CC BY
22
экономические выгоды и объективно делает их соперничество неизбежным.
К.А. Фурсов
2013.02.040. ЙЕ Э. МОРСКИЕ ТЕРРИТОРИАЛЬНЫЕ СПОРЫ В ВОСТОЧНОЙ АЗИИ: СРАВНИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ КОНФЛИКТОВ В ЮЖНО-КИТАЙСКОМ И ВОСТОЧНО-КИТАЙСКОМ МОРЯХ.
YEE A. Maritime territorial disputes in East Asia: a comparative analysis of the South China sea and the East China sea // J. of current Chinese 8ffairs. Hamburg, 2011. - N 2. - Р. 165-193.
Э. Йе (аспирант Школы восточных и африканских исследований, Лондон) отмечает, что Мировой океан стал ареной жесткой конкуренции за дефицитные ресурсы в связи с тем, что на суше национальные государства уже задействовали практически все доступные для освоения земли. Эта борьба особенно усилилась в период после окончания «холодной войны», когда доминантой международных отношений стало не соревнование идеологий, а экономическое соперничество, в особенности - за доступ к месторождениями нефти и природного газа.
Существующий международный правовой режим разрешения морских конфликтов между государствами показывает свою неэффективность. Об этом весьма наглядно свидетельствуют морские территориальные споры, в которые вовлечен Китай - со странами АСЕАН (Вьетнамом, Филиппинами, Малайзией) по поводу принадлежности Парасельских островов и островов Спратли в Южно-Китайском море и с Японией - по поводу принадлежности островов Сэнкаку (Дяоюйдао) в Восточно-Китайском море. Контроль над этими островами и прилегающими морскими акваториями критически важен с точки зрения возможностей освоения местных углеводородных месторождений и биологических ресурсов моря, обеспечения безопасности морских торговых и военных коммуникаций.
Автор задается вопросом, в чем состоят сходства и различия этих двух территориальных конфликтов. Хотя географически их зоны близки, но динамика развития конфликтов явно не одинаковая. Между КНР и Японией вооруженной борьбы за контроль над островами Сэнкаку до сих пор не было, но напряженность между
ними постоянно нарастает. В Южно-Китайском море в 1970-1980-е годы имели место военные столкновения между Китаем, с одной стороны, Вьетнамом и Филиппинами - с другой. Но впоследствии наступила некоторая разрядка, и стороны продвинулись по пути создания режима многостороннего взаимодействия.
Для сравнительного анализа динамики двух конфликтов автором задействован подход, синтезирующий наработки двух политологических теорий - концепции, понимающей войну как процесс согласования интересов (bargaining model of war), и концепции стабильности, основанной на гегемонии (hegemonic stability theory). Первая концепция видит источники конфликтов в несогласии между сторонами по поводу распределения ресурсов. Однако возможность перерастания конфликта в войну, согласно этой теории, появляется тогда, когда стороны не могут предсказать исход вооруженного столкновения, а такая ситуация возникает обычно в том случае, когда силы сторон примерно равны. Если же имеет место явный перевес сил одного из участников, то вооруженный конфликт маловероятен. Вторая концепция утверждает, что примерный баланс сил создает обстановку неопределенности, когда обе конфликтующие стороны склонны к доминированию, а не к компромиссам и попыткам сотрудничества. А если одна из сторон является явным гегемоном, то более слабые участники конфликтов проявляют прагматизм и вступают в переговоры, идут на уступки, надеясь выторговать выгоды для себя (2, с. 170-171).
Нынешняя ситуация в конфликтных зонах выглядит следующим образом. Острова Сэнкаку остаются под фактическим контролем Японии, хотя они необитаемы и пока не используются даже для дислокации военных объектов. Позиция КНР заключается в том, что эти острова исконно принадлежали Китаю и были в конце XIX в. отторгнуты от него Японией вместе с о. Тайвань. Составной частью территориального спора является вопрос о разграничении исключительных экономических зон двух государств в районе островов Сэнкаку, от такой делимитации напрямую зависит то, кто имеет право на разработку нефтегазовых месторождений в центральной части Восточно-Китайского моря.
Обе стороны апеллируют к Конвенции ООН по морскому праву. Китайцы ссылаются на ст. 76 (1) Конвенции, определяющую границу континентального шельфа в пределах до 350 морских миль
от базисной линии территориального моря страны. Они утверждают, что спорные острова являются продолжением подводной гряды, тянущейся с сухопутной части территории Китая вплоть до Окинавской впадины, они находятся в пределах указанного расстояния в 350 морских миль, а поэтому вся эта зона является частью китайского континентального шельфа.
Японская сторона апеллирует к ст. 57 Конвенции, согласно которой ширина исключительной экономической зоны составляет не более 200 морских миль, и к ст. 74 (1), которая предписывает, что если расстояние между двумя странами составляет менее 400 морских миль (а в случае с Японией и КНР это именно так), то границы их исключительных экономических зон должны устанавливаться путем переговоров. Япония настаивает на том, что острова фактически равноудалены от территорий двух стран, их исключительные экономические зоны пересекаются друг с другом, а потому размежевать их нужно по «срединной линии». Японские власти фактически установили эту линию в одностороннем порядке, соединив точки, находящиеся на равном расстоянии от берегов двух государств (2, с. 173).
Китай и Япония неоднократно пытались достичь согласия по поводу хозяйственного освоения акваторий в Восточно-Китайском море. В 1997 г. было подписано двустороннее соглашение о разграничении прав на рыболовство. А в 2008 г. было подписано соглашение о совместной разработке углеводородов. При этом стороны вроде бы проявили склонность к уступкам. КНР не стала жестко настаивать на своей прежней позиции, согласно которой совместному освоению должны подвергаться и месторождения, расположенные к востоку от проведенной Японией «срединной линии», т.е. находящиеся в том секторе, который Япония считает своим. В свою очередь, японская сторона признала юрисдикцию КНР над газовым месторождением Чуньсяо, которое находится к западу от «срединной линии», и разрешила своим компаниям участвовать в его разработке на тех условиях, которые обычно предоставляются иностранным фирмам при осуществлении работ на континентальном шельфе Китая.
Однако некоторые принципиальные вопросы соглашением 2008 г. решены не были, и они не замедлили себя проявить в последующие годы. Японская сторона считает, что месторождение
Чуньсяо принадлежит к одной геологической структуре с месторождениями, находящимися по японскую сторону от «срединной линии». Поэтому, разрабатывая Чуньсяо, китайцы могут «как через трубочку» выкачивать газ и из японских месторождений. Как только общественное мнение в Японии качнулось в антикитайскую сторону, соответствующие претензии были тут же предъявлены. Но и КНР не продвинулась в отстаивании своей позиции по поводу делимитации в Восточно-Китайском море, и соглашение 2008 г. никоим образом не предотвратило ужесточение китайского подхода (с. 180-181).
Спусковым крючком для нового обострения ситуации послужил инцидент, произошедший 7 сентября 2010 г., когда два судна японской береговой охраны, патрулировавшие акваторию вблизи спорных островов, столкнулись с китайским рыболовным судном. Капитан последнего Чжан Цисюн был задержан по решению муниципального суда префектуры Окинава, а судно отбуксировано к японским берегам. За этим последовали многочисленные дипломатические протесты с китайской стороны и антияпонские демонстрации в Пекине. Китайский моряк был отпущен на свободу, а судно возвращено только после угроз Китая приостановить гуманитарные контакты с Японией и экспорт редкоземельных металлов (с. 167).
В Южно-Китайском море Китай в 1974 г. вооруженным путем поставил под свой контроль Парасельские острова, а в 1988 г. -часть островов Спратли. В те времена и другие участники спора из числа государств АСЕАН утверждали свои права на острова преимущественно явочным порядком. Однако впоследствии для согласования интересов были задействованы существующие в АСЕАН институциональные структуры, в частности, совместные комитеты по рыболовству, добыче ресурсов и морским исследованиям. В 1992 г. государства АСЕАН приняли Декларацию по Южно-Китайскому морю, в которой все страны региона призывались к мирному разрешению территориальных споров. А в ноябре 2002 г. страны АСЕАН и Китай подписали Декларацию о принципах деятельности в Южно-Китайском море. Она не содержала в себе юридически обязывающих положений, так как Китай стремился сохранить за собой определенное пространство для маневра и с подозрением относился к поддержке стран АСЕАН со стороны
внерегиональных держав. Тем не менее Декларация 2002 г. зафиксировала согласие Китая соблюдать в Южно-Китайском море международно принятые нормы поведения (с. 174, 175, 178).
В свете вышеупомянутых политологических концепций, пишет Э. Йе, различия в динамике двух конфликтов можно интерпретировать следующим образом. В Южно-Китайском море изначальное примерное равенство сил уступило место доминированию КНР. Явный перевес возможностей на китайской стороне создает большую определенность, что способствует стабилизации ситуации. Более слабые участники конфликтов склонны к уступкам, они стремятся извлечь прагматические выгоды из отношений со страной-гегемоном. А более сильная сторона ради поддержания своей гегемонии обменивает уступки слабым партнерам на поддержку с их стороны в отношениях с внешним миром. Конкретно все это проявляется в ослаблении конфликтности, переходе от вооруженных захватов территорий к решению вопросов путем переговоров, создании институциональных механизмов сотрудничества.
Напротив, в Восточно-Китайском море прежнее доминирование Японии сменилось примерным равенством сил, а это делает непредсказуемым исход возможного конфликта. Не будучи способными просчитать последствия своих действий, стороны не склонны к конструктивному поведению. Внешне это выглядит как постепенное ужесточение китайской позиции, нарастание напряженности, перевод двусторонних отношений в режим «холодная политика, горячая экономика» (т.е. несмотря на активное развитие экономических связей двусторонним политическим отношениям свойственна нисходящая траектория развития). Ни Япония, ни Китай не хотят участвовать в создании субрегиональных механизмов согласования интересов, так как это не сулит им доминирования в предполагаемой международной организации. Понятно, что все это контрастирует с взаимоотношениями внутри АСЕАН и по линии «КНР - АСЕАН» (с. 173-181).
Но следует иметь в виду, что за последние годы у обоих конфликтов появился принципиально новый аспект. США своим курсом на «возвращение в Азию» демонстрируют желание ограничить пределы для возможной китайской геополитической экспансии. Рубежом, ознаменовавшим начало практического осуществления этого курса, стало заявление госсекретаря Х. Клинтон в июле 2010 г.
на встрече с министрами иностранных дел стран АСЕАН в Ханое о том, что у США есть собственные национальные интересы в районе Южно-Китайского моря, они обеспокоены угрозами, которые заключают в себе имеющиеся территориальные конфликты для свободы навигации и соблюдения норм международного права.
Клинтон предложила решать территориальные споры путем многосторонних консультаций с использованием формата АСЕАН и высказала готовность США содействовать такому диалогу. Эта инициатива тут же была категорично отвергнута Китаем: официальные лица КНР неоднократно заявляли, что территориальные споры в Южно-Китайском море - это предмет двусторонних отношений Китая со странами-соседями, и поэтому использование многостороннего формата в данном случае неуместно. В официальном лексиконе Пекина в течение 2010 г. появилась формулировка о Южно-Китайском море как зоне «жизненно важных интересов Китая», явно выдвинутая как противовес американской позиции.
После обострения японо-китайского конфликта вокруг островов Сэнкаку Клинтон в сентябре 2010 г. дала своему японскому коллеге заверения в том, что сфера действия американо-японского Договора безопасности распространяется и на этот архипелаг. Однако, по мнению Э. Йе, американская поддержка Японии в этом конфликте не является безусловной. В целом, констатирует автор, учитывая различную динамику двух конфликтов, следует предположить, что американское участие в них может иметь весьма различные последствия: в Южно-Китайском море оно будет дополнительно стимулировать переговорный процесс, а в Восточно-Китайском море - способствовать дальнейшей эскалации конфликта. «Упрощенное понимание этих двух конфликтов как неизбежных следствий подъема Китая не учитывает всех нюансов международных отношений, их комплексную и разнообразную динамику» (с. 189).
П.М. Мозиас
