНЫЙ РИСК И ПУБЛИЧНЫЕ СЛУШАНИЯ.
Holm S. Precaution, threshold risk and public deliberation // Bioethics. -2019. - Vol. 33, N 2. - P. 254-260. - DOI: 10.1111/bioe. 12488.
Ключевые слова: этика; принцип предосторожности; публичное обсуждение; риск.
Сьюн Холм, доцент кафедры медиа, познания и коммуникации Копенгагенского университета (Дания), специализируется на этике риска и неопределенности. Автор статьи критически рас-
