CC BY
15ступности, есть ли «криминально чистые» образования. Интересных тем для диссертационных исследований, как подчеркивает автор, много и среди них такие: «маргинализм и преступность», «системно-информационная зависимость преступности от специфики социальных слоев».
В новых социальных условиях необходим также новый взгляд на преступность - не только через преступления и лиц, их совершающих, но и через другие явления. К ним, по мнению автора, в первую очередь относятся: виктимологические проявления, т.е. жертва преступления, латентная часть преступности, социальные условия преступности и ее последствия. Все это позволяет шире взглянуть на преступность. Конструкция преступности в узком смысле - «преступность - преступник» - и в указанном широком смысле, как два концентрических круга - один внутри другого. В центре всех понятий, определений и т.д. находится «ядро» преступности. В данном случае преступность представляет некую систему постепенно расширяющихся от «ядра» концентрических кругов; чем круг шире, тем шире соответствующие понятия и определения. По существу, «преступность - это особого рода криминальное пространство. Его можно представить так: преступность -это преступления; преступность - это лица, совершающие преступления; преступность - это причины преступления; преступность -это жертвы преступления. Кроме того, преступность - это ее социальные условия; преступность - это ее латентная часть; преступность - это ее последствия» (с. 27). Преступность в нашей стране автор определяет одним словом - «коррупция». К этому, однако, добавляет: сопряженная с организованной преступностью (с. 11).
Е.В. Алферова
2011.04.035. ХОЛДЕР Дж. ВЗЯТОЧНИЧЕСТВО КАК ФОРМА ПРЕСТУПНОГО ПОВЕДЕНИЯ.
HOLDER J. Bribery as a form of criminal wrongdoing // Law quart. rev. - L., 2011. - Vol. 127, January. - P. 37-54.
Джереми Холдер - профессор уголовного права Лондонского королевского колледжа, бывший член Правовой комиссии Англии и Уэльса. Автор пытается разобраться с причинами криминализации взяточничества - деяния, запрещенного еще Великой хартией,
а также рассматривает новеллы Закона о взяточничестве 2010 г. (Br^ry Act).
Автор считает, что обоснованием уголовного преследования взяточничества является характер и степень отдаленного вреда, который может наступить, если взяточничество останется безнаказанным (притом что гражданско-правовые санкции тут неэффективны).
Отдаленный вред от коррупции выражается в следующем.
1. Она «разъедает» политическую и экономическую жизнь, порождая недолжные мотивы для принятия решений, создает политическую нестабильность, сдерживает рыночные механизмы, подрывает законность, тормозит развитие, истощает ресурсы, разрушает доверие к принимающим решения субъектам, ведет к несправедливости, неправосудности, неэффективности.
2. Коррупция есть везде, но в бедных странах она поистине смертоносна, поскольку способна, например, те средства, которые предназначены для приобретения лекарств для детей и строительства больниц, перенаправить на зарубежные счета и возведение дворцов.
3. Коррупция способствует распространению организованной преступности и терроризма.
4. Государства с высоким уровнем коррупции не в состоянии обеспечить соблюдение прав человека.
5. Компании, приспособившиеся к ведению бизнеса с помощью взяток, при реализации товаров и услуг фактически занимаются накоплением ресурсов для подпитки коррупции. Коррупция способствует вложению средств в никому не нужные проекты.
Есть ли альтернативы уголовно-правовым санкциям за взяточничество? Автор рассматривает их в параграфе статьи, названном «Гражданские меры и защита общественных благ». На самом деле речь в нем идет прежде всего об административных санкциях. Агентство по финансовому обслуживанию (FSA) уполномочено за некоторые случаи нарушений в финансовой сфере (например, за нарушения разработанных самим же Агентством Принципов ведения бизнеса), в том числе и за получение взяток, штрафовать компании на неограниченные суммы. Это административные взыскания, наложение которых происходит вне рамок уголовного судопроизводства.
Например, в 2009 г. страховой брокер «Aon Ltd» был оштрафован на 5,25 млн. фунтов за нарушение третьего принципа ведения бизнеса («фирма должна проявлять разумную заботливость для ответственной и эффективной организации и контроля своих дел с адекватными системами управления рисками»; управление рисками в данном контексте, подчеркивает автор, предполагает и учет возможной коррумпированности работников).
Что же касается варианта привлечения за взяточничество собственно к гражданской ответственности, то такие возможности недостаточно эффективны. Как отметила в 2007 г. Правовая комиссия в своей записке по реформированию законодательства о взяточничестве, существующие ограничения на компенсацию «чисто экономического вреда» могут затруднить предъявление исков о небрежности за убытки, причиненные взяточничеством. Есть проблемы с доказыванием. Однако даже если бы их не существовало, сомнительно, чтобы такие меры служили достаточным устрашающим фактором для коррупционеров.
В отличие от старого законодательства, новый Закон о взяточничестве 2010 г. не проводит различий между коррупцией в публичной и частной сферах. Такой подход критикует профессор П. Олдридж в своей работе 2008 г. «Реформируя институт взяточничества»1. Он считает, что эти случаи требуют различного отношения. В публичной сфере служащие не вправе получать какое-либо вознаграждение от кого бы то ни было помимо своего работодателя, иначе получается, что они торгуют тем, что продавать нельзя, например правосудием. А при коррупции в частном секторе страдает прежде всего честная конкуренция. Таким образом, поведение, которое достаточно распространено в частной сфере и взяточничеством не является (так называемые платежи для упрощения и корпоративное гостеприимство («facilitation» payments and corporate hospitalitу), подпадает под понятие взяточничества, если осуществляется в сфере публичной. Дж. Холдер считает, что доводы Олдриджа подталкивают к тому, чтобы для частного сектора ввести некоторые исключения в отношении, например, малозначительных подарков. Подобные и даже значительно более широкие исключения уже известны практике. Например, Закон США 1977 г.
1 См.: Alldridge P. Reforming Bribery. - L., 2008.
о коррупции за границей (US Foreign Corrupt Practices Act) не считает уголовно наказуемым взяточничеством платеж иностранному чиновнику для того, чтобы ускорить или гарантировать выполнение какой-либо рутинной процедуры.
В качестве довода за дифференцированное отношение к подкупу в частной и публичной сферах и против криминализации взяточничества в частном секторе нередко приводят существование специального законодательства о защите конкуренции.
Автор считает, что с точки зрения права важна не сфера, в которой имеет место подкуп (частная или публичная), а тот факт, что в силу выполняемых лицом функций оно не должно впадать в зависимость от предоставления или обещания каких-либо преимуществ. И новое законодательство о взяточничестве 2010 г. исходит именно из такого понимания. Дж. Холдер заключает, что криминализация взяточничества вне зависимости от того, в какой сфере оно имело место и был ли конкретным деянием непосредственно причинен вред, вполне оправданна.
Е.Г. Афанасьева
2011.04.036. СИТНИКОВА А.И. ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА В УГОЛОВНОМ ПРАВЕ: ДОКТРИНАЛЬНЫЕ МОДЕЛИ И ЗАКОНОДАТЕЛЬНЫЕ КОНСТРУКЦИИ. - М.; Берлин: Инфотропик Медиа, 2011. - VIII, 119 с.
Современное уголовное законодательство России обеспечивает противодействие преступности не только уголовно-правовыми запретами, но и нормами-исключениями, согласно которым деяния, формально содержащие признаки преступления, таковыми не являются в силу их общественной полезности либо социальной приемлемости. УК РФ содержит шесть видов обстоятельств, исключающих преступность деяния: необходимая оборона (ст. 37), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 38), крайняя необходимость (ст. 39), физическое или психическое принуждение (ст. 40), обоснованный риск (ст. 41), исполнение приказа или распоряжения (ст. 42). Однако недостатки законодательных конструкций института обстоятельств, исключающих преступность деяния, дают возможность следствию и суду занимать позицию с обвинительным уклоном в отношении лиц, проявивших социальную активность, направленную на защиту
