CC BY
213
включились Хадж-Амин эль-Хуссейни, египтянин Хасан эль-Банна и его «Исламское братство», другие общественные и политические деятели мусульманского мира.
В заключение автор отмечает, что нацистская пропаганда проходила на политической и идеологической основе с одинаковым использованием идеологии германского нацизма, радикального арабского национализма и радикального военизированного ислама.
О.В. Бабенко
2010.03.020. ФИЛИТОВ А.М. ГЕРМАНИЯ В СОВЕТСКОМ ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКОМ ПЛАНИРОВАНИИ, 1941-1990. - М.: Наука, 2009. - 333 с.
Ключевые слова: Германия и Советский Союз, 1941-1990 гг., эволюция внешнеполитических контактов, советская дипломатия.
В монографии главного научного сотрудника ИВИ РАН, доктора исторических наук А.М. Филитова продолжены его исследования советско-германских отношений. Книга базируется на разнообразных, нередко впервые вводимых в оборот источниках и широком круге отечественной и зарубежной литературы. А. М. Филитов провел многолетние поиски в Архиве внешней политики России, Архиве Коминтерна при РГАСПИ, РГАНИ, ГАРФ и других архивохранилищах, включая немецкие, австрийские, английские.
Обращаясь к историографии вопроса, Филитов подчеркивает, что если говорить о концептуальной стороне работ современных российских авторов, пишущих о Германии и германском вопросе, то при всем разнообразии можно выделить в них нечто общее. Констатируется принципиальная общность национальных интересов наших стран, отсюда тезис, что советская политика была ориентирована на вполне позитивные ценности - мир, снижение напряженности, единство Германии на компромиссной основе. Но вот методы, как считают сторонники данного подхода, были зачастую неадекватные, потому и результат получился противоречащий тому, что задумывалось.
Такая концепция имеет приверженцев и в западной историографии, прежде всего немецкой (называются имена В. Лот,
Р. Штейнингер, Д. Штаритц, Э. Шерстяной, Г. Бензер, В. Отто, причем последние три начали свою деятельность в ГДР и противостоят традиции русофобии). Оборонительный и нацеленный на компромисс с Западом характер советских планов в германском вопросе отмечают ирландский историк Дж. Робертс и норвежец М.С. Бьернстад. Диаметрально противоположна этой концепции та, что постулирует советскую агрессивность, намерение захватить или поставить под свой контроль Германию и всю Европу. Приверженцев этой концепции немного, из более-менее авторитетных можно назвать немецкого историка Г. Веттига. Самым же широким признанием пользуется третья концепция, которую можно назвать «средней» или «промежуточной». За СССР признается намерение «контролировать», или «поработить», или «советизировать» (семантика тут может быть различной) лишь часть Германии - восточную, в которой он осуществлял свои функции оккупационной державы. Советский экспансионизм, как утверждается этими авторами, имел место, но в ограниченных масштабах. Эта концепция объединила представителей самых различных воззрений, в том числе Г. Грамль, В. Лот, У. Смайсер, Й. Фошевот, К. Руггенталер, М. Уль. Филитов считает, что его собственная позиция близка к постревизионизму, который «переживает не лучшие времена», тем не менее хоронить его пока еще рано (с. 11, 12).
Содержание книги выстроено по тематически-хронологическому порядку и состоит из восьми глав: 1. «1941-1945 гг.: плюрализм в планировании». 2. «1945-1949 гг.: планирование или реагирование?». 3. «1949-1952 гг.: генезис и характер "битвы нот"». 4. «Год 1953-й: упущенные возможности». 5. «1954-1958 гг.: от "нормализации" к кризису». 6. «1958-1964 гг.: кризисная дипломатия Хрущёва». 7. «1964-1970 гг.: на пути к разрядке». 8. «19701990 гг.: два государства или одно?»
Рассматривая планирование в отношении Германии в годы войны, Филитов останавливается на предложениях комиссий при Наркоминделе, возглавлявшихся Литвиновым, Майским, Ворошиловым. В первой из них лейтмотивом была тема послевоенного расчленения Германии, во второй - репараций и использования труда немцев. Деятельность третьей - «главной», «комиссии Ворошилова», по мнению Филитова, заслуживает отдельного монографического исследования. Самое важное ее отличие от двух пре-
дыдущих комиссий состояло в том, что она исходила из принципа сохранения единого германского государства с центральным правительством и силовой компонентой (с. 63). Материалы работы «комиссии Ворошилова» дают основания для следующих выводов: там высказывались разные взгляды, сталкивались разные мнения. Результирующий вектор был таков: образцом для послевоенной Германии должна быть не «советская», не «социалистическая», а веймарская, буржуазно-демократическая модель. Все дальнейшие действия - чистку госаппарата от нацистов и возмещение ущерба жертвам гитлеровской агрессии - должно было выполнять правительство единого германского государства, разумеется под контролем союзников (с. 67). Комиссия Ворошилова была «единственным органом, где формулировалась советская позиция по обсуждавшимся ЕКК документам о капитуляции Германии» (с. 70).
Потсдамское соглашение, подписанное 2 августа 1945 г. главами трех государств антигитлеровской коалиции - СССР, США и Великобритании, пишет Филитов, стало основным документом, определившим общую политику союзников в Германии, - известные «4 Д» (демилитаризация, денацификация, декартелизация, демократизация). Политические принципы решения германского вопроса были согласованы главами трех великих держав на Потсдамской конференции практически без дискуссии. Особой работы по формулировкам соответствующих положений с советской стороны накануне конференции не проводилось. Советская позиция вырабатывалась в «комиссии Ворошилова», но подготовленные ею документы оказались невостребованными во время капитуляции. Отдельные их части были обнародованы односторонними актами победителей: военные - в Декларации о поражении Германии от 5 июня 1945 г., политические - в Потсдамском соглашении. За основу согласованного текста был принят американский проект (с. 103).
Обращаясь далее к послевоенному периоду, автор подчеркивает, что советская нота по германскому вопросу, врученная заместителем министра иностранных дел А.А. Громыко послам США, Великобритании, Франции 10 марта 1952 г., стала центральным событием того периода, характеризуемого как пик или разгар конфронтации. Этот документ и последовавший за ним четырехкратный обмен посланиями между дипломатическими ведомствами
СССР и западных держав, получивший название «битва нот», был и остается центральным пунктом дискуссии историков. История данной проблемы принадлежит к тем редким феноменам, при которых «чем больше появляется относящихся к ней документов, тем больше возникает связанных с ней вопросов и тем труднее вынести по ней окончательный исторический приговор» (с. 138).
Одно из объяснений этого шага советской дипломатии - попытка вновь договориться с Западом. Наиболее активную роль в плановой работе МИД по подготовке ноты 10 марта 1952 г. играл человек, с 1949 г. из него удаленный, - В.М. Молотов. Весь документ, по его словам, «был направлен на критику трех оккупационных держав - США, Великобритании и Франции», а правительство Аденауэра нигде не затрагивалось и, более того, приглашалось участвовать в создании Общегерманского учредительного совета. По мнению немецкого историка Веттига, эта нота была реакцией на растущую «суверенизацию» западногерманского государства. Филитов возражает ему, считая, что Веттиг игнорирует два очевидных факта: во-первых, что советские проекты были направлены никак не на агрессию, не на «подрыв» ФРГ, а на «отграничение» от нее и на предотвращение «подрыва» ГДР, т.е. носили оборонительный, консервативный характер, а во-вторых, то, что в советском планировании отражались и другие, более альтернативные, некон-фронтационные (или менее конфронтационные) подходы (с. 169).
Рассматривая противоречия между «жестким» подходом Сталина и его единомышленников и «умеренной» линией группы Молотова в деле решения германского вопроса, автор резюмирует: «Если Сталин и его единомышленники действительно думали о "тактическом маневре" и "операции в пропагандистской войне", то для "группы Молотова" шла речь, по-видимому, о большем - попытке найти какие-то центристские, компромиссные варианты, дабы добиться развязки германского вопроса или, по крайней мере, предотвратить его обострение» (с. 170). Молотов избегал всякого конфликта со Сталиным, не отстаивал свои в принципе разумные взгляды, и тут же брал под козырек, если сталкивался с противоположным мнением первого лица. В условиях острой конфронтации и непримиримой позиции Запада сталинская установка была более реалистичной и оправданной.
Слабость режима в ГДР, обнаружившаяся в ходе июньских событий 1953 г., и стабилизация положения в ФРГ, выразившаяся в убедительной победе Аденауэра на выборах в сентябре 1953 г., позволили дипломатии западных держав впервые в послевоенный период перехватить инициативу в германском вопросе. Запад стал форсировать созыв конференции по общегерманским делам и настаивал на проведении безотлагательных общегерманских выборов (с. 203). Особое внимание автор уделяет далее «кризисной дипломатии» Хрущёва 1958-1964 гг., возведению Берлинской стены 13 августа 1961 г., что стало «вторым днем рождения ГДР». Это событие оказало разнообразное воздействие на политику в сфере решения германского вопроса и, по мнению некоторых политиков и исследователей, привело к последующей разрядке международной напряженности, а такого западногерманского политика, как социал-демократ В. Брандт, подтолкнуло к проведению новой восточной политики. Вилли Брандт оказался для СССР «оптимальным партнером» (с. 294). Переговоры по дипломатическим каналам после того, как Брандт стал канцлером, привели к подписанию 12 августа 1970 г. Московского договора. Заключение и вступление в силу «восточных договоров», по мнению Филитова, оказало парализующее влияние на советское внешнеполитическое планирование в отношении Германии, и в 1970-1990 гг. стоял вопрос: два государства или одно? (с. 304).
Далее, особенно в период перестройки, происходили постоянные подвижки в советской позиции по германскому вопросу. В конце перестройки, в декабре 1989 г., после своего визита в Москву тогдашний министр иностранных дел ФРГ Геншер посчитал, что «советское руководство уже настроилось на признание неизбежности объединения Германии» (с. 309). В связи с этим рассматриваются позиции Горбачёва, Шеварднадзе и других лидеров перестройки и в конечном счете их согласие на членство объединенной Германии в НАТО. В результате обсуждения в рамках советского МИД советская сторона приняла «пакет договоренностей», которые окончательно «закрыли» германский вопрос, заключает Фили-тов (с. 313).
В результате исследования автор приходит к следующим выводам. В советском планировании отсутствовали направления решения германской проблемы, которые предусматривали бы «завое-
вание» всей Германии, ее «советизацию» - либо путем экспорта революции, либо какими-либо иными методами. Существовал конфликт между моделью сохранения (либо восстановления) единства Германии на компромиссной основе и моделью «отграничения» восточной ее части от западной и интеграции ее в сферу своего влияния (формализованную с 1955 г. в виде Организации Варшавского договора).
Этот конфликт прослеживался на этапе планирования военного времени, усилился во времена «холодной войны» и играл свою роль даже в процессе германского объединения. Компромиссно-прагматическую линию представляло сообщество профессиональных дипломатов, а жестко идеологизированную - представители партийного аппарата.
Автор выделяет такие фигуры, причастные к формированию основных направлений планирования, как Ворошилов, Литвинов, Майский, Семенов, Фалин и др., подчеркивает, что многие из названных дипломатов проделали заметную эволюцию в своих воззрениях на объединение Германии. «В каждом отдельном случае за этой эволюцией стояли определенные причины и мотивы. В случае с В.С. Семеновым можно говорить, видимо, о глубокой травме, которую ему нанесли события 1953 г. в ГДР, в случае с В.М. Фалиным - об обиде на то, что его попытка договориться об объединении напрямую с руководством ФРГ (через канал Н.С. Португалов -Х. Тельчик) не нашла поддержки М.С. Горбачёва, какую он, видимо, находил со стороны Л. И. Брежнева в 1970 г., при подготовке Московского договора и позднее» (с. 330).
Непрофессиональные дипломаты определяли политику и ее планирование, их позиции отражали «противоречия» на высшем уровне. Советское руководство никогда не было монолитом. На планы и акции в отношении решения германского вопроса влияли противоречия между Сталиным и Молотовым, между Молотовым и Хрущёвым, между Хрущёвым и Микояном с Громыко, между группировками Брежнева и Шелепина. Автор не желает присоединяться к сонму критиков политики и личности М.С. Горбачёва. Курс на «уход из Германии» рассматривался как неизбежный и в экспертном внешнеполитическом сообществе, замечает Филитов. Тем не менее налицо были запаздывание с принятием решений, игнорирование мнения профессионалов-германистов,
определенный дилетантизм и наивная вера в то, что личное обаяние может заменить продуманную стратегию, и одновременно неспособность лидеров страны навести порядок среди подчиненных.
Возникает вопрос: почему в борьбе разных концепций побеждала не лучшая, а худшая? Это вопрос относится не к тем, кто разрабатывал планы на аппаратном уровне, а к тем, кто эти планы рассматривал, принимал или отвергал, а зачастую заменял собственными. Автор снова обращается к примеру Молотова, который по интеллекту, опыту и авторитету не уступал первым лицам, взгляды которых считал, мягко говоря, не вполне адекватными. Однако он неизменно оказывался в проигрыше, уступая, следуя партийной дисциплине, воле «вождя». Из этого, по мнению автора, важно извлечь урок: по-настоящему эффективной может быть только политика демократического государства. «В этом - надежда современной России и одновременно предупреждение ей» (с. 332).
В.П. Любин
2010.03.021. БОНЧОЛЬ Л. ВОСТОЧНЫЙ ТИМОР: ОТ ПЕРЕЖИТКА КОЛОНИАЛИЗМА ДО МЕЖДУНАРОДНОЙ ПРОБЛЕМЫ.
BONCZOL L. Timor Wschodni: Od reliktu kolonializmu do problemu mi^dzynarodowego. - Wroclaw: Wydaw. uniw. Wroclawskiego, 2008. -198 s.
Ключевые слова: Юго-Восточная Азия, Восточный Тимор, внутренний военный конфликт, диспропорция в развитии, деколонизация и самоопределение наций, проблема слабых государств.
Реферируемая книга посвящена истории Восточного Тимора -бывшей португальской колонии, находящейся в северо-восточной части о. Тимор. В 1970-х годах государство Восточный Тимор подверглось индонезийской оккупации и было объявлено провинцией Индонезии. Дальнейшая история Восточного Тимора сопровождалась постоянным иностранным вмешательством. При изучении данной проблематики автор поднимает следующие вопросы: внутренний военный конфликт, нарушения прав человека, диспропорции в развитии, деколонизация и самоопределение наций, религиозная экспансия, миграции, национализм, бессилие международных организаций, «гуманитарная интервенция», проблема слабых госу-
