CC BY
102
ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ
2013.03.025. ПОНЯТИЕ ИСТОРИИ В МАРБУРГСКОМ И БА-ДЕНСКОМ НЕОКАНТИАНСТВЕ.
Der Begriff der Geschichte im Marburger und südwestdeutschen Neukantianismus / Hrsg. von Ch. Krijnen, M. de Launay. - Würzburg: Königshausen & Neumann, 2013. - 214 S. - (Studien und Materialien zum Neukantianismus; Bd. 31).
Христиан Крайнен (Нидерланды, Тилбург / Амстердам) и Марк де Лонэ (Франция, Париж) предлагают вниманию читателей сборник статей, написанных по результатам конференции, прошедшей в марте 2012 г. в Париже в Эколь нормаль сюперьор. Конференция и сборник задумывались в рамках цикла конференций «Белые пятна в исследовании неокантианства», рассчитанного на несколько лет, и призваны заполнить имеющуюся в современных работах о неокантианстве лакуну в отношении проблемы истории в неокантианстве. Редакторы сборника отмечают, что в конце XIX в. и в первые два десятилетия ХХ в. неокантианство определяло дискурс немецкой философии, но после 1945 г. было совершенно забыто. Отчасти потому что главные его представители были вынуждены после прихода к власти нацистов эмигрировать, как, например, Э. Кассирер, Й. Кон или Р. Хёнигсвальд, а также из-за своего рода «потери коллективной памяти», что было вызвано менее очевидными причинами (с. 5). И хотя неокантианство из перспективы экзистенциализма, (нео) марксизма и аналитической философии представляется устаревшим, оно все же является значимым для «самопонимания» господствовавших во второй половине ХХ в. течений. Исследования неокантианства начали испытывать подъем в 1980-е годы, но еще далеко не все лакуны неокан-тиановедения заполнены и не все проблемы разрешены.
Христиан Крайнен в своей статье «Философия истории у Канта, в неокантианстве и в современном кантианстве» (с. 29-57)
показывает, что основным вопросом философии истории является вопрос о том, что такое история и как она возможна. Ответ заключается в указании на условия определения ее конкретной предметности и объективности, или значимости. Еще одной важной проблемой в философии истории является, по мнению Крайнена, онтологическое отграничение истории от природы, поскольку в центре философии истории оказываются вопросы о смысле, цели и ходе мировой истории, а также о месте в ней человека. В ХХ - начале XXI в. стало очевидно, что философия истории и культуры имеется и у И. Канта, а не только кантианских авторов конца XIX в. (В. Дильтея, В. Виндельбанда, Г. Риккерта), создавших собственные концепции истории, стремясь заполнить лакуны, якобы имеющие место в философской системе Канта. Новейшие исследования дают и новые толкования. Так, Вернер Флах пытается представить кантовскую философию истории и культуры с точки зрения ее трансцендентального содержания как «эмпириологию» наук о культуре, т. е. пытается выяснить теоретические основания этих наук. Однако несмотря на то что он постоянно подчеркивает актуальность Канта, в своей собственной методологии он опирается в меньшей степени на Канта, предпочитая ему Виндельбанда и Рик-керта и их принцип ценностного отношения в историческом объяснении, а также не признает фундаментального для философии Канта различения теоретической и практической философии. Бернвард Грюневальд (род. 1941), ученик Ханса Вагнера (1917-2000), напротив, не только критикует такое выделение «эмипириологии», но и прямо заявляет, что у Канта ее нет. Грюневальд пытается, как указывает Крайнен, сформулировать трансцендентально-философскую теорию принципов наук о духе на кантианских основаниях. Его тезис в передаче Крайнена гласит: «Науки о духе характеризуются особой рецептивностью, т.е. "пониманием". Развитие принципов этой рецептивности - лакуна в философии» (с. 31-32). В попытках заполнить эту лакуну Грюневальд обращается не только к Дильтею и герменевтике, но и к неокантианству, в особенности к Риккерту и Максу Веберу, а также к Гуссерлю и феноменологии, т.е. пытается учесть весь арсенал методологического инструментария, наработанного к 1920-1930-м годам в философии применительно к наукам о духе. Он критикует кантовскую трансцендентальную эстетику: «Кант не знает никаких других принципов рецептивности, а тем
самым и порядков множественности, кроме пространства и времени, причем условием рецептивности душевного является [у него] только время» (с. 36). Грюневальд предлагает взамен «ноэматиче-скую систему» в качестве принципа «духовно-научного» опыта. Риккерт же упрекал Канта в том, что «мир опыта» не совпадает с «чувственным миром», поскольку содержит образования, которые не являются ни физическими (телесные), ни психическими (душевными); поэтому как внешне, так и внутренне воспринимаемый «чувственный мир» в пространстве и времени нуждается в дополнении «понимаемым» нечувственным миром, так чтобы «на месте дуализма физического и психического выступил дуализм воспринимаемого и понимаемого» (с. 38). То, что составляет у Риккерта философию истории, вовсе не является, как полагает Крайнен, полемизируя с Вернером Флахом и его позицией, изложенной в том же сборнике, философией конкретной субъективности. Философия истории Риккерта предлагает, скорее, основоположение исторического познания, т.е. логики науки об истории, и его предметов, т.е. учение о принципах исторической жизни, а также возможности всемирной истории. Такая история представляется автору статьи «историей идей человечности» (с. 53). Связанная с системой ценностей, она содержит разделение исторического целого на «эпохи». Как и почему Просвещение играет здесь особую роль, Риккерт иллюстрирует на особом примере: его собственное систематическое толкование Канта как философа современной культуры - это «фи-лософско-исторический опыт»1. Ценности как принципы лежат в основании истории. История же - это воплощение ценностей, что по сути является самообразованием, образованием реальности в соответствии с последними, безусловно значимыми ценностями, а тем самым и системы ценностей, в которой заключается смысл истории, считает Крайнен.
Вернер Флах (Германия, Лихтенау) в своей статье «Философия истории [как науки] и философия истории [как процесса]. Дифференцированная концепция науки о культуре Генриха Риккерта» (с. 59-67) реконструирует концепцию истории и культуры Риккерта и показывает, что Риккерт выявлял два основания - формальное и материальное - для установления понятия культуры.
1 См.: Rickert H. Kant als Philosoph der modernen Kultur. Ein geschichtsphilo-sophischer Versuch. - Tübingen, 1924. - 214 S.
Материальное основание состоит, по Риккерту, в изложении Фла-ха, в том, что «действительное событие следует принимать не только как событие, которое определено в соответствии с общими законами в смысле Канта (Кантово понятие природы), но и в том, что оно должно быть также принято как событие, которое несмотря на свою закономерную определенность неповторимо, т.е. отмечено индивидуальностью» (с. 60). Формальное основание у Риккерта Флах видит в том, что действительное событие имеет и может иметь это материальное отличие только потому, что налицо особая интенциональная связь значения (Bedeutung), т.е. познание определяется как отношение, которое позволяет связать объет и субъект с точки зрения ценности. Такое двойное обоснование понятия культуры, по мнению Флаха, ставит перед исследователем сложную задачу определения этого понятия, которая, с одной стороны, реализуется в трансцендентально-аксиологической классификации содержания культуры, а с другой - в его методологической классификации. Первая классификация оказывается философией самой истории (как процесса существования человечества), вторая - философией истории как науки, т.е. теорией исторической науки. Флах подчеркивает, что культура - это исторический мир. Философия самой истории - это в первую очередь «значимостная теория субъекта, теория субъекта в соответствии с его фактичностью. Теория исторической науки обнаруживает в ней свой основополагающий принцип» (с. 66).
Оливер Р. Шольц (Германия, Мюнстер) в своей статье «Индивидуальная действительность и плюральность научных методов. Примечания к ранней полемике вокруг логики исторического образования понятий Генриха Риккерта» (с. 69-85) обращается к большой полемике, ведущей свое начало еще с середины XIX в., продлившейся до 1930-х годов включительно, чьи отзвуки докатились, как полагает Шольц, до 1960-х, найдя свое отражение в ставшей знаменитой речи физика и романиста Ч.П. Сноу о двух культурах, и даже до наших дней в новых «научных войнах», как это было сформулировано в США и достигло старой Европы. Автор статьи концентрируется, однако, лишь на небольшом фрагменте этой полемики и в особенности на главном труде Риккерта «Границы естественно-научного образования понятий. Логическое введение в исторические науки». Шольц обращает внимание читателя на
решительное упрощение проблемы, в котором повинен Риккерт, сформулировавший свои положения о генерализирующем и индивидуализирующем методе: «...он говорит преимущественно так, как если бы естественные науки, с одной стороны, и исторические науки о культуре - с другой, подчинялись в каждом случае только одному методу: естественные науки пользуются только генерализирующим, а исторические науки о культуре только индивидуализирующим методом. Беспристрастное исследование наук, конечно, показывает, что имеет место широкое множество научных методов, которые ни в коем случае нельзя разделить на диаметрально различные научные группы. Так, есть методы прояснения и уточнения научного языка (описательный понятийный анализ, определение, нормирующая понятийная экспликация), методы упорядочивания предметной области науки (классификация), методы получения и интерпретации данных (наблюдение, измерение, эксперимент), методы образования гипотез, моделей, теорий и - особенно важно -методы проверки действенности гипотез и теорий (индуктивные методы, гипотетико-дедуктивные методы, выводы по наилучшему объянению), а также, наконец, методы изложения, включающие методы образования понятий, исключительно на которых и концентрировался Риккерт» (с. 82-83).
В статье «Герман Коген: Философия истории философии как методическое средство развития и изложения философской теории. Замкнутый круг?» (с. 100-113) Геерт Эдель (Германия, Вик-на-Фёр) формулирует и обосновывает тезис, согласно которому нет философии без истории философии и который может показаться логически неверным, поскольку содержит в себе апорию: «как может что-то начаться, о чем сказано, что оно не может начаться без своего "раньше", и как нечто может быть начавшимся, чье "раньше" всегда предполагает, что оно уже началось?» (с. 99). Отвечая на этот вопрос, Эдель указывает на начало философии в античной Греции, где философия и конкретная наука были неразделены, а также на общее понятие, волновавшее как философов, так и математиков, что нашло выражение и в марбургском неокантианстве, -на понятие бесконечного. Следующее положение, выдвигаемое автором статьи, гласит: «Философия должна быть чем-то больше, чем истолкование, повторение своей истории» (с. 103), т.е. в ней должны сочетаться исторический и систематический интересы.
«Философия истории философии исходит из идеи о прогрессе в познании» (с. 113), причем автор признает как технический, так и определенный моральный прогресс. Кроме того, он утверждает, что «философия истории философии исходит также из мысли о том, что философские идеи в конечном счете утверждаются даже во всемирной истории» (с. 113).
Пьерфранческо Фьорато (Италия, Сассари) в своей статье «Прогресс как углубление настоящего времени. Герман Коген о "континуальности мотива во всемирной истории"» (с. 116-127) обращается к одному фрагменту во втором издании «Логики чистого познания» Г. Когена1, где Коген критикует попытки современных ему философов определить статус исторической науки на основе особой «логики ценностей». Полемические строки направлены прежде всего против концепции Г. Риккерта, сформулированной в первом издании его труда «Границы естественно-научного образования понятий» (1896) и в статье «Философия истории» (1905)2. Фьорато показывает, что логика самой истории, согласно Когену, «развертывается в форме сложной диалектики вопроса и ответа» (с. 118) во времени. Такую диалектику, «углубляющую настоящее», нельзя трактовать как простую линейную преемственность.
Сравнению подходов к пониманию истории в марбургском и баденском неокантианстве посвящены статьи Марка де Лонэ (Франция, Париж) «Герман Коген и Генрих Риккерт: Разлад в "философии" истории» (с. 9-27) и Эрика Дюфура (Франция, Гренобль) «Понятие истории у Наторпа» (с. 87-97).
Статья «Метафизика истории Николая Гартмана и неокантианство» (с. 129-144) польского исследователя Анджея Й. Нораса (Польша, Катовице) посвящена анализу отношения Гартмана к истории и его понимания исторического процесса. В рамках этого анализа автор рассматривает несколько вопросов, первый из которых имеет как историко-философское, так и методологическое значение: корректно ли причислять Н. Гартмана к марбургской школе неокантианства, в особенности имея в виду его проект «критической онтологии», в котором озвучиваются существенные возраже-
1 См.: Cohen H. Logik der reinen Erkenntnis. - Berlin, 1914. - 614 S.
2
Rickert H. Geschichtsphilosphie // Die Philosophie im Beginn des 20. Jahrhunderts. Festschrift für Kuno Fischer / Hrsg. von W. Windelband. - Heidelberg, 1905. -Bd. 2. - S. 51-135.
ния против критического идеализма «марбургского издания». Автор отмечает, что «отношение Гартмана к философии Марбургской школы не определенно, но и определенность марбургской доктрины сомнительна. Теперь известно, что для Когена "Логика чистого познания" 1902 г. стала поворотным пунктом. И нужно подчеркнуть, что этот год образует цезуру в еднистве марбургской доктрины. Это коснулось и Николая Гартмана, который в 1905 г. приехал в Марбург» (с. 132-133). Можно сказать, продолжает Но-рас, что Наторп уже в 1888 г. отдалился от Когена, когда выпустил свою книгу «Введение в психологию в соответствии с критическим методом». И Гартман шел вслед за Наторпом, усвоив его принцип «конститутивной связи». Второй вопрос, поднимаемый в статье, связан собственно со сформулированным Гартманом понятием метафизики и его пониманием истории. Автор статьи подчеркивает, что философия Гартмана является по сути интерпретацией философии Когена, которую уже предпринял поздний Наторп. И «тезис, который следует признать фундаментальным тезисом гартманов-ского понимания метафизики, звучит: подлинная метафизика - это метафизика проблем. Этот тезис основывается на убеждении, что неокантианство означает фальсификацию кантовской философии» (с. 134). Поскольку, согласно Гартману, все проблемы метафизичны, то проблема истории такова же, хотя Гартман видит ее, как показывает Норас, в гораздо более широком контексте. Это порождает необходимость учитывать проводимое Гартманом различие между метафизикой истории, онтологией истории и философией истории. Автор статьи подчеркивает, что в целом в своей философии Гартман был в большей степени неокантианцем, чем ненеокантианцем. В своем понимании истории Гартман полемизирует скорее с Гегелем, чем с Кантом или неокантианцами.
Курт Вальтер Цейдлер (Австрия, Вена) в своей статье «История и системы в марбургском неокантианстве» (с. 145-157) обсуждает подходы к истории всех трех главных представителей этой философской школы - Когена, Наторпа и Кассирера. С точки зрения вечных вопросов философии Наторп понимает «трансцендентальный метод» иначе, чем Коген. Цейдлер подчеркивает, что «для протестанта Наторпа "континуальность" просто не может означать, как для иудея Когена, «методологический указатель» сквозь историю. Основной исторический опыт протестантизма, как говорит
уже само название, это не опыт континуальности и традиции, подтверждаемой заново, несмотря на разрывы и катастрофы, каждым поколением, а опыт реформации: опыт радикального разрыва с традицией, который может быть узаконен потом, если вообще, только "словом"» (с. 152). У Кассирера же, согласно Цедлеру, доминирует идея единства истории как постулата. И если в первом Кассирер наследует Когену, то во втором - И.В. Гёте.
В статье «Понятие истории у Г. Когена и М.И. Кагана» (с. 159-171) Владимира Николаевича Белова (Россия, Саратов) рассматривается попытка создания русским неокантианцем М.И. Каганом концепции философии истории на основе развития главных идей философии истории его учителя Когена. Автором подчеркивается особое значение философии истории для философской позиции русского мыслителя в целом. Белов выдвигает и обосновывает два тезиса, согласно которым, во-первых, для Кагана «философия есть философия истории, в которой сходятся философский интерес к познанию, человеку, природе и обществу. То есть все, чем занимается теория познания, этика, эстетика и философия религии, системно аккумулирует в себе философия истории. Кроме того, философия истории претендует на междисциплинар-ность, на установление единства теории и практики, на ту процес-суальность, которая... нащупывает сам пульс бытия, его жизнь и развитие» (с. 159). Во-вторых, свою философию истории Каган рассматривает как «непосредственное развитие когеновской системы философии, как своего рода недостающее звено в ней.... Каган
строит философию истории, как поиск некоего априори любой истории, истории как таковой» (с. 160)1.
Нина Анатольевна Дмитриева (Россия, Москва) в своей статье «Концепции истории в русском неокантианстве: Н.В. Болдырев и Я. И. Гордин» (с. 173-193) обращается к концепциям истории, сформулированным русскими неокантианцами Н.В. Болдыревым и Я. И. Гординым приблизительно в те же годы, в которые работал над проблемами философии истроии М.И. Каган, а именно в 19211922 г. Автором показано, что теоретическими истоками этих концепций были учения не только марбургских неокантианцев
1 Статья вышла и на русском языке: Белов В.Н. Понятие истории у Г. Когена и М.И. Кагана // Кантовский сборник. - Калининград, 2013. - № 1 (43). - С. 6372.
(Г. Когена и Э. Кассирера) и мотивы, ведущие свое начало из ба-денской школы неокантианства (Э. Ласк) и нашедшие выражение в русско-немецкой группе молодых философов, объединившихся вокруг сборника «О Мессии» (1909), но также концепции и методы, сформулированные русскими философами П.Л. Лавровым, А.С. Лаппо-Данилевским, Р.В. Ивановым-Разумником. В работах Болдырева и Гордина систематически переосмысливаются такие ключевые для философии истории понятия, как «природа» и «сознание», «идея» и «идеал», «максимализм», «духовная революция», «творчество» и «прогресс»1.
Статья Фабьена Капельера (Франция, Каен) «Использование немецкой философии истории французским неокантианством: Чтение Эмилем Бутру Целлера в историческом и концептуальном контексте» (с. 196-210) посвящена Э. Бутру как наиболее интересному французскому неокантианцу с точки зрения его интеллектуальной и институциональной позиции в современной ему французской философии. Автор показывает, что французская философия истории развивалась в ходе конфликта между государством и церковью, что нашло отражение в причудливом переплетении спиритуализма с неокантианством. Идеи Бутру о философии истории были выражены в его предисловии к его же переводу с немецкого на французский книги Э. Целлера «Философия греков и ее историческое развитие», в котором ясно чувствуется влияние Гегеля. Относительно же истории самой философии Бутру заявляет, что история философии не принадлежит философии, так же как история науки не принадлежит науке, историю которой исследует. «История философии подобна истории искусства. Универсальная значимость произведения не может и не должна быть отделена от индивидуальности. В конечном счете эта индивидуальность проистекает из творческого источника: подлинный философ, подобно настоящему художнику, - гений» (с. 210).
Н.А. Дмитриева
1 Статья в сокращении опубликована по-русски: Дмитриева Н.А. Концепции истории в русском неокантианстве: Н.В. Болдырев и Я.И. Гордин // История философии и социокультурный контекст - II: Материалы международной научной конференции. Москва, 24-25 декабря 2012 г. / Отв. ред. Т.А. Шиян. - М., 2012. -С. 124-138.
