CC BY
63
2005.04.014. КЛУГЕР Д. БАСКЕРВИЛЬСКАЯ МИСТЕРИЯ: ИСТОРИЯ КЛАССИЧЕСКОГО ДЕТЕКТИВА. - М.: Текст, 2005. -189 с.
Израильский ученый Даниэль Клугер исследует истоки популярности классического детектива как жанра, основные его законы и тенденции развития в последние годы, отталкиваясь от феномена сверхъестественной популярности Шерлока Холмса - героя А. Конан-Дойла.
Автор опирается, в частности, на «Анатомию детектива» венгерского писателя Тибора Кестехейи, где вскрыто родство детектива с волшебной сказкой, и приходит к выводу, что классический детектив близок мифу. Он выделяет две важнейшие категории -Тайна и Загадка -и показывает, что в детективе разрешается только вторая категория; первая - Тайна - «остается скрытой, при том что именно ее присутствие делает детектив... возвышенным литературным жанром. И самым поэтичным» (с. 15).
На примере повести А. Конан-Дойла «Собака Баскервилей» Д. Клугер характеризует классический детектив как арену нескончаемой мировой битвы абсолютного Зла с его непримиримым врагом, персонифицированным в образе частного сыщика (в данном случае - Шерлока Холмса), который, однако, не является воплощением исключительно сил Добра. Он - представитель того же мира, что и преступник, и вместе с тем -некая сверхчеловеческая сущность, способная одолеть «абсолютное зло» и с этой целью посланная в наш мир.
«Вспомним, какими методами оперирует сыщик. Да, он борется со злом - но теми же способами, какими действует и само зло. Он лжет, лицемерит, угрожает, меняет маски, словом, участвует в том же дьявольском действе, что и его антагонист. В некотором смысле они являют собою две ипостаси одного существа. К тому же - в рамках опять-таки культурного мифа - сыщик самовольно присваивает себе прерогативы самого Бога! Ведь только Бог может определить меру воздаяния. Если темная фигура - падший ангел, то светлая фигура, его антагонист -"падший" дьявол, "неправильный" дьявол, исторгнутый Адом и выступающий на стороне Добра.» (с. 29). Не случайно поэтому в «Собаке Баскервилей» Холмс появляется именно со стороны торфяных болот, ведь Преисподнюю, несомненно, символизирует Гримпенская трясина, вокруг которой «энтомолог» Степлтон ведет свою адскую охоту за бабочками (бабочка - символ человеческой души).
Д. Клугер акцентирует внутреннее родство детектива и поэзии, выделяя несколько «параллельных» формальных признаков. Подобно
тому, как стихотворение пишется ради последней строки, детектив создается ради развязки. По мнению автора, из всех прозаических жанров именно детектив в наибольшей степени зависит от ритмической упорядоченности, поскольку полноценное восприятие цепочки интеллектуального расследования требует четкого ритма. «И наконец -рифма! Детектив без рифмы просто не существует! Правда, рифма эта специфична: улика. В детективном произведении рифмуются улики. Они увенчивают "строфы" и увязывают их друг с другом, чтобы в конце построить образ, изначально задуманный автором - ту самую "последнюю строку, которая приходит первой"» (с. 35).
Не оспаривая общепринятых представлений о том, что данный жанр берет начало от трех рассказов Э. По об Огюсте Дюпене (первый -«Убийство на улице Морг» - был написан в 1841 г.), исследователь подчеркивает вклад в становление классического детектива А. Дюма. Причем он отмечает не те тринадцать историй Дюма о Скотленд-Ярде, которые принято относить к детективному жанру и которые сам писатель считал слабыми, а роман «Граф Монте-Кристо» - линию аббата Фариа. Д. Клугер полагает, что аббат вполне подходит на роль одного из прародителей Великих Сыщиков. «Тремя характерными чертами обладает герой Дюма», и соответственно в последующей детективной литературе можно выделить три группы его «наследников, для каждой из которых какая-то из этих черт стала доминирующей» (с. 48).
Во-первых, это дедуктивные способности и высокий интеллект - непременная черта всех Великих Сыщиков классического детектива. Во-вторых, духовный сан: Фариа - аббат, священнослужитель; именно в этом качестве он становится ниспровергателем абсолютного Зла, будучи связанным, в свою очередь, с хтоническим, подземным божеством. Д. Клугер трактует детектив как извечную мистерию борьбы Добра и Зла; ее персонажи обряжены в современные одежды, сквозь которые, однако, проступает мерцание иного мира - смерти. И потому священник как человек, по своему статусу минимально связанный с реальным миром, прекрасно подходит на роль Посредника, Проводника из этого мира в иной. «Он - Страж, Охранитель, Стоящий у Врат... И как таковой, он - Познавший, ему открыты потусторонние тайны» (с. 49). К тому же «связь монаха с таинственным и страшным, с инфернальным давно. использована литературой: чуть ли не во всех готических романах (близких родственниках детектива) присутствует зловещий монах» (с. 53). В данной группе Великих Сыщиков помимо аббата Фариа выделены чес-
тертоновский патер Браун, брат Кадфаэль из «Имени розы» У. Эко, отец Лоренсо Куарт из «Кожи для барабана, или Севильского причастия» А. Переса-Реверте. И последней особенностью, унаследованной Сыщиками от аббата, исследователь считает ограниченность перемещений. По тем или иным причинам Сыщик не может (или не хочет) покидать «свое царство» и отправляться во внешний мир. Таковы, например, Ниро Вульф Р. Стаута, дон Исидоро Пароди (герой цикла детективных рассказов, написанных Х. Борхесом и А. Косаресом «Шесть задач для дона Пароди»), доктор Ганнибал Лектер из трилогии Т. Харриса.
Именно к образу Ганнибала Лектера автор монографии возводит кардинальные изменения, происходящие с жанром в последние годы. При этом Доктор Лектер, несомненно, тоже «наследник» аббата Фариа: налицо неподвижность героя - он заключен в тюремную психиатрическую лечебницу; дедуктивные его способности не вызывают сомнений, поскольку полицейские и фэбээровские сыщики вынуждены обращаться к нему за помощью; очевидна и принадлежность к инфернальному миру. Он ведет себя как капризное божество, сам выбирая себе «напарника», и принимает плату за услуги человеческими душами: «поглощает» прошлое своих собеседников, их сны, их воспоминания.
Но аббат Фариа у Дюма появился все-таки несколькими годами позже, чем виртуоз дедуктивного метода Огюст Дюпен у Э. По, а вот «Мадемуазель де Скудери» у Э.Т.А. Гофмана - почти на двадцать лет раньше. Именно интуиция, наблюдательность и знание людей, иными словами, житейская мудрость, свойственная очаровательной старушке, помогают невиновному Оливье Брюсону избежать несправедливого наказания. Д. Клугер видит в мадемуазель де Скудери прямую предшественницу мисс Марпл у А. Кристи, а новеллу называет «первой в мировой литературе историей о серийном убийце» (с. 82). Тот факт, что историки литературы считают первыми детективами все-таки рассказы Э. По, а не Э.Т.А. Гофмана, автор монографии объясняет следующим образом: немецкий писатель уделил относительно немного места механизму раскрытия детективной загадки, сосредоточившись на характерах героев и атмосфере происходящих событий.
Одной из разновидностей детектива Д. Клугер считает «детектив без убийцы» - жанр на границе с фантастикой, в котором смерть, несущая на себе черты нечеловеческой жестокости, происходит в результате «столкновения с Непознанным» (с. 120). Первым примером подобного рода становится рассказ А. Конан-Дойла «Львиная грива», где убийцей
оказалось морское растение, нехарактерное для данных широт, случайно занесенное штормом.
Автор анализирует изменения, которые претерпевает «классический детектив» в последние годы, и отмечает, что роль мотива убийства (необходимого для разрешения Загадки, но совершенно не нужного Тайне) отходит на второй план. Все чаще сыщику бросает вызов убийца, чьи мотивы таинственны, скрываются в глубинах подсознания, в комплексах и психозах. Все меньше мотивов имеют материальный характер: наследство, месть, власть и т.д., и все больше преступлений немотивированных, характерных для серийных убийц-маньяков (или для хитроумных преступников, маскирующихся под маньяков). Причем, как отмечает Д. Клугер, такое изменение в детективе никак не связано с реальной криминальной ситуацией в той или иной стране. Поведение преступника перестает поддаваться логическому объяснению, и дедукция больше не работает. Тогда появляется жанровое решение, воплотившееся в трилогии Томаса Харриса: маньяка может поймать только другой маньяк. «Прятавшийся под респектабельной маской любителя головоломных задач Иной - представитель потустороннего мира, хтоническое существо» - снимает свою маску. Параллельно с этим происходит смещение акцента с изучения личности жертвы, ее прошлого и привычек на изучение мертвого тела - предпринимается попытка понять тайный язык мертвых.
Иррациональность преступления перестает маскироваться, соответственно и расследование все чаще отказывается от дедуктивной цепочки, сдвигается в иррациональную сферу, а суждения детектива обретают принципиально иную основу - это могут быть и особые свойства героя или его помощника (например, экстрасенсорные способности), и новейшие теории психологов и психиатров, достижения науки и техники. И «чем более иррациональный характер приобретает развитие детективного действа, чем откровеннее ритуальность литературной мистерии, тем интенсивнее страницы детективных романов заполняются полицейскими документами, переписываемыми почти дословно, в первую очередь -заключениями судебных медиков и паталогоанатомов о вскрытии жертв» (с. 140).
Е.В. Соколова
