CC BY
37
ЛИТЕРАТУРА И ДРУГИЕ ФОРМЫ ОБЩЕСТВЕННОГО СОЗНАНИЯ
2005.01.006. КАЗНИНА О.А. ЕВРАЗИЙСКИЙ КОМПЛЕКС ИДЕЙ В ЛИТЕРАТУРЕ // Гачева А.Г., Казнина О.А., Семенова С.Г. Философский контекст русской литературы 1920-1930-х годов. - М.: ИМЛИ РАН, 2003. - С. 214-287.
Основатели существовавшего в русской эмиграции евразийского движения (1920-1935) называли его «мироощущением», а критики -«настроением, вообразившим себя системой» (А.А. Кизе-веттер). «Как мироощущение и настроение времени, - подчеркивает доктор филол. наук О.А. Казнина, - евразийство многим обязано литературе, оно существовало вблизи литературы, нередко уподобляясь ей по характеру выражения мысли. Так же как "скифы" были литературным символом, "Евразия"1, как обозначение России, явилась мифом нового времени» (с. 219). В истории русской культуры и литературы трудно найти значительного мыслителя, писателя или поэта, который не «славянофильствовал», не «скифствовал» или не «евразийствовал» бы по-своему, не ставил бы вопроса о возрождении самобытности России, ее культуры и государственности. В историософских исканиях евразийцев «нашли продолжение мессианские и апокалиптические образы Серебряного века, поэтические видения Вяч. Иванова, А. Блока, А. Белого, Р.В. Иванова-Разумника. Евразийство обязано своим появлением всем тем художественным и философским направлениям, которые способствовали возрождению самобытных традиций русской религиозной мысли, живописи, архитектуры, языка и быта» (с. 220). Как и многие русские историки и филологи, художники и поэты рубежа веков, евразийцы искали вдохновения в язычестве древней Руси. Для «литературного евразийства», обобщает О.А. Казнина, были характерны «апокалиптическое видение истории, идея особой миссии России, сосредоточенность на проблеме выбора Россией исторического пути между Западом и Востоком, обращение к истокам русской культуры в области языка, народного словесного творчества, народной мифологии» (с. 265).
1 Термин «Евразия» впервые употреблен в статье П.Н. Савицкого «Европа и Евразия» (Русская мысль. - София, 1921. - № 1/2), явившейся рецензией на книгу Н.С. Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920). - Прим. реф.
Названия евразийских изданий содержали их главные идеи и вместе с тем заставляли вспомнить предшественников движения. Так, книга Н.С. Трубецкого «Европа и человечество» (София, 1920) - она дала импульс зарождению евразийства1 - перекликалась своим названием с книгой Н.Я. Данилевского «Россия и Европа» (1869). Идею «исхода к Востоку» евразийцы заимствовали у Достоевского. В «Дневнике писателя» явственно звучит его призыв к русским людям повернуться лицом к Азии: «Россия не в одной только Европе, но и в Азии... русский не только европеец, но и азиат... Мало того: в грядущих судьбах наших, может быть, Азия-то и есть наш главный исход!»2 Однако в исходе на Восток Достоевский мыслил цивилизующую миссию России по отношению к азиатам и продолжал считать священным для русских культурное наследие Европы - «страны святых чудес?»3 (с. 222).
Среди своих предшественников евразийцы называли М.В. Ломоносова, А.С. Пушкина, Н.В. Гоголя, А.С. Хомякова, И.С. и К.С. Аксаковых, И.В. Киреевского, П.Я. Чаадаева, А.И. Герцена, Н.Ф. Федорова, Ф.И. Тютчева и др. Многие мыслители в эмиграции и в России видели в евразийстве продолжение традиций славянофильской литературно-философской мысли, но в решении вопроса, с кем русские должны связать свою судьбу, между ними существовали глубинные расхождения. Обличая бездуховность современной буржуазной Европы, славянофилы призывали русских объединиться со славянами, вернуться к византийским истокам, к православию, и в духовном, культурном смысле для них «Востоком» никогда не была монгольская Азия. «Евразийцы же - во всяком случае его "классики", - подчеркивает автор статьи, - призывали именно к исходу в Азию и считали монгольское завоевание России положительным моментом в становлении русского государства. В трактовке восточного влияния евразийство представляет прямой антитезис славянофильству» (с. 221).
1 В 1921 г. группа авторов - языковед Н.С. Трубецкой, географ П.Н. Савицкий, историки Г.В. Вернадский и Г.В. Флоровский, искусствовед П.П. Сувчинский - выступили в печати с программным сборником, на обложке которого впервые прозвучало название нового движения: «Исход к Востоку: Предчувствия и свершения: Утверждения евразийцев» (София, 1921. - Кн. 1). - Прим. реф.
2 Достоевский Ф.М. Дневник писателя за январь 1881 г. Геок-Тепе. Что такое для нас Азия? // Полн. собр. соч.: В 30 т. - Л., 1984. - Т. 27. - С.33.
3 Там же. - Л., 1983. - Т. 25. - С. 197-198.
Главное, что евразийцы унаследовали от своих предшественников, - это ненависть к буржуазной Европе. Среди других признаков заката европейской культуры они называли скептицизм, отсутствие общей идеи. В критике пути, выбранного Европой, им был особенно близок К.Н. Леонтьев, указавший как на главный симптом разложения Запада на стремление всех государств Европы к общности, единообразию, обезличиванию и смешению («Византия и славянство», 1875). В космополитической уравнительной идее, писал он, «много разрушительной силы... ибо культура есть не что иное, как своеобразие»1.
Евразийцам были также близки настроения В. С. Соловьёва, высказанные им в таких произведениях, как «Три власти» (1877), «Ех опеШ:е lux» (1890), «Панмонголизм» (1894), «Мир Востока и Запада» (1896), но особенно - в «Трех разговорах» (1899) с входящей в них «Краткой повестью об антихристе». В этой повести предсказывалось «новое монгольское иго над Европой», последствием которого становится взаимопроникновение европейских и восточных идей (повторение античного синкретизма). Однако, объединившись, европейцы изгоняют из пределов Европы полчища азиатов и восстанавливают независимость Европы. Но эта новая «Европа в XXI в. представляет союз более или менее демократических государств - европейские соединенные штаты» .
«По-новому понятая идея панмонголизма, - продолжает О.А. Казнина, - стала центральным стержнем системы историософских воззрений евразийства. И в этом смысле ближайшими предшественниками евразийцев были философы, писатели и поэты, на которых оказала влияние эта идея Соловьёва: Вяч. Иванов, В.Я. Брюсов, А.А. Блок, А. Белый, Р.В. Иванов-Разумник, М.А. Волошин» (с. 223). Символом «варвар» они обозначали силу, способную противостоять напору западной буржуазной цивилизации. «Образ имел разные оттенки: это и скиф, и азиат, и в то же время это готовый подняться на бунт рабочий или крестьянин... Интеллигенция одновременно боялась и призывала "грядущего варвара" к революции в надежде на то, что народные массы спасут русскую самобытность от нивелирующего влияния европейской буржуазной цивилизации. В этом призыве звучал, по выражению Д.С. Мережковского и Вяч.Иванова, "пафос самосожигания"» (там же).
1 Леонтьев К.Н. Избранное. - М., 1993. - С.41.
2 Соловьёв В.С. Соч.: В 2 т. - М., 1988. - С.739.
Предчувствие гибели старого мира звучало и в поэзии Брюсова -«Лик Медузы» (1905), «Грядущие гунны» (1904-1905), и в его прозе -«Республика Южного Креста» (сатира на вырождение буржуазной демократии), «Последние мученики» (о последних носителях старой культуры в роковой час гибели мира), «Земля» (антиутопическая драма о будущем человечества, об искусственной городской цивилизации). Однако Д. С. Мережковский в статье «Грядущий хам» (1906) вместо того, чтобы произносить смертный приговор европейской культуре и открывать объятия русскому варварству, предлагал «сдвинуть обмелевшие начала всемирной культуры в религиозную глубину». И в этом процессе главную роль он отводил интеллигенции (с. 224). В 1909 г. Вяч. Иванов выступил с лекцией «О русской идее», в которой указывал на русскую интеллигенцию как на «исключительный в истории пример воли к обнищанию, опрощению, самоупразднению, нисхождению» (там же). В статье «Духовный лик славянства» (15 окт. 1917 г.) он размышлял о миссии России, психологии славянина и угрозе засилия западной цивилизации: «...страшны искушения мертвенного бездушного порядка и приманки извне приемлемого внешнего строя, которыми обольщают славян их враги, чтобы омертвить их самобытную жизнь, обескрылить дух и внутренний образ их изгладить»1. Немало родственных идей евразийцы могли найти в работах В.Ф. Эрна (1882-1917), который, размышляя о противостоянии Востока и Запада, утверждал, что только Россия, сохранившая истинную религиозность, может вернуть Европу на путь духовности и спасти ее от «зверя германского милитаризма, которого она взрастила в своих недрах» («Время славянофильствует: Война, Германия, Европа и Россия», 1915) (с. 225).
Продолжение некоторых идей К. Н. Леонтьева евразийцы могли найти в статье В. В. Розанова «Европейская культура и наше к ней отношение» (1902), а также в статьях, публиковавшихся в год революции в газете «Новое время»2. Сильное впечатление на евразийцев произвел его «Апокалипсис нашего времени», рисующий картину гибели и европейской, и русской цивилизации после Февраля и Октября. Розанов писал: «Русские в странном обольщении утверждали, что они "и восточный, и западный народ", - соединяют "и Европу, и Азию в себе", не замечая
1 См.: Россия и Европа: Опыт соборного анализа. - М., 1992. - С.233.
2 Статьи были собраны в кн.: Черный огонь: 1917 год. - Париж, 1991; см. также: Розанов В.В. Мимолетное. - М., 1994. - С. 467.
вовсе того, что скорее они и не западный, и не восточный народ, ибо что же они принесли Азии и какую роль сыграли в Европе?.. Между Европой и Азией мы явились именно "межеумками", т.е. именно нигилистами, не понимая ни Европы, ни Азии. Только пьянство, муть и грязь внесли»1. По
убеждению философа: «Мы "и не восточный, и не западный народ", а
2
просто ерунда, - ерунда с художеством...» .
К европейской цивилизации философ причислял и русскую, православную культуру3. В его представлении, Европу и Россию погубило христианство, которое и явилось главным элементом «гниения». В том, что произошел этот распад и на месте России оказалось «рассыпанное царство», Розанов обвинял и русскую «золотую литературу»4, не научившую народ «гвоздя выковать», но в которой только «разговаривали». Трагедия России, полагал он, «в попытке использовать чужие системы мышления, и как следствие этого - в потере всех ориентиров и уважения к самим себе» (с. 226). Розанов видел спасение России в возвращении к языческим началам, к древней мифологии восточных цивилизаций, для которых богами были солнце, земля, плодородие. По его убеждению: «Солнце загорелось раньше христианства. И солнце не потухнет, если христианство и кончится»; «Христианство не космологично, "на нем трава не растет"»5 (с. 225).
Писатели, как и философы, по-разному понимали историческую самобытность пути России. В литературе непосредственными предшественниками евразийцев были члены литературной группы «Скифы». Их вождь Р.В. Иванов-Разумник (1878-1946) впервые использовал символ «Скиф», подписав так свою статью «Человек и культура» (Заветы, 1912, № 6). Образ скифа был им заимствован у Герцена, отмечавшего в «Былом и думах»: «Я, как настоящий скиф, с радостью вижу, как разваливается старый мир» (цит. по: с. 226). Два выпуска альманаха «Скифы» вышли в Петрограде на рубеже двух эпох: в 1917 и 1918 гг. Альманах редактировали Р.В. Иванов-Разумник, А. Белый и С.Мстиславский. Идеи движения разделяли в той или иной мере публиковавшиеся в альманахе А. Блок,
1 Розанов В.В. Мимолетное. - М., 1994. - С.444.
2 Там же. - С.445.
3 Там же. - С.467.
4 Там же. - С.415-416.
5 Там же. - С.423.
Н. Клюев, С. Есенин, А. Ремизов, Е. Замятин, Е. Лундберг, О. Форш, А. Чапыгин, К. Эрберг.
В 1918 г. при содействии Иванова-Разумника увидели свет произведения Блока «Интеллигенция и революция», «Двенадцать» и «Скифы». В предисловии к отдельному изданию поэмы «Скифы» Иванов-Разумник толковал скифство как «противостояние уходящей и новой культуры, буржуазного Запада и ищущей нового пути России» (с. 228-229). Поэма Блока превратилась в миф, при этом некоторые толкователи не замечали, что русские у поэта не отождествляются со скифами или гуннами, а противопоставляются им, что они представлены как культурная нация («Мы помним все...»); вместе с тем Россия, по Блоку, - и «щит», ограждающий Европу от настоящих варваров («Державный щит меж двух враждебных рас / Монголов и Европы!»), и наследница европейского духовного наследия (с. 229).
К группе Иванова-Разумника примыкал Е. Замятин; антиевропейскими настроениями пропитана его повесть «Островитяне» (19171918). Собственную идею «скифства» он сформулировал в статье «Скифы ли?» (1918). Для него «скифство» - это «особое свойство российской души, рожденной русскими степями, где будто еще недавно скакали не знающие никакой власти, никакой оседлости скифы»1. Скифские мотивы О.А. Казнина отмечает также в творчестве В. Хлебникова и М. Волошина.
Историософское осмысление противостояния Запада и Востока в культуре России было характерно для творчества А. Белого (статья «Луг зеленый», 1905; романы «Серебряный голубь», 1909 и «Петербург», 1911-1913; «Путевые заметки», 1911). Петербург, отмечает О.А. Казнина, писатель воспринимал как символ насильственно пересаженной западной культуры в душу России. Неспособность русской стихии переварить этот чуждый элемент находила выражение в терроризме. Революция видится Белому как прямое следствие этих противоречий. «В крови героев романа "бушует задавленная цивилизацией мстительная туранская стихия". Разрушительное "монгольское дело" продолжается на новом этапе истории» (с. 231). Октябрьскую революцию А. Белый встретил поэмой «Христос воскрес»: в его поэме Россия «воскресает после распятия для нового бытия» (там же).
1 Замятин Е.И. Сочинения. - М., 1988. - С.326.
