CC BY
522007.02.002. ШЕВАЛЬЕ Ж. ЮРИДИЧЕСКАЯ ДОКТРИНА И ЮРИДИЧЕСКАЯ НАУКА.
CHEVALLIER J. Doctrine juridique et science juridique // Droit et société. - P., 2002. - N 50. - P. 103-119.
В исследовательской деятельности и в процессе обучения возникают проблемы с различением двух понятий - «юридическая доктрина» и «юридическая наука». Это различие кроется в их взаимоотношениях с правом.
Доктрина принимает участие в процессе создания права: она не находится вне права, но располагается внутри него и активно на него влияет. Она вносит существенный вклад в органичное, непротиворечивое функционирование правопорядка.
Другое положение занимает наука. Она располагается вне права, за его рамками. Результаты, полученные с помощью науки, являются «незаинтересованными» и «безвозмездными», поскольку цель науки не регулирование общественного правопорядка, не создание нормативно-правовых норм, а анализ правовых явлений. Эти факторы и обусловили отнесение правовой науки к сфере социальных наук, с которыми она тесно взаимодействует.
Правовая доктрина воздействует на процесс создания права как минимум на четырех этапах: в процессе толкования норм права, их систематизации, формулирования новых понятий и участия в разработке новых норм.
Посредством толкования становятся ясными понятия, употребляемые в нормативно-правовых актах, разъясняются не совсем ясные тексты, разрешаются противоречия. Качественное толкование фиксирует содержание нормы.
Различают две концепции толкования права: классическая концепция, направленная на выявление и раскрытие намерений автора, что предопределяет субъективность толкования; волюнтаристская, представители которой считают, что содержание приобретает свою ценность только посредством толкования. При таком подходе учитывается контекст, проводится разносторонний лингвистический, функциональный и иной анализ содержания.
Работа по систематизации играет значительную роль в создании и поддержании правопорядка. Право не может регулировать социальные отношения, если оно не разделено на различные уров-
ни, не абстрагировано, не представляет собой логическую последовательную систему.
Систематизация не только оказывает влияние на существующее законодательство, она позволяет переосмыслить и создать новые понятия, в свою очередь влияющие на модернизацию юридической реальности.
Иллюстрацией может служить доктрина публичной службы (la doctrine service publique), приведшая к пересмотру основ административного права. Если вначале оно рассматривалось только как право привилегий, то позже, на основе указанной доктрины, -как инструмент, с помощью которого на администрацию возлагаются права и обязанности, т.е. администрация «подчиняется» праву. Одновременно происходило также доктринальное переосмысление роли государства и его положения по отношению к обществу. В результате государство перестало быть высшим органом, стоящим над обществом, а стало служить его нуждам и быть с ним в отношениях субординации.
Помимо опосредованного воздействия доктрины, она непосредственно влияет на механизм производства права. Степень ее влияния напрямую зависит от степени влияния юристов на правопорядок и политику. С 1980-х годов значение юридической экспертизы в процесс принятия решений увеличилось: правительство привлекает к сотрудничеству юристов, порой используя их авторитет для легитимации принятых нормативно-правовых актов.
Юридическая доктрина благотворно воздействует на производство права, она способствует полноценному существованию юридических норм.
Юридическая наука в отличие от доктрины располагается вне
права.
Наука носит исключительно интеллектуальный характер, она не создает право, но изучает его, носит характер не предписания, а описания. Если нормы права оцениваются как «действующие» или «недействующие», то постулаты науки могут рассматриваться как «истинные» или «ошибочные». Наука оказывает воздействие на правопорядок, только оно является опосредованным, косвенным и порой не замечаемым. Юридическая доктрина происходит от юридической науки. Однако понятие «юридическая наука» трактуется
по-разному, его нельзя понять только в ракурсе отношений с юридической доктриной.
Юридическая наука может постигать свой объект ограничительно, изучая его исключительно извне: она может разграничивать объекты юриспруденции и политики, изучая только нормы и не учитывая условий их принятия.
С момента разрыва юридической науки с юридической догматикой наука неизбежно перемещается с изучения права изнутри (без отстранения от правовой системы, без возможности рассматривать социальные факты) на изучение его извне, «отстраняясь» от своего объекта. Разумеется, такой подход не приведет к отрицанию автономии правовых явлений, но позволит критически относиться к правопорядку.
Юридическая наука не может не интересоваться социальными и политическими процессами, на которые она оказывает воздействие. Не только правовые нормы являются продуктом политики и отражением соотношения политических сил, но и логика, присутствующая в политике, существует также и в праве, политические игры влияют на право, которое способствует достижению политических целей. Однако юридическая наука не сводится только к чистой теории права: социология права и философия права составляют неотъемлемую часть «настоящей» юриспруденции и не могут ею не учитываться.
Юридическая доктрина и юриспруденция имеют различные перспективы, что позволяет выявить характер их отношений.
Различие задач юридической доктрины и правовой науки должно было бы породить между ними четкое разделение: юридическая доктрина принимает участие в процессе создания права, правовая же наука находится в сфере социальных наук, она тщательно изучает и оценивает правовые нормы.
Совершенно иную ситуацию можно наблюдать на практике -доктрина и наука смешиваются как в исследовательской работе, так и в обучении, и их уже невозможно разграничить. Такое тесное взаимопроникновение имеет свои последствия - преувеличение роли юридической доктрины в ущерб науке, которая оттесняется на задний план. Постоянное же пренебрежение наукой вновь и вновь поднимает вопрос о статусе юристов и о природе права, тем самым вызывая неизбежное противостояние.
Роль доктрины преувеличивается в результате воздействия постулатов позитивизма, согласно которым существует только право действующее, «насущное». Это преувеличение распространяется также и на развитие юридической науки: перестают изучаться социология, философия и теория права, которые составляют ее необходимую опору. Они переводятся в ранг отверженных дисциплин. Соответственно, второстепенное место в подготовке юристов отводится изучению социальных наук, а основными задачами становятся анализ и усвоение действующих законов.
Наличие этого перекоса можно наблюдать и в деятельности комментаторов позитивного права, и в судебной практике; например, в некоторых случаях примечания к постановлениям можно определить как «нулевую ступень в юридическом творчестве». Усилия теоретиков реализуются в создании толковательных систем, призванных высвободить юридическую силу строк нормативно-правовых актов и принципов, подтверждающих связанность случайных решений. Эти «толковательные конструкции» используют в процессе систематизации, которая также является одним из назначений доктрины. В таком ракурсе деятельность юристов представляется как деятельность ремесленников, которые в процессе своей работы призваны распутать «нормативное полотно», основываясь на критериях разумности. Исходя из этого исследовательские работы, вносящие вклад в развитие социологии права, часто не включаются в программу обучения.
Отмеченные тенденции характерны не только для Франции, но и для таких стран, как Италия или Бельгия, где положение теории или социологии права более стабильно.
Превосходство доктрины неизбежно порождает все большее отстранение правовой науки от сферы социальных наук, тормозя развитие юриспруденции. Забвение опыта плодотворного сотрудничества различных наук привело не только к отступлению от научных конструкций, возникших в начале XX в., но и к отказу от принципа сотрудничества в отношениях с социальными науками: это был возврат к техническому позитивизму, позиции которого отстаивал М. Валин Waline). По его мнению, юристы должны довольствоваться «ролью интерпретаторов, толкователей, комментаторов»: им необходимо ограничиться кратким, кропотливым, неукоснительным анализом текстов и судебной практики, тщательно
изучая судебные постановления, рассматривая их только как случай уяснить юридическую систему, как форму «верных» комментариев, способствующую усовершенствованию знаний о позитивном праве.
Между тем отношения между юридической теорией и юридической доктриной не являются четко разграниченными, заранее определенными, между ними существует неизбежное взаимодействие.
Несмотря на различие природы доктрины и науки, обе они необходимы для познания права: доктрина обязательна для того, чтобы сохранить в неизменности правопорядок; от научных разработок о праве, о его назначении и задачах зависит роль, которую право играет в жизни общества. Основная проблема заключается в поиске равновесия между наукой и доктриной: гипертрофия функций доктрины отражается на внимании, уделяемом науке, научно-исследовательской работе и обучению. Однако упрочение роли и значения науки должно ориентироваться на тесное взаимодействие доктрины и науки.
Так же, как доктринальные конструкции оказывают влияние на науку, так и наука является носителем доктрины, способствуя функционированию права. Доктринальное знание в науке существует по крайней мере в двух аспектах. Во-первых, в отношении того, что является объектом науки: наука должна принимать во внимание и результаты деятельности доктрины, которые служат конструктивными элементами правопорядка; во-вторых, при изучении социологических аспектов наука должна обращаться к юридической доктрине, анализируя ее структуру и возможности.
Юридическая наука несет в себе доктринальные свойства, неявные или глубинные. Как и все социальные науки, юридическая наука оказывает незначительное влияние на реальность: однако, как и все социальные науки, правовая наука всегда производит некий социальный эффект, изменяясь вместе с обществом. Она оказывает и обратное воздействие на реальность, изменяя восприятие этой реальности; социальные науки не только наблюдают объект изучения, они конституируют его, тем самым обосновывая и свое существование.
Право - установленный законом регулятор, воздействующий на поведение индивидов: с того момента, как юридическая наука стала объектом изучения доктрины, интерпретация и вектор разви-
тия действующего права приобрели доктринальные и нормативные свойства. В общем смысле анализ юридической науки необходим для доктрины, так как он оказывает влияние на изменение государства и общества.
Такого рода смешения обусловлены пересечением функций доктрины и науки. Упрочение статуса науки сталкивается с опасностью теоретизации практики, которую необходимо избегать. Так, если возрастает роль доктрины, то факультеты права перестают изучать влияние на право социологии, философии, политики, они изучают только позитивное право. В результате доктрина ограничивается рамками действующего законодательства, а наука сводится к изучению позитивного права.
Необходимо, чтобы и доктрина, и наука развивались согласованно, используя достижения друг друга. Перспектива науки видится в «качественном» преподавании права - оно не должно ограничиваться простым описанием действующего позитивного права, его задача - создавать кадры, способные ориентироваться в современном динамичном мире.
Е.И. Абрамова
2007.02.003. ПАТТЕРСОН Д.М. ДВОРКИН О СЕМАНТИКЕ ПРАВОВЫХ И ПОЛИТИЧЕСКИХ ПОНЯТИЙ. PATTERSON. D.M. Dworkin on the semantics of legal and political concepts // Oxford j. of legal studies. - Oxford, 2006. - Vol. 26, N 3. -P.545-557.
Автор статьи полемизирует с мнением Рональда Дворкина о том, что содержание правовых и политических понятий может быть понято по аналогии со значением терминов, относящихся к явлениям мира природы (понятия «естественного вида»), например, «тигр», «золото», «вода».
Р. Дворкин еще в 1977 г. во введении к своей работе «Философия права» отмечал, что даже споры о природе права в сущности своей являются спорами в рамках философии языка и метафизики. Вновь поднимая вопрос о привлечении философии языка для исследования права, Дворкин утверждает, что значение политических понятий не определяется общими правилами словоупотребления, но является функцией их так называемой «глубинной структуры».
