CC BY
360
стическая идеология внутри самой советской державы пришла в упадок, а привлекательность западной модели демократии и модернизации стала в какой-то момент неодолимой. «Огромная, годами копившаяся военная мощь СССР оказалась ненужным придатком к изношенной советской системе. Самолеты, танки и ядерные ракеты в конечном счете остались ржаветь на базах потому, что заржавела вера в коммунистическую идею, пропала политическая воля в советской правящей элите. Горбачёв и те, кто его поддерживал, не были готовы проливать кровь за дело, в которое они уже не верили, за империю, в которой они уже не видели никакой пользы. Вместо того чтобы сражаться за свое существование, советская социалистическая империя, вероятно, самая необычная империя в современной истории, просто покончила с собой» (с. 499).
С. В. Беспалов
НОВАЯ И НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ
Международные отношения
2012.03.022. БАБЕНКО О.В. ПОЛЬСКИЙ ВОПРОС В МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЯХ КОНЦА XVIII - НАЧАЛА XX в. (Реферативный обзор).
Ключевые слова: международные отношения; Европа; польский вопрос; конец XVIII - начало XX в.
В обзоре рассматриваются пути решения польского вопроса ведущими державами Европы в конце XVIII - начале XX в. За нижнюю хронологическую границу принимается 1772 г., когда был осуществлен первый раздел Речи Посполитой, за верхнюю - Февральская революция 1917 г., завершившаяся свержением царизма и ознаменовавшая начало нового этапа в решении польского вопроса. Основную часть реферируемых материалов представляют публикации сборника «Россия, Польша, Германия: история и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре», подготовленного Комиссией историков России и Польши, Институтом славяноведения РАН, Германским историческим институтом в Москве.
Польский вопрос - это прежде всего проблема государственного статуса и границ польских земель в международных отношениях в Европе. Он возник под воздействием серьезных политических изменений, связанных с разделами Речи Посполитой между Россией, Австрией и Пруссией. Разделы проходили в три этапа. Договоры о первом разделе были подписаны в 1772 г. Россия и Пруссия пошли на него, обеспокоенные внутренними реформами Анджея Замойского, канцлера Станислава Августа Понятовского. Кроме того, конституция 3 мая 1791 г., вводившая в Польше наследственную монархию и упразднявшая право на организацию конфедераций и «liberum veto» (т.е. принципа, позволяющего любому члену сейма своим протестом отменить его постановление. -Реф.), была расценена в Петербурге, Вене и Берлине «как результат Французской революции» (2, с. 167). Впрочем, Екатерина II предпочла сначала втянуть Австрию и Пруссию в антифранцузские мероприятия, дабы занять их борьбой против Франции, чтобы получить свободу рук в польском вопросе. Предлогом для вмешательства в польские дела стал «диссидентский вопрос» об ограничении прав некатоликов («диссидентов») в Польше в середине XVIII в. Понятовский отказался выполнить требования России и Пруссии о гарантии прав «диссидентов», опасаясь потерять поддержку католической шляхты. Профессор Оксфордского ун-та Д. Норман пишет, что «закончив войну с Турцией, армии Екатерины могли навести порядок в Польше и заодно аннексировать несколько провинций. Но Фридрих Великий должен был получить Западную Пруссию, а Мария-Терезия - Галицию» (8, с. 327). Итогом стал первый раздел Польши, по которому Россия получила Восточную Белоруссию, Австрия - галицкие земли и часть Малой Польши, Пруссия - Вармию и Поморье (без Гданьска и Торуня).
На 1788-1789 гг. приходится начало деятельности Четырехлетнего сейма, на котором были реализованы важнейшие государственные реформы Речи Посполитой. С момента вступления Станислава Августа на польский трон в 1764 г., осуществленного при поддержке Екатерины II, Польша считалась сферой исключительного влияния России. После первого раздела, отмечает канд. ист. наук О.С. Каштанова (Ин-т славяноведения РАН), «зависимость Польши от России стала еще большей», «во всех важных вопросах король Станислав Август должен был считаться с мнением россий-
ского посла Отто Штакельберга» (3, с. 174). Однако в первые месяцы работы Четырехлетнего сейма Речь Посполитая вышла из сферы влияния России, что было связано с усилением оппозиции в связи с неудачами России в начале русско-турецкой войны и недовольством польского общества, вызванным «злоупотреблениями российских войск во время их переходов через территорию Речи Посполитой» (там же, с. 177).
После раздела 1772 г. власти Польши пытались найти возможность сохранить оставшиеся у нее территории. Часть магнатов и шляхты видели выход из сложившейся ситуации в заключении союза с Россией в случае новой войны с Турцией. Да и российское правительство после Русско-турецкой войны 1768-1774 гг. убедилось в ненадежности старых антиосманских союзов. В 1783 г. польский король, считая, что присоединение Крыма к России вызовет новую войну с Турцией, пишет казанский исследователь, д-р ист. наук Р.Р. Юсупов, «предложил заключить союз Польши и России против Порты» (11, с. 190). Переговоры о создании 75-тысячной польской армии начались, но не получили надлежащего завершения, так как Турция «не решилась в тот момент начать новую войну и косвенно согласилась на вхождение Крыма в состав Российской империи» (там же, с. 191).
В 1793 г. Екатерина II решилась на второй раздел Речи По-сполитой. Польский историк, профессор В. Кригзайзен анализирует Записку Екатерины II «Древние границы Руси на востоке», приложенную к протоколу заседания Совета при высочайшем дворе от 5 (16) февраля 1792 г. Этот документ мог бы прояснить побудительные мотивы императрицы. Записка открывается рассуждениями о западной границе Древней Руси. Указывается, что границей между Русью и Польшей служил Буг. Далее следует перечень «исторически российских» земель Речи Посполитой. Среди них значатся Минское воеводство с Мозырьским и Ржечицким поветами, Новогрудское воеводство со Слонимским и Волковысским поветами и др. Тем не менее в документе умалчивается «об обширных территориях, которые первоначально относились к Древней Руси и в интерпретации авторов Записки могли бы считаться российскими, но после первого раздела Польши остались в пределах Речи Посполитой: о западной части Оршанского повета, о южной части Полоцкого воеводства, о южных поветах Троцкого и Виленского
воеводств, о Брест-Литовском воеводстве и Кременецком повете на Волыни» (4, с. 197). Кригзайзен считает, что это упущение могло произойти «по недосмотру, а может быть, у авторов под рукой просто не оказалось данных, подтверждающих принадлежность этих земель к Киевской Руси» (там же). Он пишет, что принадлежность записки перу Екатерины II не может быть бесспорной, но «даже если Екатерина II не писала Записки собственноручно, это не исключает ее авторства» (там же, с. 198). Тем более, что императрица считается серьезным историком своего времени, автором «Записок касательно Российской истории» и других научных трудов. Окончательное решение о втором разделе Польши было принято 23 января 1793 г., когда Россия и Пруссия подписали соответствующий проект. К Пруссии отошли Гданьск, Торунь, Великая Польша и Мазовия, к России - Белоруссия, Правобережная Украина и Подолье. Польше удалось сохранить территорию площадью 212 тыс. кв. км. с населением 4 млн. человек, но она находилась под политическим контролем России. В. Кригзайзен заключает, что «трудно определенно ответить на вопросы, в какой мере содержание Записки связано с планами второго раздела Речи Посполитой или в ней изложены лишь общие контуры аннексионистской политики России, для чего и подбирались соответствующие аргументы из области "исторического права"» (там же, с. 204).
В 1795 г. был осуществлен третий раздел Польши. Поводом к нему стал марш одной из бригад польской армии на Краков в марте 1794 г. под руководством Т. Костюшко. Последний возглавил восстание и освободил крестьян от личной зависимости. Восставшие одержали победу под Рацлавицами, получили поддержку в Варшаве и Вильно. Под контролем правительства Костюшко оказалась значительная часть территории Польши. Была создана большая и боеспособная польская армия, но русские имели численное превосходство, и после многомесячных боевых действий Варшава пала перед армией А.В. Суворова. Польские территории вновь подверглись разделу: к Пруссии отошла часть Мазовии с Варшавой и часть литовских территорий, к Австрии - Малая Польша и часть Подля-шья, к России - украинские земли. Король Станислав Август Поня-товский был вывезен в Петербург, где скончался в 1798 г. Польское государство перестало существовать.
Современные историки поднимают вопрос о причинах падения Речи Посполитой, но не дают однозначного ответа. Так, Д. Норман пишет по этому поводу следующее: «Никакой анализ социально-экономических факторов не в состоянии объяснить, почему старая Речь Посполитая не могла быть преобразована и модернизирована, а должна была быть "съедена" соседями» (8, с. 332). Профессор Смоленского гос. ун-та Ю.Е. Ивонин утверждает, что, «анализируя международные факторы разделов Польши... их можно рассматривать с разных точек зрения: как функцию европейской системы государств, как следствие Французской революции конца XVIII в., как результат прусско-австрийского соперничества в Империи и германской политики территориальных обменов и "округлений", как следствие "негативной" польской политики и т.д.» (2, с. 160). Д-р ист. наук Б.В. Носов пишет о «внутренних» и «внешних» причинах упадка Речи Посполитой, упоминавшихся в польской историографии с конца XVIII в. Внутренние причины - это «польская анархия», условия развития страны, приведшие к катастрофе, ответственность за которую возлагалась «на саму "шляхетскую нацию" Речи Посполитой» (9, с. 241). Внешние причины изначально объяснялись нарушением политического равновесия, и только в XIX в. интерпретации этих причин стали отражать «кризис международной системы старого порядка» (там же).
Российский историк О.Б. Неменский (Ин-т славяноведения РАН) делает упор на то, что после разделов изменилось не только международное положение Польши, но и ее статус в отношении России на морально-психологическом уровне. «Если раньше, -пишет О.Б. Неменский, - "Восток" воспринимался не просто как культурно низший, но и как принципиально более слабый (вследствие самой своей "восточной" специфики), то теперь Польша сама оказалась в подчинении у "восточного деспота"» (7, с. 24-25). В результате в XIX в. внимание поляков переключилось с цивилизаторской миссии на Востоке «на идею противостояния России как священной борьбы по защите Европы от "орд с Востока"» (там же, с. 25).
С 1795 г. судьба поляков в значительной степени зависела от политики разделивших польские земли государств. Так, Пруссия создала на отошедших к ней территориях новые административные единицы - Западную Пруссию, Южную Пруссию, Нововосточную
Пруссию - и проводила там германизаторскую политику. Польские земли, вошедшие в состав Австрии, получили название Королевство Галиции и Лодомерии, а после третьего раздела - Новая Галиция. Она подчинялась находившемуся во Львове губернатору и управлялась с помощью абсолютистско-бюрократических органов. Положение польского населения в монархии Габсбургов было самым тяжелым. Россия же поделила отошедшие к ней земли на губернии, не ликвидировав там действовавших прежде институтов и оставив языком судопроизводства польский язык. В целом же, как отмечает Д. Норман, «большинство государственных институтов прежней Речи Посполитой после разделов исчезли вместе с ней» (8, с. 333). Однако жители Польши сумели пережить ее падение, а вместе с ними его пережили «их культура, языки, религии, социально-политические взгляды» (там же, с. 334).
Польский вопрос стал играть серьезную роль в европейской дипломатии уже в начале XIX в. Так, князь А. Чарторыйский, принадлежавший к ближайшему окружению Александра I, строил планы восстановления польского государства с помощью российского императора. Александр I не отвергал проекта Чарторыйского, но и не стремился провести его в жизнь, желая использовать его в целях дипломатического давления на своих союзников.
В ходе Наполеоновских войн французы добились успехов в борьбе с Австрией и Пруссией, что привело к захвату ими большей части польских территорий. В июле 1807 г. был заключен Тильзит-ский мирный договор, согласно которому принадлежавшие Пруссии польские земли подверглись переделу: из центральных районов с Варшавой и части Великой Польши с Познанью было образовано Княжество Варшавское во главе с союзником Наполеона саксонским королем Фридрихом Августом. Белостокская область отошла к России. В июле 1807 г. Наполеон даровал Княжеству Варшавскому радикальную конституцию, по которой Княжество стало «ограниченно-независимым» государством. Оно подчинялось Наполеону, но имело независимость в области административного управления, политики, просвещения и науки, военного дела. После войны с Австрией в 1809 г. к Княжеству «были присоединены Краков и Люблин» (8, с. 180). Княжество Варшавское несло «двойное бремя тяжелых военных налогов и расходов на содержание огромных французских гарнизонов» (там же).
Однако Наполеон проиграл войну в Европе, и на Венском конгрессе 1815 г. из большей части территорий Княжества Варшавского было создано Царство Польское, присоединенное к Российской империи и связанное с ней личной унией. «Вечно нейтральным» польским государством объявлялся Краков с окрестностями, остававшийся под опекой России, Австрии и Пруссии. Австрия сохраняла Галицию, а Пруссия получала западную часть Княжества Варшавского, из которой образовывалось Великое Княжество Познанское. Д-р ист. наук С.М. Фалькович (Ин-т славяноведения РАН) отмечает, что после Венского конгресса Россия, Австрия и Пруссия были вынуждены вести скоординированную политику в польском вопросе, так как они понимали, что «любое потрясение в одной из частей Польши неминуемо приведет к взрыву в двух других» (10, с. 299). Но это единство осложнялось одним обстоятельством: в 1815 г. Царство Польское по инициативе Александра I получило автономию и конституцию, поэтому Австрия и Пруссия опасались «дурного примера», который мог привести к революционным потрясениям. Однако, как пишет Д. Норман, ни одно из вышеуказанных эфемерных государств «не имело реального суверенитета и не смогло вновь сплотить весь польский народ под единым правлением» (8, с. 177).
Действительно, в первой трети XIX в. была весьма актуальной угроза революции в Европе, поэтому континентальные державы сплотились в борьбе с ней. Как пишет С.М. Фалькович, Польша «могла стать горячей точкой, и нужно было постоянно об этом помнить» (10, с. 304). Тем не менее великие державы не смогли предотвратить три польских освободительных восстания - ноябрьское восстание 1830-1831 гг. в Царстве Польском, Краковское восстание 1846 г. и январское восстание 1863-1864 гг. в Царстве Польском и на кресах. Ноябрьское восстание 1830-1831 гг. подготавливалось тайным обществом «Заговор подхорунжих»1 и было ускорено слухами о намерении Николая I провести мобилизацию в Царстве Польском с целью использования польских солдат для подавления революционного выступления в Бельгии. В период этого восстания было видно, что Пруссия, желавшая как можно скорее
1 Тайное общество «Заговор подхорунжих» было образовано в Варшаве в 1829 г., в него входили польские офицеры, представители интеллигенции и студенческая молодежь. - Прим. реф.
ликвидировать революционную угрозу, помогала России, однако помощь свою старалась не афишировать. Так, например, в апреле 1831 г. у русских возникла необходимость воспользоваться находившимся на прусской территории Торуньским мостом для переправы войск через Вислу. Командовавший этими войсками генерал И.И. Дибич через посла Алопеуса просил разрешения короля. Эту просьбу поддержал и российский император, поставивший вопрос о закупке в Пруссии провианта для армии. Фридрих Вильгельм III «в просьбе отказал, но позволил соорудить понтонную переправу» (там же, с. 306).
Польский фактор осложнял взаимоотношения России и Австрии, становился основой соперничества между ними. В то же время Австрия, как и Пруссия, была заинтересована в скорейшей ликвидации «польского мятежа» и также шла навстречу России, но «в еще большей степени, чем Пруссия, старалась при этом не компрометировать себя сотрудничеством с царизмом в глазах европейской общественности» (там же, с. 307). Что касается роли этого фактора в русско-прусских отношениях, то «здесь было меньше ярких проявлений, прежде всего потому, что прусские власти осуществляли более жесткую политику, не пытаясь заигрывать с польскими подданными короля» (там же, с. 303). Вена же, напротив, всячески заигрывала с поляками и добилась того, что верхушка польского общества стала связывать свои надежды на восстановление Польского государства с Габсбургами. Поляки, разочаровавшиеся в своих расчетах на царя, «видели в Габсбургской монархии опору, фактор влияния как на царизм, так и на западный мир» (там же, с. 307).
Итоги ноябрьского восстания описывает Д. Норман. «Все офицеры, служившие Национальному правительству, - пишет британский историк, - были автоматически разжалованы и лишены имущества. Польских солдат перевели в состав русской армии на Кавказе. Полевые суды приговорили всех повстанцев и их семьи к каторге: десятки тысяч поляков были отправлены в кандалах в Сибирь» (8, с. 184-185). В то же время, по утверждению С.М. Фалькович, «многие поляки не хотели подчиняться российской власти, стремились продолжить борьбу и новые военные силы для нее рассчитывали сформировать на Западе, тем более, что там они находили поддержку» (10, с. 321).
Д. Норман пишет, что «русско-польская война 1831 года склонила монархов Восточной Европы к принятию совместных мер по пресечению попыток переворотов, предпринимавшихся поляками» (8, с. 184). Однако он отмечает, что «добиться полной и эффективной координации действий так и не удалось» (там же). Следующее восстание вспыхнуло в Кракове в 1846 г. На этот год было намечено общепольское восстание, но оно не состоялось из-за арестов в Познани и Поморье, а также неудачных попыток провести боевые операции в Царстве Польском. Поэтому Краковская республика оказалась единственной польской территорией, где можно было организовать восстание. На трагический исход восстания повлияла враждебная позиция галицийских крестьян, на которых подействовала австрийская пропаганда. Д. Норман называет восстание 1846 г. «преждевременным», повлекшим за собой «ужасную "галицийскую резню"» (8, с. 184).
Январское восстание 1863-1864 гг. было последним крупным восстанием поляков в XIX в., но и оно было жестоко подавлено. Международная ситуация благоприятствовала вмешательству Петербурга в польские дела. В начале 1860-х годов, отмечает польский историк, д-р ист. наук Я. Зюлек, Россия стала предъявлять претензии к Франции в связи с тем, что «причины национального движения в Варшаве имеют корни в Париже» (14, с. 689). Русские дипломаты говорили, что, «если в Польше вспыхнет восстание, оно закончится кровавым подавлением, а Франция потеряет при этом свой политический вес (в Польше. - Реф.)» (там же). В январе 1863 г. действительно началось восстание в Царстве Польском, охватившее также часть литовских, белорусских и украинских земель. Поводом для восстания стало проведение рекрутского набора по спискам «политически неблагонадежных» лиц. Весной 1863 г. обсуждался вопрос о совместном выступлении Англии, Франции и Австрии по проблеме гарантирования полякам национальных свобод и независимой администрации. В тот период Наполеон III предлагал австрийскому императору восстановить Польшу под флагом Габсбургов, одновременно советуя заключить австро-франко-итальянский союз. Ответ австрийцев был уклончивым, но «это не мешало польским дипломатам надеяться, что помощь восстанию с Запада, раньше или позже, придет» (там же, с. 694). Однако в лагере повстанцев не было единства, а западные державы не
оказали им реальной помощи, направив при этом в августе 1863 г. ноту российскому императору, в которой на Россию налагалась «ответственность за последствия продолжения военных действий в Польше» (14, с. 696). Это была уже вторая нота протестного характера, на которую российское правительство отреагировало остро. Поэтому политическая ситуация в польском регионе для Запада «казалась безнадежной» (там же). Осенью 1864 г. русские разгромили последние партизанские отряды повстанцев. Сотни поляков погибли в боях или были казнены, тысячи сосланы на каторгу в Забайкалье, Сибирь и внутренние губернии России. Д. Норман утверждает, что у январского восстания практически не было шансов на успех. Ведь в то время Царство Польское «уже не имело никаких представительских институтов, а следовательно, и армии. Поэтому конфликт мог принять лишь форму партизанской войны, которая велась в глубине страны между самой крупной военной машиной Европы и добровольцами тайного, подпольного Национального правительства» (8, с. 185). Польский историк, магистр В. Дутка пишет, что еще в польской историографии 1864-1918 гг. появились «детерминистические мифы» о неотвратимости самого восстания и о его неизбежном поражении (12, с. 126).
В связи с этим интересны рассуждения поляков о будущем своей страны и польско-российских отношениях. Так, профессор ун-та г. Майнца (Германия) Х. Духхардт отмечает, что польской политической мыслью конца XIX - начала XX в. рассматривалось три варианта развития отношений с соседями: 1) создать славянскую конфедерацию вместе с Российской империей; 2) поднять Европу против России; 3) создать литовско-польско-украинскую федерацию в виде восточно-центральноевропейского союза, который «равным образом стал бы оборонительным по отношению ко всем соседним великим державам и смог бы, опираясь на собственный военный потенциал, гарантировать вооруженную защиту своей независимости и территориальной целостности» (1, с. 18). Однако ни один из этих вариантов не был реализован на практике. Более того, как пишет Х. Духхардт, Польша в то время «еще не могла в необходимой мере абстрагироваться от национальных требований и интересов и осознать посредством общего научно обоснованного европейского видения те перспективы, которые откры-
вались перед ней вследствие осознания принадлежности Польши к другому миру, чем царская империя» (1, с. 20).
Профессор МГУ им. М.В. Ломоносова Г.Ф. Матвеев полагает, что в конце XIX - начале XX в. польский вопрос был крайне важным, поскольку относился к разряду национальных, «т.е. таких, для решения которых требовалось существенное изменение статуса данной нации в империи» (6, с. 15). Он пишет, что в Петербурге «уже до войны прекрасно отдавали себе отчет в том, что не знают иного рецепта решить польский вопрос, кроме как начать контролируемый процесс восстановления польской государственности» (там же, с. 16). Польские историки, профессора Д. Липиньская-Наленч и Т. Наленч, утверждают, что в Российской империи «совершенно не считались с национальными устремлениями поляков», и с началом Первой мировой войны «царское правительство придерживалось антипольской позиции...» (5, с. 50). Оно не собиралось решать польский вопрос, «опасаясь тем самым разрушить целостность империи» (там же).
В начале XX в. в польских землях получило новый импульс национально-освободительное движение. Среди его наиболее активных представителей польский историк Д. Малышек выделяет Зыгмунта Милковского, известного писателя и общественного деятеля. Он поддерживал инициативы по восстановлению независимости Польши, исходившие от польской молодежи, и был ментором для Организации национальной молодежи. Он пользовался влиянием среди представителей эмиграционных и местных организаций, таких как Национальный союз рабочих и «Очаг», деятели которой собирались создать «польское подпольное государство» (13, с. 295). В начале Первой мировой войны Милковский проанализировал соотношение сил государств Антанты и центральных держав, «предсказав победу Франции, Англии и России» (там же, с. 300). В то же время он был враждебно настроен в отношении России, связывал будущее Польши с Западом и говорил о «необходимости создания польских независимых вооруженных бригад в западных государствах» (там же).
В августе 1914 г. население Царства Польского имело возможность познакомиться с позициями воюющих сторон по польскому вопросу. 9 августа к нему было обращено воззвание австро-венгерского и германского командований. Г.Ф. Матвеев отмечает,
что оно «было выдержано в духе концепции Ю. Пилсудского: мы, европейцы, несем вам освобождение от азиатов и т.п. - однако в нем ни слова не говорилось о том, что же будет с остальными частями разделенной Польши» (6, с. 16).
1(14) августа было опубликовано воззвание «К полякам» русского Верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Оно учитывало ожидания поляков, сформулированные национальными демократами, и содержало обещание воссоединить все части разделенной Польши «под скипетром русского царя» и предоставить ей свободу веры, языка и самоуправление. Однако Россия не спешила выполнять свои обещания. Как пишет Г.Ф. Матвеев, «до конца 1916 г., как только поляки заводили речь о перспективах послевоенного устройства их судьбы, официальные лица в Петербурге отсылали их к этому воззванию» (там же, с. 17).
Российское правительство вернулось к польскому вопросу в феврале 1917 г., но дебаты прервала Февральская революция. Впрочем, как пишут Д. Липиньская-Наленч и Т. Наленч, польский вопрос «впервые стал серьезно рассматриваться только после свержения царизма» (5, с. 51).
Список литературы
1. Духхардт Х. Дискуссия о Европе в Германии, Польше и России на исходе XIX в. // Россия, Польша, Германия: История и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре. - М.: Индрик, 2009. - С. 14-22.
2. Ивонин Ю.Е. «Второе ниспровержение альянсов» и разделы Польши // Там же. - С. 160-173.
3. Каштанова О.С. Выход Речи Посполитой из сферы российского влияния и альтернатива польско-прусского сближения в первые месяцы работы Четырехлетнего сейма, (октябрь 1788 - январь 1789 г.) // Там же. - С. 174-194.
4. Кригзайзен В. Рассуждения Екатерины II об истории Древней Руси. К вопросу о замысле второго раздела Речи Посполитой // Там же. - С. 195-210.
5. Липиньская-Наленч Д., Наленч Т. Начало // Белые пятна - черные пятна: Сложные вопросы в российско-польских отношениях. - М.: Аспект Пресс, 2010. - С. 50-73.
6. Матвеев Г.Ф. Начало // Там же. - С. 15-50.
7. Неменский О.Б. Асимметрия польско-русских отношений: Исторические причины и современные проявления // Звенья. - М., 2011. - № 1. - С. 11-38.
8. Норман Д. Сердце Европы. - М.; Вроцлав: Летний сад; Коллегиум Восточной Европы им. Яна Новака, 2010. - 527 с.
9. Носов Б.В. «Упадок Речи Посполитой» и разделы Польши в общественной и исторической мысли европейских стран XVIII - начала XIX в. // Россия, Польша, Германия: История и современность европейского единства в идеологии, политике и культуре. - М.: Индрик, 2009. - С. 231-251.
10. Фалькович С.М. Польский вопрос во взаимоотношениях России, Австрии и Пруссии накануне и в период восстания 1830-1831 гг. в Королевстве Польском // Там же. - С. 299-335.
11. Юсупов Р.Р. Россия и Речь Посполитая накануне Русско-турецкой войны 1787-1791 годов // Историки-слависты МГУ. - М.: Ин-т славяноведения РАН, 2011. - Кн. 8: Славянский мир: В поисках идентичности. - С. 188-195.
12. Dutka W. W sidlach determinizmu. Mity nieuchronnosci powstania styczniowego w polskim pismiennictwie historycznym 1864-1918 z perspektywy postmodernis-tycznej teorii historiografii // Archiva temporum testes: Zrodla historyczne jako pod-stawa pracy badacza dziejow: Ksiçga pamiqtkowa ofiarowana prof. S. Olczakowi. -Lublin: Towarzystwo naukowe KUL, 2008. - S. 126-142.
13. Malyszek D. Zygmunt Milkowski wobec polskiej aktywnosci niepodleglosciowej w latach 1908-1914 // Ibid. - S. 291-304.
14. Ziolek J. Wokol sprawy polskiej, (1861-1864) // Ibid. - S. 688-699.
2012.03.023. КОНОРЕВА И.А. СОВЕТСКИЙ СОЮЗ И ИНДОКИТАЙ, 1943-1976. - Курск: Изд-во Курск. гос. ун-та, 2011. - 370 с.
Ключевые слова: Советский Союз; внешняя политика; государства Индокитая.
В монографии профессора кафедры всеобщей истории Курского государственного университета, д-ра ист. наук И.А. Коноре-вой анализируются различные аспекты политики Советского Союза в отношении государств Индокитая. Хронологические границы работы - Тегеранская конференция 1943 г. и объединение Вьетнама под руководством коммунистов в 1976 г. Книга состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка и приложений.
В главе первой дается обзор историографии, анализируется источниковая база исследования. Взаимоотношения Советского Союза с государствами Индокитая отражены в исследованиях отечественных и зарубежных историков. Отечественные исследования 1950-1980-х годов содержали первые оценки советской политики в отношении государств индокитайского региона, в первую очередь это касалось отношений СССР с Демократической Республикой Вьетнам. И.А. Конорева отмечает, что «несмотря на большую сте-
