CC BY
10
влеченность индивидов, но и благодаря групповому "габитусу" формируют общую культуру и чувство общей идентичности» (с. 367).
«Цель настоящей статьи, - пишет автор в заключение, - состояла в том, чтобы лучше понять причинные интеракции, которые позволяют индивидуальным взаимоотношениям влиять на обмен знаниями, используя понятие "габитус". В итоге было показано, что накопленный опыт и ожидания индивидов, занимающих свое место в структуре взаимоотношений, имеют решающее значение для обмена знаниями в соответствии с характером их "габитуса", который предрасполагает индивидов к принятию тех или иных решений, связанных с обменом информацией» (с. 369).
Т.В. Виноградова
2014.04.019. ЛИ СЕОК-ВОН. ИМПЕРИЯ И СОЦИАЛЬНАЯ НАУКА: ШИНМЭЙ МАСАМИЧИ И ВОСТОЧНОАЗИАТСКОЕ СООБЩЕСТВО В ЯПОНИИ В ПЕРИОД МЕЖДУ ДВУМЯ МИРОВЫМИ ВОЙНАМИ.
LEE SEOK-WON. Empire and social science: Shinmei Masamichi and the East Asian community in interwar Japan // Social science Japan j. -Oxford, 2014. - Vol. 17, N 2. - P. 59-76.
Ключевые слова: социальная наука; юго-восточное сообщество; кооперативизм; нация; мультиэтническая империя.
Начиная с 1930-х годов группа японских социальных ученых, по словам автора - американского историка, взялась за разработку концепции Восточноазиатского кооперативного сообщества. Тем самым они пытались подвести рациональную основу под японский империализм и преодолеть европоцетричное мировое устройство. Под влиянием кризиса в Европе, последовавшего за Великой депрессией, равно как и внутренней ситуации, толкнувшей Японию к ультранационализму, японские интеллектуалы пытались решить вопрос, каким образом включить Китай и японские колонии в новую многонациональную империю.
Особое внимание в своем анализе автор уделяет японскому социологу М. Шинмэйю (1898-1984). Его представления формировались под влиянием прогрессивной и либеральной академической атмосферы Японии 1920-х годов. Но затем в 1930-х - начале 1940-х
годов эти представления претерпели значительные изменения, и М. Шинмэй активно включился в движение по рациональному обоснованию расширения японской империи. Главный вопрос, который интересовал автора: «Почему те, кто следовал либеральной и прогрессивной социально-научной традиции, преобладавшей в Японии в 1920-е годы, в конечном итоге поддержали военную экспансию Японии?» (с. 60).
Как и другие известные японские интеллектуалы, М. Шинмэй получил прекрасное образование, воспользовавшись успехами реформы системы образования, проведенной в стране в начале века. Он родился в 1898 г. на Тайване, где его отец был правительственным чиновником; часть своей юности (с 1912 по 1915 г.) он провел в Корее, где учился в средней школе. М. Шинмэй вспоминал, что с первыми книгами по социологии он познакомился именно в Корее; его интерес к общественным проблемам и социологии сохранился и в дальнейшем. Как полагает автор, тот факт, что М. Шинмэй жил в колониях, помог ему активно включиться в дискуссию о Восточноазиатском сообществе в 1930-е годы.
В 1918 г. в возрасте 20 лет М. Шинмэй поступил в Токийский императорский университет. Примечательно, что в то время социология не представляла главный интерес для него, он увлекся политической наукой. На втором курсе университета он вступил в студенческую организацию «Общество нового человека», где познакомился с рядом будущих ведущих социологов и политологов Японии. М. Шинмэй занялся разработкой социологической методологии, ориентированной на политическую науку. Политико-социологическая перспектива нашла отражение в его первой книге «Введение в социологию»1 (1922) через год после его выпуска из университета. Большую часть своей книги М. Шинмэй посвятил описанию происхождения государства и критике доминирования государства в современном обществе (с. 61).
Критический настрой М. Шинмэйя проявился и в его переводе книги американского социолога Г.М. Барнза «Социология и политическая теория»2 (1925). «Социология М. Шинмэйя этого пе-
1 Shinmei M. Shakaigaku to seijiriron. - Tokyo, 1925. - 342 p.
2
Barnes H.E. Sociology and political theory: A consideration of the sociological basis of politics. - N.Y.: Knopf, 1925.
риода, напитавшись либеральными интеллектуальными течениями, которые расцвели в период "ренессанса" японской социальной науки в 1920-е годы, отражала противоречие между стремлением сделать социологию независимой наукой и его увлеченностью политическими вопросами» (с. 62).
Желание М. Шинмэйя заниматься политически ориентированной социологией не совпадало с магистральной линией. Учитывая, что социология как академическая дисциплина лишь недавно появилась в Японии, первые ее представители были озабочены тем, чтобы сделать социологию независимой и методологически чистой научной областью. Об этом говорят первые работы Я. Такады (У. Та-каёа), которого часто называют пионером японской социологии.
Первая крупная работа Я. Такады1 «Введение в социологию», опубликованная в 1919 г., испытала отчетливое влияние со стороны немецкого социолога К. Зиммеля с его «формальной социологией». М. Шинмэй также заинтересовался социологической методологией К. Зиммеля. В 1928 г., после того как М. Шинмэй стал сотрудником социологического отделения Токийского университета, он опубликовал книгу «О формальной социологии»2.
Этот 700-страничный том был написан не только для того, чтобы восхвалить достижения К. Зиммеля, который, по мнению М. Шинмэйя, совершил революцию в социологии, но и для того, чтобы дать «формальной социологии» критическую оценку. Эту критику автор считает весьма проницательной, поскольку вскоре формальная социология столкнулась с серьезными вызовами. Начавшись в 1929 г. с экономики, европейский кризис вскоре перекинулся на политическую и культурную сферы. Для М. Шинмэйя это был кризис европейской интеллектуальной традиции, включая и социальные науки.
В апреле 1929 г. М. Шинмэй отправился в Германию, где изучал социологическую науку вплоть до своего возвращения на родину в 1931 г. Кризис, разразившийся в Европе в начале 1930-х годов, и возникшие там политические движения стали абсолютно новым явлением. Среди европейских интеллектуалов возобладало мнение о том, что национал-социализм Гитлера и другие тотали-
1 Таха1а I БИак^аки §епп. - Токуо, 1919. - 385 р.
2 БЫпте! М. Ке18Ык18Ьака1§акигоп. - Токуо, 1928. - 724 р.
тарные движения продемонстрировали несостоятельность либерального демократического капитализма. Более того, они полагали, что эти радикальные движения невозможно понять и анализировать в рамках существующих социальных теорий. Это объясняет, почему так много интеллектуалов в Европе и Японии (и консервативно, и прогрессивно настроенных) погрузились в изучение этих новых политических реалий.
Одной из центральных социологических проблем, поднятых тоталитаризмом в Европе, стала проблема взаимоотношений государства и общества. «Хотя М. Шинмэй и не знал, как осмыслить этот новый феномен, он был убежден, что теории, базирующиеся на анализе отношений гражданского общества и государства, утратили свою валидность с появлением новых тоталитарных обществ» (с. 63). По общему признанию, распространение тоталитаризма и шовинизма в Германии стали следствием экономического кризиса. М. Шинмэй доказывал, что в этих обстоятельствах велико искушение обратить классовую ненависть в национализм, что и сделало политическое руководство Германии.
Япония не имела иммунитета против болезни, поразившей Европу. В отличие от Германии возникновение тоталитаризма и шовинизма в Японии связывали с кризисом в так называемом ев-ропоцентричном мироустройстве. Маньчжурский кризис 1931 г. драматически изменил международное отношение к Японии. Большинство европейских стран, которые прежде приветствовали лидерство этой страны в регионе, теперь стали враждебно относиться к ее положению сверхдержавы в Восточной Азии. Маргинализация Японии способствовала росту националистических настроений в среде интеллектуалов, которые стали призывать к перестройке японского общества под знаменами имперского ультранационализма.
Вернувшись из Германии, М. Шинмэй продолжал заниматься теоретическим анализом радикальных политических движений. Поэтому когда ряд японских интеллектуалов перешли к открытой поддержке фашизма и государственного социализма, он оказался ведущим социальным ученым, который провел анализ немецкого и итальянского фашизма и критиковал его.
По мнению М. Шинмэйя, понять природу европейского кризиса невозможно без переосмысления того, как социальное научное
знание создавалось и легитимизировалось в качестве средства для объяснения общественных явлений. В начале 1930-х годов он и другие социальные ученые уделяли много времени, внедряя и анализируя эту трансформацию в социально-научном мышлении.
М. Шинмэй был заинтригован появившимися в начале 1930-х годов новыми направлениями в социальной науке, особенно социологией знания. Социология знания в качестве новой дисциплины была введена немецкими исследователями. Свою задачу она видела в том, чтобы соотнести «духовные образования» с социальными позициями их носителей. Социология знания, считал К. Маннгейм, должна отбросить метафизическую иллюзию о вне-историческом субъекте социального познания и признать тот факт, что различное положение познавательных субъектов в социально-историческом пространстве и времени обусловливает односторонность их познавательных «перспектив», относительную ложность их точек зрения. «Это соотнесение выявляет, сколь различным образом может представляться одна и та же ситуация наблюдателям, находящимся в разных позициях» (с. 66).
М. Шинмэй увлекся этим новым типом социологического мышления и посвятил этому направлению ряд своих работ. Для него социология знания стала ответом на ограничения формальной социологии, под влиянием которой он находился в 1920-е годы. Но в то же время он осознавал тот релятивизм, который она порождает.
Занимаясь проблемой фашистских движений и новых интеллектуальных течений в Европе, М. Шинмэй размышлял, как эти изменения повлияли на Японию, которая быстро становилась тоталитарной и ультранационалистической. По его мнению, с расцветом в стране реакционных и консервативных политических движений социальные науки столкнулись с онтологическим кризисом. На примере Европы он уже видел, что разрыв между социальной наукой и политикой преодолевается обращением интеллектуалов к реальной политической ситуации.
Европейскими социальными учеными был предложен ряд теорий, которые пытались дать рациональное объяснение тем радикальным изменениям, которые произошли на континенте. Немецкий социолог Х. Фрайер был одним из тех, кто привлек особое внимание М. Шинмэйя. Х. Фрайер стал автором нашумевшей кни-
ги «Социология как наука о действительности»1 (1930). В ней он ратовал за методологическую перестройку социологии, подчеркивая значимость структурализма и развенчивая формальную социологию. Книга М. Шинмэйя «Социология национальной революции»2, опубликованная в 1935 г., стала интерпретацией социологии Х. Фрайера.
Познакомившись с альтернативными социальными теориями в Европе, М. Шинмэй предложил собственную концепцию, в которой использовал новые представления об отношениях разных социальных сообществ с государством. Его привлекла концепция кооперативизма, используемая итальянским фашизмом. Кооперативные сообщества вырастают из экономической необходимости преодолеть социальные и классовые конфликты между трудом и капиталом.
Кооперативизм в итальянском фашизме, доказывал М. Шин-мэй, возник как замена не оправдавшего себя парламентаризма. «Каждое кооперативное сообщество имеет разные коллективные цели, которые иногда вступают в конфликт. Поэтому они должны принадлежать к большому сообществу, которое в конечном итоге становится тем, что можно назвать центральным кооперативным управлением, способным совмещать интересы разных сообществ» (с. 68). Таким образом, делал вывод М. Шинмэй, цель кооперативных сообществ - быть посредником в социально-политических конфликтах. Он верил, что итальянский фашизм, в отличие от немецкого, не базируется на расизме. Конечно, он не был столь наивен и понимал, что рисуемый им идеал труднодостижим.
По мнению М. Шинмэйя, «новая нация», о которой он писал, не должна следовать логике европейских тоталитарных движений. Поэтому особое внимание он уделял понятию «многонациональная империя». С началом войны с Китаем в 1937 г. он счел необходимым проводить такие исследования, которые помогали бы Японии вырабатывать адекватные политические решения.
Несмотря на войну, многие японские социальные ученые отвергали расизм и расистскую науку, в которых они видели орудие
1 Freyer H. Soziologie als Wirklichkeitswissenschaft. Logische Grundlegung des Systems der Soziologie. - Leipzig: B.G. Teubner, 1930.
2
Shinmei M. Kokumin kakumei no shakaigaku. - Tokyo, 1935. - 264 p.
для поддержания доминирования белых европейцев в современной цивилизации. В конце 1930-х годов М. Шинмэй стал активно заниматься расовыми и этническими проблемами. В 1940 г., через три года после начала японо-китайской войны, он опубликовал свое первое крупное этнографическое исследование «Раса и общество»1. Он подчеркивал, что общество развивалось через меняющиеся культуру и организацию, тогда как расовые характеристики оставались статичными. Тот факт, что биологическое единство внутри нации вовсе не самоочевидно, утверждал он, демонстрирует, что идея о чистой расе не более чем фантазия (с. 70).
Каковы же идеальные отношения между разными этническими группами внутри национального государства, а также между разными государствами? М. Шинмэй, как пишет автор, не дает развернутого и внятного ответа на этот вопрос. Книга М. Шинмэйя -это образчик тех теоретических целей, которые в то время ставили перед собой японские социальные ученые. Их интересовало, как преобразовать структуру национального государства и создать многоэтническую империю (с. 72).
Заявление премьер-министра Японии К. Фумимаро о создании новой Великой Восточной Азии, которое было сделано в ноябре 1938 г., обеспечило интеллектуальный базис для широкого обсуждения Восточноазиатского кооперативного сообщества среди японских интеллектуалов. Сторонники создания подобного сообщества (регионального сообщества, которое возглавит японская империя) видели в нем средство для преодоления европоцентризма современного миропорядка. Подводя рациональные основания под японскую экспансию в Восточную Азию, эти социальные ученые также видели свою цель в том, чтобы убедить жителей Китая и колоний добровольно войти в Японскую империю, где не будет национализма и расизма и будет упразднена традиционная иерархия «империя - колония» (с. 72). Для этого социальным ученым было необходимо разработать развернутые теории, касающиеся нации, общества и национального государства. Этой задаче была посвящена книга М. Шинмэйя «Идеалы Восточноазиатского кооперативного сообщества»2. В ней он рисовал сообщество, в котором
1 8Ыпте1 М. ЛшЬиозЬакш. - Токуо, 1940. - 315 р.
2
БЫпте! М. Тоа куо(1о1а по П8Ьо. - Токуо, 1939. - 412 р.
будет реализован принцип общественно-политического равновесия и гармонии и одновременно будет гарантирована высокая степень социальной мобильности. Эта футуристическая идиллия объясняет, почему подобные идеи японских социологов были положительно восприняты интеллектуалами из колоний.
Таким образом, отрицая как западную демократию, так и капиталистическую экономику, М. Шинмэй попытался создать теорию империи, основанную на расовом равенстве. Тем самым он подвел идеологический фундамент под японскую экспансию в Азии. «Интеллектуальный путь М. Шинмэйя ясно показывает, как прогрессивная и либеральная социально-научная традиция в довоенной Японии закончилась поддержкой империализма и колониализма во время войны» (с. 74).
Т. В. Виноградова
