CC BY
6
ТИПОЛОГИЯ
2012.02.011-013. СТАТЬИ ПО ТИПОЛОГИИ. (Сводный реферат).
2012.02.011. МУРЯСОВ Р.З. Императив в разноструктурных языках в контрастивно-типологическом плане // Вестн. Башкир. ун-та.-Уфа, 2011. - Т. 16, № 2. - С. 369-375.
2012.02.012. АМАТОВ А.М., ОНИЩЕНКО А.В. Типологический аспект глагольной переходности // Вестн. Башкир. ун-та. - Уфа, 2011. - Т. 14, № 3. - С. 45-66.
2012.02.013. НАХИД Ш.Д. Выражение видо-временных значений глагола в русском и персидском языках (Общефактическое значение НСВ и его персидские соответствия) // Вестн. МГОУ. Сер. «Лингвистика». - М., 2011. - № 1. - С. 156-160.
В статье (011) автор исследует императив в разноструктурных языках: русском, немецком, английском, французском, татарском, башкирском. Прототипическим значением императива в разных языках является «побуждение кого-либо к выполнению какого-либо действия». Универсальным свойством императива в разных языках является его особая синтаксическая роль в организации текста. В плане содержания категория побуждения представляет собой многоступенчатую шкалу семантических признаков с разной степенью категоричности или интенсивности волеизъявления говорящего: от категорического приказания, не допускающего невыполнения до вежливой просьбы, просьбы-пожелания и мольбы. В морфологическом плане общим для индоевропейских и тюркских языков в оппозиции форм числа является слабая маркированность единственного и сильная маркированность множественного числа.
Общим для поля побуждения является семантический инвариант «побуждение адресата речи к совершению действия, выраженного глаголом» (при прямом императиве) или «какого-либо другого действия, соответствующего волеизъявлению говорящего, но которое может быть осуществлено третьим лицом, не-адресатом речи» (при косвенном, или опосредованном, императиве).
Сравнивая категорию императива в разных языках, следует различать его прототипическое значение, которое должно быть тождественным в сопоставляемых языках, и второстепенные, допол-
нительные семантические наслоения, которые в разных языках могут и не совпадать.
Универсальным свойством императива в разных языках является его особая синтаксическая роль, особый синтаксический ранг в синтаксической парадигматике и организации текста. Как известно, предложения с императивом играют значительную роль в их традиционной классификации по коммуникативной установке.
Многообразие формальных средств семантической категории побуждения обусловливает также многообразие ее семантических оттенков. Грамматический императив, т.е. императивное наклонение, представляет собой более или менее нейтральный способ выражения инвариантного семантического признака побуждения. Диапазон данной семантической категории охватывает богатый спектр более конкретных семантических признаков от грубого окрика-приказа до мольбы и деликатной, мягкой просьбы, переходящей в пожелание в мягкой и дипломатической форме. Эти дробные семантические подтипы категории побуждения находят свое разграничение и языковое оформление в специальных формах.
Функционально-семантическое поле побуждения в разных языках имеет сложную формально-языковую и семантическую структуру. Оно располагает грамматической доминантой.
Помимо морфологических средств анализируемое поле структурировано рядом языковых средств, прежде всего синтаксических в виде специальных моделей, часто безглагольных предложений, которые могут состоять из существительного, наречия, предложной группы, междометия.
В плане содержания категория побуждения представляет собой многоступенчатую шкалу семантических признаков с разной степенью категоричности или интенсивности волеизъявления говорящего: от категорического приказания, не допускающего невыполнения, до вежливой просьбы, просьбы-пожелания и мольбы.
В морфологическом плане общим для всех языков в оппозиции форм числа является слабая маркированность единственного числа и сильная маркированность множественного числа. Во всех языках форма ед. числа равна основе (с некоторыми ее морфоноло-гическими модификациями), в то время как форма мн. числа имеет специальные морфологические показатели, правда совпадающие с формами индикатива. Исключение в этом отношении составляет
императив английского языка, в котором центральная форма императива не имеет формальных различий.
Во всех языках императив является основной формой образования побудительных предложений.
Синтаксическая особенность императива состоит в том, что он образует, как правило, односоставные предложения, так как субъект действия, выраженного императивом, всегда один и тот же и ясен из самой глагольной формы (2-е лицо, собеседник).
Парадигматические ограничения в косвенных наклонениях проявляются в разных языках по-разному. Так, прототипической морфологической моделью императива, свойственной всем шести языкам, является двухчленная парадигма: 2-е лицо ед. числа и 2-е лицо мн. числа. В отличие от других языков императив в немецком языке образует четырехчленную парадигму - так называемую вежливую форму, совпадающую с 3-м лицом мн. числа, которая употребляется только с местоимением Sie и форму 1-го лица мн. числа.
В статье (012) рассматривается категория переходности глагола в типологическом аспекте как одна из фундаментальных категорий естественного языка. В силу отсутствия строгой корреляции между семантической категорией переходности и трансформационным потенциалом предикативных конструкций в анализе глагольных предикатов предлагается различать лексико-семантичес-кий и функционально-синтаксический критерии.
Проблема субъектно-объектных отношений и связанная с ней категория глагольной переходности, являются наиболее сложными и спорными вопросами языкознания. Синтаксическая типология, возникшая в конце XIX в., была связана с открытием эргативной конструкции в индоиранских, кавказских, эскимосо-алеутских, баскском и многих других языках. Эргативную конструкцию отличает то, что подлежащее при переходном глаголе-сказуемом получает особое падежное и согласовательное оформление, отличное от оформления подлежащего при непереходном глаголе. Такое оформление предложения называется эргативным, оно существенно отличается от более привычной номинативной (или аккузатив-ной - по выделяемому падежу) конструкции, при которой подлежащее выражается одинаково при переходном и непереходном глаголе-сказуемом, а прямое дополнение - отличным от него образом (например, через винительный падеж в русском и в большин-
стве других индоевропейских языков). Позже была обнаружена и другая специфическая конструкция - активная. При таком типе синтаксического построения, независимо от переходности глагола, единообразно оформляется активный производитель действия -агенс (выраженный подлежащим переходного глагола и непереходного глагола действия), противопоставленный пассивному па-циенсу (выраженному прямым объектом переходного глагола и подлежащим глагола состояния). Так, в частности, устроено предложение в ряде языков коренного населения Северной Америки.
В общеиндоевропейский период на раннем этапе отсутствовало противопоставление категорий переходности и непереходности глаголов, категории пассивности. В этом усматривают одно из косвенных свидетельств об изначальном активном строе древнейшей ступени общеиндоевропейского языка.
Имеется также ряд других конструкций, однако потенциально возможные варианты тождественного / различного оформления подлежащих и прямых дополнений переходных и непереходных глаголов реализованы в языках мира далеко не полностью. Выбор конструкций определяется действием трех факторов: противостоящими друг другу тенденциями к экономии формальных средств и к смыслоразличительности, а также фактором мотивированности. В трех наиболее часто встречающихся конструкциях первые две тенденции сбалансированы и к тому же эти конструкции в высокой степени (хотя и по-разному) мотивированы. В других потенциально возможных конструкциях либо отсутствует баланс, либо, при его наличии, низка мотивированность, а некоторые из возможных конструкций отмечены как дисбалансом, так и немотивированностью.
Первым критерием, который может быть принят для характеристики единицы типологического сопоставления, должен быть критерий функционального тождества сопоставляемых явлений.
При типологическом анализе универсальное определение частей речи основывается на синтаксических характеристиках, тогда как морфологические параметры выступают в качестве дополнительных, значимых для флективных и агглютинативных языков. В качестве дополнительных выступают и семантические свойства, существенные прежде всего для идентификации частей речи в разных языках.
В системе английского языка категория переходности / непереходности (транзитивности / интранзитивности) глаголов тесно связана с категорией залога (глагольной категорией, выражающей различные отношения между субъектом и объектом действия, имеющие свое морфологическое выражение в форме глагола). В плане значения обе эти категории выражают отношения в системе «субъект - предикат - объект», и способность глагольной лексемы участвовать в залоговых преобразованиях во многом зависит от такого элемента ее семантики, как переходность / непереходность.
Категория переходности / непереходности отражает в широком понимании характер синтаксических свойств глагола в предложении с точки зрения наличия / отсутствия у него прямого дополнения: The man is writing (vt) a letter - The children are playing (vi) on the playground; в узком понимании - характер значения глагольной лексемы, требующей или не требующей дополнения: to read, to build (прямое дополнение чаще всего присутствует или подразумевается) - to meditate, to conjure (прямое дополнение невозможно). Содержательная сторона категории переходности / непереходности - передача типа субъектно-предикатно-объектных отношений: переходность - направленность действия субъекта на объект, непереходность - замкнутость действия в сфере субъекта.
Отношение субъекта к действию в большей части языков получает свое выражение в личных окончаниях глагола; отношение же действия к объекту может быть выражено падежным управлением или примыканием, в зависимости от типа языка.
Наличие в языках сходных грамматических категорий, хотя и имеющих несколько различное морфологическое выражение, не всегда свидетельствует об их типологическом подобии. Необходимо также учитывать их распределение и функциональное использование.
В современной лингвистике наметились два подхода к вопросу о переходности глагола (и, соответственно, глагольного предиката, простого или сложного): семантический и синтаксический. Семантически переходность связана с распространением действия на тот или иной объект и, очевидно, допускает определенную градацию. В этой связи целесообразно ввести следующие семантические типы переходности в зависимости от степени выраженности:
• направленное действие;
• воздействие;
• каузативность.
Направленность предполагает, что действие лишь распространяется на объект, который сам в его реализации не участвует. К переходным глаголам первого типа относятся, например, глаголы перцепции и ряд других.
Воздействие включает в себя уже не только направленность действия, но и подверженность объекта этому действию, хотя еще не подразумевает, что последний претерпел то или иное изменение. Впрочем, результат воздействия может быть выражен другим предикатом, и тогда глагол, выражающий воздействие, будет описывать причину.
Наконец, каузативность означает определенные изменения в состоянии объекта, вызванные воздействием, оказанным на него со стороны субъекта. Таким образом, являясь, по сути, наиболее выраженным в семантическом отношении типом переходности, каузативность включает в себя все три ступени: направленность, воздействие и терминальное изменение состояния объекта. Три семантических типа переходности автор рассматривает на следующих примерах:
I a. I saw the door.
b. I pushed the door.
c. 1 opened the door.
Во всех трех приведенных примерах употребляются переходные глаголы, однако в английском языке широко распространено явление лабильности, или способности глагола выступать в двух диатезах как в качестве переходного, так и непереходного: Не broke the сир - The сир broke.
При присвоении глаголу той или иной синтаксической категории учитываются трансформационные возможности предиката, но не его внутренняя семантика. При таком подходе получается, что один и тот же глагол обладает некоторым набором синтаксических категорий, образующих парадигму и реализуемых в конкретном типе синтаксической конструкции. Лабильность же с точки зрения трансформационного потенциала следует рассматривать как способность глагола вступать в синтаксические связи, как допускающие пассивизацию, так и не допускающие ее. Наконец, наличие
у глагола ряда квантитативных категорий не может представлять особой проблемы (например, стоит ли рассматривать эти единицы как один глагол или как разные).
Статья (013) посвящена анализу основных трудностей употребления НСВ и СВ в русском языке в сопоставлении с персидским языком. Анализируется семантика глаголов НСВ в общефактическом значении и в сравнении с семантикой глаголов СВ.
Вопрос о значении каждого из видов русского глагола является актуальным для иностранцев, изучающих русский язык. Категория аспектуальности в разных языках характеризуется многообразием не только внешних форм своего выражения, но и значительным многообразием внутреннего содержания. Те или иные значения протекания и распределения действия во времени выражаются аспектуальными категориями многих языков, но в разных языках эти значения конкретизируются в разных направлениях. В персидском языке категория вида не получила четкого грамматического выражения. Аспектуальные оттенки в нем проявляются во временных формах, которые могут выражать завершенность и незавершенность действия, его длительность, повторяемость и т.д. Основные трудности определения грамматических значений персидского языка аналогичных значениям русского СВ и НСВ заключаются в следующем.
В персидском языке можно говорить о трех основных временах глагола: настоящем, прошедшем и будущем, каждое из которых представлено несколькими временными формами. В формах будущего и настоящего времени в персидском языке противопоставление значений СВ и НСВ, характерное для русского языка, выражено значительно более отчетливо, чем в формах прошедшего времени. Поэтому далее в работе автор ограничивается анализом форм глаголов прошедшего времени.
Исследованный материал позволил автору сделать следующий вывод: из наиболее трудных значений русских глаголов для персидскоговорящих студентов является обобщеннофактическое, так как нет однозначного соответствия между обобщенно-фактическим значением НСВ и его персидскими эквивалентами, и определить точное значение возможно только при наличии модальных и обстоятельственных слов.
М.Х. Шахбиева
