CC BY
149
К.И.Ракова считает перспективным исследование полипредика-тивной гипотактической конструкции с точки зрения емкости центров подчинения. Анализ центров подчинения сложноподчиненных предложений с шестью-пятнадцатью придаточными показал, что самой высокой частотностью (46 и 34%) обладают центры подчинения, выраженные, соответственно, глаголами и существительными.
Для выявления особенностей функционирования МСПП в тексте необходимо определить соотношение МСПП с минимальной единицей текста. Для этого К.И.Ракова использует понятие диктемы, предложенной и описанной М.Я.Блохом на основе теории сверхфразового единства. Анализ материала, проведенный К.И.Раковой, показал, что МСПП чаще всего является компонентом диктемы, однако возможны случаи совпадения границ минимальной текстовой единицы с многочастным предложением. Позиция и роль МСПП в минимальной текстовой единице определяет его связующую функцию либо только относительно компонентов внутри диктемы, либо в сочетании с функцией, обеспечивающей связность отдельных диктем, что, в свою очередь, обусловливает цельность текста.
Как подчеркивается в «Заключении», коммуникативное задание определяет положение МСПП в диктеме: конструкции с тематическим или тематическим и рематическим расширением занимают обычно начальные позиции, а предложения с рематическим расширением располагаются в середине или в конце минимального текстового компонента.
Н.Н. Трошина
2005.02.016. БЕРЕГОВСКАЯ Э.М. ОЧЕРКИ ПО ЭКСПРЕССИВНОМУ СИНТАКСИСУ. - М.: Рохос, 2004. - 208 с.
В книге дается детальный анализ трех синтаксических фигур - хиазма, зевгмы и градации. Предлагается концепция системы фигур, а также рассматривается проблема экспрессивного отклонения от пунктуационной нормы, которое является эффективным стилистическим средством.
Монография состоит из введения, пяти глав и заключения.
Блох М.Я. Диктема в уровневой структуре языка // Вопр. языкознания. - М., 2000.
- №4. - С.56-68.
Во введении автор принимает определение экспрессивности, данное Р.Р.Чайковским : экспрессивность - это «свойство синтаксических форм увеличивать прагматический потенциал высказывания сверх той степени, которая достигнута лексическими значениями элементов, наполняющих эти синтаксические формы». Подчеркивается, что все явления экспрессивного синтаксиса так или иначе соотносятся с принципом симметрии (которая предполагает асимметрию). Дается краткий обзор использования понятия симметрии применительно к языку (Л.Мартен, С.О.Карцевский, Е.В.Падучева, Е.Г.Эткинд и др.).
В главе первой «Хиазм» различается три вида этой синтаксической фигуры: 1) чисто синтаксический хиазм, для которого обязательны лишь полная инверсия в сочетании с синтаксическим параллелизмом: Рассудку вопреки, наперекор стихиям ... (Грибоедов); 2) семантически осложненный хиазм с двойным лексическим повтором в инвертируемых элементах и обменом синтаксических функций у них: Самый лучший человек тот, который живет преимущественно своими мыслями и чужими чувствами, самый худший сорт человека - который живет чужими мыслями и своими чувствами (Л.Толстой); 3) хиастический каламбур, при котором полисемичное слово, употребляемое в левой части хиазма в каком-то одном значении, употребляется в правой части хиазма уже в другом значении: Мужчины, женитесь! Женщины, мужайтесь! (А.Кнышев).
Все синтаксические операции, которые участвуют в построении хиазма, «воспринимаются относительно некоей условной, но реально ощутимой в каждом конкретном случае оси симметрии. Ось симметрии выражена либо союзом (союзным словом), либо удлиненной синтаксической паузой (графически она передается точкой, запятой, точкой с запятой) (с.28). Лексический фон, на котором разворачивается хиастическая структура, может усиливать ее симметричность: чем больше неконститутивных элементов левой части повторяется в правой, тем симметричнее становится вся конструкция, например: Это когда нам плохо, мы думаем: «А где-то кому-то - хорошо». А когда нам хорошо, мы не думаем: «А где-то кому-то - плохо» (В.Шукшин). Но во многих случаях можно констатировать какие-то отклонения от «идеальной симметрии хиастической схемы» (с.29), поскольку налицо стилистическая симметрия, характери-
Чайковский P.P. Общая лингвистическая категория экспрессивности и экспрессивность синтаксиса // Уч. зап. МГПИИЯ им. М.Тореза. Вопросы романо-германской филологии. - М., 1971. - Т.64. - С.196.
зующаяся «неполнотой симметрического построения» (там же): Отцы были русскими, которым хотелось страстно стать французами, сыновья были по воспитанию французы, которым страстно хотелось стать русскими (В.Ключевский о разнице между поколениями русских дворян, описанных Л. Толстым, и их отцов).
Э.М.Береговская различает пять степеней семантической симметрии в хиазме: 1) идентичность - лексический повтор: Experience without learning is better than learning without experience. Опыт без обучения лучше, чем обучение без опыта (пословица); 2) полная эквивалентность -местоименная замена: Wir kommen nie zu Gedanken. Sie kommen nie zu uns (M.Heidegger). К нам никогда не приходят мысли. Мы никогда не приходим к ним; 3) неполная эквивалентность в синонимическая замена: Так, как хочу, не умею./Так, как могу, не хочу (А.Твардовский); 4) приблизительная аналогия - частичный повтор или замена какого-либо кон-ституента словом, относящимся к тому же семантическому полю: Мне борьба мешала быть поэтом, песни мне мешали быть бойцом (Некрасов); 5) полная семантическая неэквивалентность, компенсируемая фонетической эквивалентностью, - омонимическая замена: Le bifteck peut se definir de deux fagon: viande que les restaurateurs font cuire ou cuir que les restaurateurs font viande (Curnonsky). Бифштекс можно определить двумя способами: как мясо, которое шеф-повар превращает в галошу, и как галошу, которую шеф-повар превращает в мясо.
Художественным приемом, аналогичным хиазму, является перестановка звуков / слогов в смежных словах / словосочетаниях, меняющая их смысл (так называемая contrepeterie): Мы чаруемся и чураемся (В.Хлебников).
Отмечается наличие игрового начала в хиазме, например, в скороговорках, в загадках, в детских считалках и т. д.
В этой же главе дается морфо-синтаксическая характеристика хиазма и различаются следующие его структурные разновидности: 1) трехчленный хиазм: Das ist die Not der schweren Zeit! Das ist die schwere Zeit der Not! Das ist die schwere Not der Zeit! Das ist die Zeit der schweren Not! Это нужда трудного времени! Это трудное время нужды! Это горькая нужда времени! Это время горькой нужды!; 2) цепной хиазм: Вся разница между умным и глупым в одном: первый всегда подумает и редко скажет, второй всегда скажет и никогда не подумает. У первого язык всегда в сфере мысли, у второго мысль вне сферы языка (Ключевский);
3) двойной хиазм: Mann ohne Weib, Haupt ohne Leib «Муж без жены, что голова без тела» (пословица).
Характеризуя хиазмы в семантическом плане, автор подразделяет их на четыре логико-семантических инварианта: импликацию (Тяжело в учении - легко в бою), преференцию (Чем больше человек дает людям и меньше требует себе, тем он лучше; чем меньше дает другим и больше себе требует, тем он хуже (Л.Толстой), контрапозицию (С великими мал, а с малыми велик), эквиваленцию (Was vernunftig ist, ist wirklich; und was wirklich 1st, das ist vernunftig (Hegel). Что разумно, то действительно; что действительно, то разумно).
Хиазм трактуется как стилистическая универсалия, поскольку он свойствен (почти) всем развитым литературным языкам; идеально переводим: употребляется в разговорной речи; «легко опознаваем визуально даже в совершенно незнакомом языке» (с.52).
В главе второй «Зевгма» анализируется «экспрессивная синтаксическая конструкция, для которой обязателен следующий набор признаков: 1) наличие паратактического ряда: Mr. Dombey, the Major and the breakfast were awaiting the ladies. Мистер Домби, майор и завтрак ожидают леди (Ч.Диккенс); 2) семантическая неоднородность этих грамматически неоднородных слов; 3) наличие в конструкции ядерного слова, не входящего в данный паратактический ряд и связанного гипотактическими отношениями с каждым из его членов; 4) одновременная актуализация в многозначном ядерном слове минимум двух разных значений или смысловых оттенков: to await находиться где-либо некоторое время, зная заранее о появлении кого-либо и быть приготовленным для кого-либо.
Отмечается близость зевгмы (по первому признаку) к перечислению и к каламбуру (по четвертому признаку). Приводятся 13 морфологических моделей зевгмы и их синтаксические характеристики. В построении зевгмы может участвовать любой член предложения в качестве ядерного слова в сочетании с любыми другими двумя или несколькими членами предложения, если они обладают синтаксической однородностью. Из морфологических признаков, характеризующих существительное, которые образуют управляемую цепочку, главным является падеж. Род и число гораздо менее существенны.
По наблюдениям автора, зевгма является гораздо более редким и функционально ограниченным приемом, чем другие приемы экспрессивного синтаксиса (повтор, антитеза, синтаксический параллелизм, хиазм): зевгма используется только в литературно-художественной речи. «Ее
редкие «выходы» в разговорный, публицистический и научный стили только подчеркивают ее функционально-стилистическую ограниченность. Есть функциональный стиль, которому она совершенно противопоказана по самой своей природе, - административный. Однако в рамках литературно-художественной речи ее стилистический потенциал довольно значителен» (с.93).
В главе третьей «Градация» исследуются конструкции, в которых какой-либо признак интенсифицируется или, наоборот, ослабляется от начала к концу градационного ряда, например: 1) климакс: «ни позвать, ни крикнуть, ни помочь» (М.Волошин); 2) антиклимакс: «Все грани чувств, все грани правды стёрты в мирах, в годах, в часах» (А.Белый).
В основе градации может лежать: 1) вторичная номинация - идеографические, стилистические и контекстуальные синонимы: Я сделался нравственным калекой: одна половина души моей не существовала, она высохла, испарилась, умерла, я ее отрезал и бросил (М.Лермонтов); 2) гипонимия — «лесенка» слов, связанных родо-видовыми отношениями: Между любовью и любовью распят /Мой миг, мой час, мой день, мой год, мой век (М.Цветаева); 3) антонимия - между двумя антонимами создается средняя, промежуточная ступень: Vous avez trois sortes d'amis: vos amis qui vous aiment, vos amis qui ne se soucient pas de vous et vos amis qui vous haissent (N.Chamfort): Существуют три типа друзей: друзья, которые вас любят, друзья, которым вы безразличны, и друзья, которые вас ненавидят.
По мнению Э.М.Береговской, градация может быть связана не только с градуированием, но и с фазисностью, когда процесс постепенного продвижения к цели расчленяется на отдельные фазы, в которых четко выделяются начало, середина, конец, например: Он, сам себя сравнивший с конским глазом, /косится, смотрит, видит, узнает ... (А.Ахматова).
Градация трактуется в монографии как «универсалия универсалий» (с.119), поскольку «не только все языки имеют в своем арсенале этот стилистический прием, но в реализации этого приема разные языки, в том числе и языки разного типа, не обнаруживают никаких расхождений» (там же). В доказательство этого утверждения Э.М.Береговская приводит вариации, порожденные изречением Юлия Цезаря veni, vidi, vici: 1) нем.: Ich kam, sah und sang. Пришел, увидел и запел (граффити); 2) франц: Je suis venu, j'ai vu et j'ai cru. Пришел, увидел и уверовал (граффити); 3) русск.: Спецназ: увидел —уничтожил - ушел (заголовок статьи в газете «Аргументы и факты»).
В монографии исследуется текстуальное использование всех трех исследуемых приемов экспрессивного синтаксиса - хиазма, зевгмы и градации.
В главе четвертой «Экспрессивный синтаксис и пунктуация» подчеркивается, что «пунктуация является одной из самых пластичных и непосредственных форм отражения индивидуального авторского стиля» (с. 129). Приводятся слова Жорж Санд: «Стиль должен подчиняться требованиям языка, но пунктуация должна подчиняться требованиям стиля».
Исследуется экспрессивная пунктуация во французской поэзии (Г. Аполлинер, Л. Арагон, П. Элюар, Р. Деснос, К.Руа и др.) и во французской прозе (Р.Кено, Ж.П. Сартр, К.Рошфор).
В главе пятой «Экспрессивный синтаксис в индивидуальном стиле» анализируется использование синтаксических фигур в лирике М.Цветаевой, О.Григорьева, Д. Самойлова и Ж.Шарпентро.
В «Заключении» приводится таблица, отражающая степень обусловленности наиболее известных тропов и фигур. В таблице представлены четыре группы стилистических приемов: 1) тропы, обусловленные только семантически: метафора, гипербола, литота, ирония; 2) фигуры, обусловленные только структурно: перечисление, полисиндетон, асиндетон, синтаксический параллелизм, парцелляция, простой хиазм; 3) фигуры и тропы, обусловленные семантически и структурно: сравнение, метафора, силлепс, повтор, градация, антитеза, риторический вопрос, семантически осложненный хиазм, сегментация; 4) фигуры, осложненные семантически, морфологиче-ски и структурно: зевгма, катакреза, оксюморон.
Н. Н. Трошина
2005.02.017. КОСТРОВА О.А. ЭКСПРЕССИВНЫЙ СИНТАКСИС СОВРЕМЕННОГО НЕМЕЦКОГО ЯЗЫКА. - М,: Флинта: Моск. психол. соц. ин-т., 2004. - 240 с.
Ольга Андреевна Кострова - доктор филол. наук, проф., зав. каф. нем. яз. Самарского пед. ун-та, спец. в обл. синтаксиса совр. нем. яз.1
Проблемы грамматической стилистики современного немецкого языка исследуются и описываются в инновационном аспекте, а также с
Автор работ: Продолженная синтаксическая форма как промежуточное звено между простым предложением и и сверхфразовым единством (На материале соврем. нем. яз. ).
- Самара , 1992. ; и др.
